Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время - Исаак Розенталь

Собственно, выборы в IV Думу и выявили наличие этих «самочинных» организаций, ранее не имевших часто связи с партийными центрами[269]. К осени 1912 г. в Москве насчитывалось 40 социал-демократических ячеек и групп, объединявших 480 членов партии (в том числе 300 рабочих), в Московской окружной организации — соответственно 30 и 400[270]. «От исхода выборов зависит очень многое для строительства партии», — заключал Ленин[271].

Итоги подводили тогда же в департаменте полиции, после второй встречи Виссарионова с новым депутатом. И здесь пришли к выводу, что выборы пошли на пользу революционерам: «до этих выборов левые не являли еще той сорганизованности, какую они явили позднее», отмечал Джунковский[272]. Но избрание Малиновского, полагали будущие подчиненные Джунковского, перекрывает этот отрицательный результат.

13 ноября выборщик Ф.А.Балашов с гордостью сообщал товарищу в Петербург: «Вчера проводили к вам нашу силу в лице Малиновского»[273]. А десять лет спустя И.Н.Миритеев, вспоминая московские выборы, сокрушенно писал: Малиновский «был ничем иным, как марионеткой, которую дергали за нити царские жандармы, и лишь его искусство казаться безупречным, а может быть и внутренняя борьба, склонявшая его к искренности, ввела в заблуждение и ЦК и самого Ильича, доверявшего Малиновскому, а также и нас — выборщиков… Мы выбрали депутата-провокатора, потому что мы были членами партии и подчинялись ее директивам. Это были гримасы прошлого нелегального революционного движения, и они темным покрывалом закрывали все светлое и честное…»[274]. Объяснение не исчерпывающее, но более здравого о причинах возвышения Малиновского больше никто из современников-большевиков не сказал. Но и Миритеев не мог предвидеть, что «гримасы прошлого» получат трагическое продолжение, когда, подчиняясь директивам партии, большевики будут покорно уничтожать друг друга…

Глава 4. КАРЬЕРА

Человек свободен, когда ему не нужно выбирать. Свобода воли, вечно стоящая перед устрашающей необходимостью делать избрание навязанного со стороны и сверху, порабощала и угнетала человека.

Сомнительно, чтобы Малиновскому когда-нибудь попадались на глаза строки поэтов «серебряного века», посвященные Петербургу: «Нет! Ты потонешь в тине черной, проклятый город, Божий враг!» (3.Гиппиус) — или: «Бессмысленный город, впутанный в дымы трубного леса» (В.Маяковский). «Рабочая интеллигенция» питалась другой духовной пищей. Но если бы Малиновский и прочитал эти стихи, они не нашли бы отклика в душе «слуги двух господ». Петербург по-прежнему притягивал Малиновского-революционера и Малиновского-провокатора. И не только хорошо знакомый ему «Питер», Петербург заводских окраин, но и глубоко чуждый поэтам официальный, казенный Санкт-Петербург, тот, говоря словами Александра Бенуа, «солдафон с палкой», каким он оставался «для прежней, большой, доброй, неряшливой России».

На пороге зимы 1912 г. Роман Малиновский, совсем недавно шляхтич, а теперь волею судеб крестьянин, вернулся на законном основании в столицу Российской империи, и перед ним — не посетителем, как когда-то, а полноправным депутатом — распахнулись, наконец, заветные двери Таврического дворца.

Построенный в царствование Екатерины II для Потемкина и превращенный Павлом I в пику матери в конюшню, дворец пережил в 1906 г. второе рождение: зимний его сад перестроили в зал заседаний Государственной думы. Как бы не оценивалось место того учреждения в политической системе царской России, ответственность депутатского звания сознавал каждый, кого избрали в Думу. «Страшно говорить в Государственной думе», — признавался В.В.Шульгин, человек неробкого десятка, сравнивая украшенную двуглавым орлом кафедру с Голгофой. Что же должны были в таком случае испытывать, поднимаясь на эту «Голгофу», малообразованные депутаты из народных низов, не вхожие до того ни в какие дворцы?

В 1913 г. получила распространение фотооткрытка: 14 членов социал-демократической фракции IV Государственной думы стоят в парке позади Таврического дворца; в центре группы двое — Н.С.Чхеидзе (он возглавлял фракцию и в III Думе) и Р.В.Малиновский. Всего лишь 14 из 442 — меньше любой думской фракции, кроме трудовиков. В новом — «парламенте», социальный и партийный состав которого предопределила измененная 3 июня 1907 г. избирательная система, а также широкомасштабные злоупотребления администрации во время выборов, 185 мест принадлежало правым, 107 — либералам и 98 — октябристам[275]. В таком плотном окружении ни о какой самостоятельной «законодательной» деятельности рабочие депутаты не могли помышлять, а тем, кто имел такое намерение, Ленин скоро объяснил, что это не нужно. В чем они не сомневались, так это в том, что их слово будет все-таки услышано за пределами Таврического дворца, где продолжало неуклонно расти стачечное движение. В 1912 г. число забастовщиков достигло 1,5 млн., свыше миллиона из них участвовало в политических стачках.

Группе депутатов-большевиков отводилась роль легального центра, способного вести в более или менее прикрытом виде революционную агитацию и воздействовать тем самым на рабочее движение. Вторым таким центром была издававшаяся в Петербурге с апреля 1912 г. «Правда», направляемая из-за границы Лениным; здесь предполагалось печатать без изъятий речи рабочих депутатов. Осенью еще одну легальную рабочую газету — «Луч» — стали издавать меньшевики.

5 декабря 1912 г. Малиновский разослал по нескольким московским адресам письмо с отчетом о начале своей депутатской деятельности. «По приезде в Питер я, конечно, присоединился к прежде приехавшим товарищам, — писал он. — К открытию Думы сорганизовались в социал-демократическую фракцию. Во фракцию вошло 13 товарищей; из них 6 рабочих товарищей, которые прошли только от рабочей курии, и 7 товарищей от общей курии». Номер «Правды» с их биографиями Малиновский обещал прислать «в более или менее достаточном количестве». Далее в письме сообщалось, что фракция отказалась участвовать в голосовании по составу президиума Думы, так как президиум, избранный враждебным рабочему классу большинством, будет неизбежно вести борьбу с социал-демократами: «Выбирайте кого хотите, мы все же используем Думу в интересах народа».

Вторым и наиболее важным выступлением фракции — оно еще было впереди — Малиновский назвал ответ на правительственную декларацию, с которой должен был выступить председатель Совета министров В. И. Коковцов. «В этом ответе мы должны высказать все те требования, которые высказывает сознательный пролетариат. Мы должны открыто и ясно осветить политику правительства и правящих классов; должны выяснить настоящее положение рабочего движения и зачем мы пошли в Думу. Мы должны сделать это в наиболее полной форме».