Сварливый роман - Ния Артурс

Есть ли вина, погребенная в этой тьме? Сожаление? Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить это. Какие признаки я упустила? Как я могла так плохо разбираться в людях?

Я думала, что у меня высокие стандарты. Я думала, что выбрала мужчину, который будет любить меня. Только меня. Я не знала, что влюбляюсь в крысу, которой не терпелось забраться внутрь моей младшей сестры.

— Кения, я…

— Убедись, что тебя не будет рядом, когда я заберу свои вещи сегодня, Дрейк. Или, клянусь, я не буду отвечать за то, что я с тобой сделаю. — Я вешаю трубку, прежде чем он успевает сказать хоть слово.

Оказывается, Дрейк выбрал смерть.

Потому что он там, когда я захожу в квартиру. Я чувствую его запах, как только переступаю порог места, которое когда-то называла домом.

Гостиная — это светлое пространство с яркими цветовыми гаммами — синими и розовыми — наряду с абстрактными рисунками, которые мы купили в дешевых магазинах.

Мебель выдержана в естественных тонах. Однотонные. Просто. Чтобы сбалансировать занудство цветовой гаммы и маленькие безделушки, я разместила их на каждой поверхности. Это крошечные сувениры. Фотографии. Снимки наших самых счастливых моментов.

Теперь это насмешка над нашей любовью.

Я превратила это место в свое убежище, потому что Дрейк был моим убежищем. Теперь это похоже на пустую оболочку. Все еще энергичный. Все еще юный. И все же… такой пустой.

Дрейк ничего не говорит, когда я вхожу. Он смотрит на меня грустными карими глазами, и я не утруждаю себя попытками интерпретировать выражение его лица. Трус. Он не разговаривает со мной. В любом случае, я бы не стала слушать ни слова из его лживых уст.

Я перетаскиваю коробки для переезда из спальни в коридор за пределами квартиры. Это самые трудные шаги в моей жизни. Боль. Гнев. Сожаление. Они пронизывают меня насквозь. По очереди вырывают мое сердце.

Я знаю, что этим ранам потребуется время, чтобы затянуться.

И я знаю, что я испытываю не только ярость. Я разочарована в себе. Разочарованная, я совершила ошибку, поверив, что кто-то будет любить меня вечно.

Печаль.

Жалость.

Не для меня. Для моей сестры. Она выбрала того, кто, очевидно, хорош во лжи.

Я наклоняюсь, чтобы поднять последнюю коробку. Она тяжелее остальных. Это мои любимые книги. У меня есть еще тысяча в моем электронном ридере, но есть что-то такое в том, чтобы переворачивать эти страницы…

У меня подгибаются колени, и Дрейк оказывается рядом.

— Позволь мне помочь тебе.

— Я могу сама.

Он просовывает руки под коробку. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и меня раздражает, что между ними все еще есть искра. Мое тело все еще помнит, как я прижималась к нему холодной ночью. Прижималась губами к его губам под дождем. Обхватывала ногами его талию, когда он вдавливал меня глубже в матрас.

Слезы подступают к моим глазам. Такое чувство, что часть меня умирает. Моя молодость. Моя наивность. Та часть меня, которая все еще верила в сказки.

Я вырываю у него коробку. — Я сказала, что могу сама!

Дрейк все равно держится.

Громкий разрыв эхом разносится по комнате. Книги каскадом выпадают со дна коробки, с глухим стуком падая на пол. Обложки открываются, сминая страницы и образуя необратимые складки.

В моей груди сжимаются шары ужаса. Я дорожу этими томами. Я даже никогда не ставил закладку на страницу, наклонив ухо. Разбросанные книги хуже разбитого стекла. Смятые страницы — это смертный приговор. Эти книги никогда не закроются должным образом.

— Кения, мне очень жаль.

— Отойди! — Я рявкаю на него. Опускаясь на колени, я прижимаю книги к себе, как драгоценных детей. Разглаживая столько страниц, сколько могу, я прижимаю их к себе и устремляюсь в гостиную.

К счастью, у меня осталась еще одна пустая коробка. Я складываю в нее книги и тащу ее через открытую дверь.

Дрейк молча следует за мной, глядя так, словно кто-то отрезал ему язык. Я рада его молчанию. Я думаю, что могу сойти с ума, если он посмеет открыть рот.

Я тащу коробку по коридору к лестнице. Они стучат по каждой ступеньке, но ни одна из них больше не выпадает.

Я почти дохожу до грузовика, который одолжила у Санни, когда слышу, как кто-то зовет меня по имени.

Это не голос Дрейка.

Мои пальцы сжимают коробку сильнее.

Это Саша.

— Кения. — Саша трусцой бежит ко мне. На ней шорты и блузка в цветочек. Ее волосы ниспадают на плечи темно-каштановыми волнами. Солнечный луч следует за ней, как луч прожектора, когда она бросается ко мне.

Мои хаотичные эмоции колеблются взад и вперед. На одном дыхании я беспокоюсь о том, что она перенапряглась, а на следующем — желаю, чтобы она споткнулась о камень и раскроила себе череп.

На этот раз побег не сработает.

Прекрасно.

Мы поговорим.

Я оставляю свою коробку с книгами и поворачиваюсь к ней лицом. Она резко останавливается, разбрасывая камешки и сухие веточки. От бега ее лицо залилось румянцем. Это придает ее глянцевой загорелой коже румянец.

— Кения. — Ее голос приглушен. — Ты здесь.

Да, я здесь.

Но она, очевидно, уже знала это.

Дрейк сказал ей, что я заберу свои вещи? Он написал ей сразу после моего приезда? Вертелся ли он вокруг меня не потому, что ему было жаль и он действительно хотел мне помочь, а потому, что он ждал, пока она не придет сюда?

— Чего ты хочешь? — Холодно спрашиваю я.

Выпученные глаза Саши напоминают мне о том времени, когда мы были моложе, и она бежала ко мне после того, как делала что-то не так.

“Кенни! Кенни! Мне нужна твоя помощь”.

Я всегда была бы рядом, чтобы принять на себя ответственность вместе с ней. Защищать ее. Быть тем, кем она хотела, чтобы я была. Потому что она моя младшая сестра. Одна из моих людей. Под моей защитой. Я бью за любого, кого считаю своим.

Печально, что она вообще не считалась со мной.

— Пожалуйста, — она делает шаг вперед, — мы можем поговорить?

Я указываю подбородком на парк через улицу.

Она следует за мной, идя молча.

Этот район полон жизни и молодых семей. Раньше я лежала на коленях у Дрейка и представляла, какая семья у нас была бы. Два мальчика и одна девочка. Чрезмерно заботливые старшие братья с его красивой шоколадной кожей и впечатляющим ростом. Баскетболисты. Они оба. Или только один. Просто чтобы продолжить наследие своего отца.

Почему девушка не может быть баскетболисткой?