Наваждение - Кира Мальцева

* * *

Я прислоняюсь к стойке бара, глядя на толпу, собравшуюся на заднем дворе. Организаторы вечеринки работали над этим два дня, и мама выложилась по полной на помолвке. Двор превратился во что-то, похожее на белые огни, и цветы были разбросаны повсюду.

А я просто не могу не думать о нас с Катей. Она должна была хотя бы попытаться скрыть свои рисунки. В ту ночь я лежал в постели, пытаясь избавиться от стояка, когда моя рука коснулась блокнота.

Страница за страницей моих фотографий. Мое лицо. Моя грудь. Мой член.

Я мысленно корю себя за то, что оказался настолько глуп, чтобы трахнуть девственницу. Владеть ею - это одно, но она явно увлечена мной. Я просто не ожидал этого.

Катя разговаривает с парнем, которого я знаю со школы. Я сжимаю руки в кулаки, собираясь размозжить ему лицо, когда она встречается со мной взглядом.

На ней это белое платье, одно из тех, что прислал стилист мамы. Я жалею, что отдал ей платья сейчас, когда парень, с которым она рядом, смотрит на нее таким вожделенным взглядом. Платье короткое, едва касающееся верхней части бедра, покрыто золотым цветочным узором, отражающим свет, когда она двигается. На ней белые сандалии и золотые серьги, волосы собраны на макушке, маленькие пряди падают с прически на лоб и по бокам лица. Весь эффект делает ее похожей на греческую богиню. Она понятия не имеет, что привлекает внимание всех вокруг.

Она смеется над чем-то, что он говорит, и касается его руки, и все. Этого достаточно. По крайней мере, если она собирается флиртовать с каким-то другим парнем, мне не нужно смотреть, как это происходит прямо у меня на глазах.

Я мчусь по заднему двору, пробираясь сквозь толпу людей. Мама мне что-то говорит, но я отмахиваюсь от нее, убегая в дом, через кухню.

— Там все в порядке, Ром? — спрашивает Рита, когда я прохожу.

— Я просто отдыхаю, — я не останавливаюсь, но она останавливает меня, взявшись одной рукой за мой локоть.

— Библиотека закрыта, — говорит она, — Но ты можешь туда пойти и тебя никто не побеспокоит.

Я накрываю ее ладонь своей.

— Спасибо, Рит.

Она улыбнулась и отмахнулась от меня, — Нет ничего плохого в том, чтобы сделать перерыв, — говорит она, — Вам, дети, не нужно все время быть на виду. Хочешь, я сделаю тебе бутерброд?

— Спасибо, не нужно, я в порядке, — говорю я. Я просто хочу уйти отсюда.

— Тогда беги, пока тебя не нашли, — говорит она, — Я ничего не видела.

— Ты - ангел.

Рита хихикает, —Ты бредишь.

— Так мне сказали.

Закрыв дверь библиотеки, я отключил телефон. Катя должна найти себе другого. Так лучше. Между нами должен был быть только секс. Ничего больше. Я не должен думать о ней, бросать все, чтобы спасти ее на вечеринке, отказываться от секса, когда она бросается на меня, потому что я не хочу причинить ей боль.

В библиотеке есть винный шкаф, и я наливаю себе виски в стакан. Погружаясь в уголок для чтения, я пытаюсь не обращать внимания на вечеринку внизу, но все равно ловлю себя на том, что смотрю на лужайку.

Интересно, танцует ли с ней этот парень, скользит руками по ее заднице, шепчет ей на ухо, что он хочет с ней сделать? Эта мысль вызывает у меня желание убить его.

Вместо этого я одним глотком проглатываю остатки выпивки, позволяя теплу осесть в животе, и откидываюсь назад, прислонив голову к стене и закрыв глаза.

Когда дверь открывается, я смотрю вверх.

Рыжеволосая девушка закрывает за собой дверь, неторопливо проходит через комнату и расстегивает молнию на спине своего черного платья, позволяя ему упасть ее ног. Натуральный рыжий, судя по всему.

Вообще единственное, что лучше рыжих, это близнецы. Она выжидающе смотрит на меня, уперев руки в бедра, обутая только в черные туфли на каблуках, — Тебе нравиться? — спрашивает она.

Я не двигаюсь, —Что именно?

— Я ожидала лучшей реакции, чем эта, — она стоит неподвижно, гордо демонстрируя свою наготу, как какой-то павлин. Ее тело безупречно. Кроме сисек. Я не могу не думать об груди Кати. Эти. . . меньше.

Я просто выгибаю бровь но молчу.

— Тебе не нравится то, что ты видишь? Или у тебя так много секса, что женщина, которая входит и роняет платье на пол, уже давно не в диковинку?

Ее голос отталкивает меня. Я не могу этого вынести. Я встаю, поднимаю платье, лежащее скомканной кучей на полу, и протягиваю ей, — Мне не интересно.

Но она тянется к воротнику моей рубашки и прижимается ко мне всем телом, — Давай,—говорит она, —Я слышала, что ты всегда готов…

— Я сказал, что не интересно. У тебя проблемы со слухом? — я отталкиваю ее и смотрю вверх, чтобы увидеть, как распахивается дверь библиотеки.

Катя стоит там, не шевелясь, ее глаза бегают туда-сюда между мной и обнаженной рыжей. Она моргает несколько раз, и на минуту мне кажется, что она сейчас заплачет. Но она только качает головой и поворачивается.

— Кать! — я бросаю мрачный взгляд на рыжую, которая, кажется, не стыдится стоять обнаженной в библиотеке с широко открытой дверью, —Одевайся и прояви самоуважение.

Выбегая за дверь, я направляюсь за Катей, но она уже снаружи.

Тяжело вздохнув, я выхожу из дома, шагая, как зомби, сквозь толпу, политических приятелей Логинова в костюмах, смокингах и с выпирающими животами. На лицах их жен средних лет застыло выражение полупостоянного удивления, результат чрезмерно усердных пластических хирургов.

— Роман! — Логинов указывает на меня, моя мать стоит рядом с ним и обхватила его руку. У нее слишком счастливый вид, который говорит о том, что она выпила уже несколько бокалов шампанского, — Я хотел бы познакомить тебя с губернатором и его женой.

Улыбаясь, я киваю головой, и мы перекидываемся пару предложений.

Чего я действительно жду с нетерпением, так это того, чтобы убраться к черту с этой вечеринки. Я вышел на улицу в погоне за Катей, но зачем? Лучше пусть