Зарубежный детектив - 87 - Лайош Грандпьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ж, хорошее сравнение! — с улыбкой отметил Зеленка. — Кто вы по профессии?
— Я корректор. Вычитываю тексты на венгерском, английском, русском языках.
— Довольны своей работой?
— Нет, — посерьезнев, отвечала молодая женщина. — Я хотела бы заниматься художественным переводом. Несколько рассказов я уже перевела, их опубликовали. А сейчас перевожу роман. Но имени у меня пока нет. Вот добьюсь успехов в переводе и работу корректора оставлю.
— Ну что ж, желаю успеха.
— Спасибо!
— Однако вернемся к делу об убийстве. Значит, никого из знакомых вам лиц вы не подозреваете?
— Нет.
— Все признаки говорят за то, что Леринца Колечанского убили из-за его богатства.
— Из-за богатства?! — удивилась Радачине.
— Да. С этой позиции вы можете кого-нибудь подозревать в преступлении?
— Нет. Я просто об этом никогда не думала. Кто же мог быть таким зверем?
— Хотел бы и я знать…
— К сожалению, ничем не смогу вам помочь. Поверьте, если бы я подозревала в убийстве даже собственного брата, я бы не стала от вас скрывать. Верите мне? — посмотрела она прямо в упор на Зеленку.
— А госпожу Паланкаине вы знаете? — спросил Зеленка после краткого молчания.
— Разумеется. Тетя моего мужа. Она же была на нашей свадьбе. Все жужжала, замечания делала: и это не так, и то не этак. Почему не в церкви венчаемся? Ну и все такое! Ей-то, спрашивается, какое дело?
— У вас с ней хорошие отношения?
— Я, к примеру, с тех пор как вышла замуж, только раз была у нее. А муж частенько к ней наведывается. Он хотел бы, чтобы мы переехали к тете Эдит жить. Ну, словом, к Паланкаине. Квартира у нее подходящая, да вот сама она — нет. Не люблю ее.
— За что же?
— Злая, подлая особа. Того и гляди лопнет от злости. Да я ее видеть не хочу, не то чтобы переселяться к ней!
— А супруг ваш ее любит?
— Ну в гости ходит…
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Не знаю, как и ответить. Факт, что мой муж хотел бы заполучить ее квартиру.
— Вы недовольны вашей нынешней квартирой?
— Чем же быть довольной? Коммуналка, она и есть коммуналка. Да к тому же не наша.
— Когда вы возвратились с Балатона?
— Позавчера уехали из санатория. Ночевали в Будапеште у одной моей родственницы. Муж должен был перегнать директорскую машину домой. Вчера на этой машине мы и приехали.
— А в Будапеште вы все время с мужем вместе были?
— Утром муж ушел за машиной. В полдесятого выехали домой. Один час отсутствовал.
— А сегодня утром он опять в Будапешт уехал?
— Да, еще вчера ему велели в пять утра подать машину к дому директора.
— И когда он вернется, сегодня?
— Не знаю, на ночь они остаются там, в Будапеште. Это уж точно.
— Спасибо. Попрошу вас, если вспомните что-то, связанное, на ваш взгляд, с убийством, известите меня.
— Конечно, конечно. Буду иметь в виду. До свидания.
В пятницу утром первым доклад делал Коложи:
— У нас в городе проживают четверо мастеров-стеклодувов. Все молодые, меньше тридцати. Трое работают на фабрике учебных пособий, а четвертый — в кооперативе кустарей. Он как раз был знаком с Колечанским, остальные даже фамилии такой не слышали. О «батавской капле» тоже не знают. Считают, что такую «каплю» изготовить невозможно. Но заинтересовались и после нашего разговора решили попробовать. Я был у них на фабрике, сам видел. Им удалось сделать несколько «капель», но взрыва не получилось, капли просто рассыпались на мелкие осколки. Короче говоря, после этих опытов мастера утвердились в мнении, что взрывающихся стеклянных капель не существует.
— Но не мог же эксперт по стеклу ошибиться?! — воскликнул Деметер. — Ведь и судебные медики, подписавшие протокол вскрытия, совершенно определенно указывают, что смерть вызвана осколками от взрыва стеклянного предмета. С ними уж не поспоришь. К тому же при экспертизе никаких следов взрывчатки обнаружено не было.
— Однако стеклодувы считают, что «батавская капля» — это просто абсурд, — упрямо повторил Коложи.
— А может быть, они недостаточно хорошо знают свое дело? — не сдавался Деметер.
— Правил без исключений не бывает, — заметил Геленчер: — А что, кроме этих четырех, больше нет в городе мастеров-стеклодувов?
— Нет.
— А любителей-умельцев?
— Есть один. Мартон Силади. Он порой для забавы делает разные висюльки на новогоднюю елку.
— А нет ли, скажем, ремесленников, ушедших на пенсию?
— Таких нет.
— Ты предлагаешь допросить кого-нибудь из специалистов по стеклу?
— Нет.
Геленчер решил проинформировать своих коллег о проделанной им самим работе.
— А вот я вчера допросил Мартона Силади насчет его алиби, об отношениях с Колечанским и, кстати, о способе изготовления «батавской капли». К сожалению, поговорив с ним, я умнее не стал. Силади доводилось читать о так называемой «батавской капле». Но сам он никогда не пробовал ее изготовить. Хотя бы одну. Сказал, что у него нет необходимого для этого оборудования. Да и дело это его мало интересует. Мое впечатление, что он смирился с потерей Гизелы Литваи. Насчет Леринца Колечанского ничего нового не сказал.
В субботу в пять часов утра Зеленка и Пастор отправились в путь. Они рассчитывали застать бригадира сельхозкооператива Зайку еще на центральной усадьбе. Но опоздали. К этому времени Зайка уже уехал в поле. Порасспросив подробнее, где можно найти бригадира, они отправились на поиски. Но поиски оказались напрасными. Полдня пропало даром.
Зайка появился в конторе около часа дня.
— На Западном вокзале из вагона поезда выпал молодой человек по имени Леринц Фодор, — начал разговор Зеленка.
— Не выпал, а выпихнули! — тотчас же перебил его Зайка. — Могу рассказать то, что сам видел. Народу в вагон набилось, как сельдей в бочку. Мы с сыном стояли недалеко от двери. А когда поезд уже тронулся, какой-то парень вспрыгнул на подножку и давай всех расталкивать. В конце концов пробрался все же в тамбур. А тот бедняга — Фодор, говорите, — как раз у самого края площадки стоял. Так вот парень этот вдруг взял да и выпихнул его… прямо под колеса.
— Как так «выпихнул»?
— Ну как выпихивают? Очень просто. Уперся ему руками в грудь и толкнул.
— Может быть, Фодор пьяный был? Пошатнулся и упал на него? А тот его просто оттолкнул от себя?
— Да не был он пьян!
— А молодого человека, который толкнул Фодора… тогда, в Будапеште, в милиции, вы даже
