Осколки надежд - Иван Плотников

– Это еще что за дерьмо? – спросил майор, кивком головы указав на сталкера.

– Нарушитель, – ответил капитан.

– Чего сделал?

– Нахождение в запретной зоне. Следовал на машине со стороны Чернобыля к Корогоду.

– Убрать! – буркнул майор и отвернулся. – Я тебе сказал, что мне камера нужна?

– Так точно, – кивнул капитан. – Гиренко! Улитин!

Подбежали двое бойцов.

– Уберите этого… – поморщился офицер, словно говорил о прокаженном.

Клетку открыли, и бойцы, схватив Креста под руки, шустро поволокли его к выходу. Он едва успевал переставлять ноги, не смея вставить хоть слово. Наконец, увесистым пинком под зад его вышвырнули из здания КПП. Вслед полетел вещмешок сталкера.

– И «ведро» свое забери, – сказал появившийся на пороге капитан.

Затем он развернулся, и дверь закрылась. На дворе еще господствовала ночь, но над Рыжим Лесом небо уже начинало светлеть. «Нива» стояла неподалеку, сразу за шлагбаумом, одинокая, словно пес, которого не пустили в магазин. Ключи оказались в замке. Крест проверил содержимое рюкзака: сигареты, еда и водка, конечно, исчезли. Оружие тоже никто возвращать не собирался. Ну и ладно, зато жив и на свободе, неподалеку у Виталика был организован схрон с автоматом и гранатами. Сталкер уселся в скрипучее авто, завел двигатель и выехал на грунтовку, гадая о том, что же такого произошло, отчего военные отпустили его без каких-то контрибуций. В синем небе сияли звезды.

Тот самый майор, которому Виталик косвенно был обязан своим освобождением, являлся по должности командиром роты, обеспечивающей КПП «Стечанка» личным составом и оборудованием. Звали его – Николай Жарко, по прозвищу – «Майор Шея», как его окрестили (за глаза, разумеется) подчиненные. Частью тела, давшей ему второе имя, Жарко не обладал совсем. Он был грузен, а голова нижней челюстью прирастала к плечам и груди, без каких-либо промежуточных переходов. Про таких шутят, что у них головогрудь, как у жуков. Майор Шея являлся примером антипода здоровому образу жизни. Испещренные мелкими фиолетовыми капиллярами щеки словно говорили: «Опомнись! Перестань пить и займись своим здоровьем!», но Жарко их не слушал. Никто бы не удивился, если бы внезапный инсульт вычеркнул майора из списка живущих на белом свете. А некоторые были бы откровенно рады. Виной тому – довольно скверный характер Жарко и его пренебрежительное отношение к подчиненным.

Около четырех часов утра майора и его супругу разбудил телефонный звонок. Жена начала было ворчать, но Жарко цыкнул на нее, и та лишь гневно повернулась к нему спиной. Звонил командир батальона Охранного Периметра полковник Кульчий, которому перед этим позвонил командующий округа генерал-лейтенант Шваренко. Генерал, в силу занимаемой должности, начал разговор с разноса. Мол, распустились тут, развели преступность до того, что иностранные ведомства и Интерпол вынуждены отлавливать террористов на территории «заповедника». В высших командных и политических кругах эту язву на теле планеты почему-то было принято называть именно так. Какое-то стыдливое замалчивание, точнее, сглаживание реального положения вещей. Полковник Кульчий отвечал с достоинством, что на вверенном ему участке все в полном порядке, в соответствии с уставом и регламентом по охране Периметра. И если у иностранных коллег возникли какие-то проблемы, то искать причины этих проблем следует в них самих. В коллегах то есть. Генералу ответ полковника понравился, и он сменил гнев на милость. Однако дело есть дело, и от командующего поступило распоряжение: обеспечить представителю Интерпола агенту Джерри Вайсу всестороннюю поддержку, выражающуюся, в частности, в предоставлении помещения с крепкими стенами и решетками на окнах. Полковник Кульчий мысленно откозырял, перебрал в уме варианты и бросился набирать номер Жарко.

Задача майору была поставлена простая – подготовить бывшее помещение гауптвахты, а ныне КПП «Стечанка» к приему и содержанию под стражей преступника.

Восход потихоньку разгорался за краем леса. На крыльце КПП стоял капитан и курил сигарету. Он прислушался – из-за деревьев донеслось механическое стрекотание. «Никак вертолет?» – подумал капитан и не ошибся. Над лесом, на фоне розовой полоски неба, виднелся черный силуэт приближающегося геликоптера.

– Летят, что ли? – высунулась из-за двери голова майора.

– Так точно, товарищ майор, – капитан услужливо протянул пачку старшему по званию. – Сигарету?

– Не курю, – буркнул Жарко.

– А почему к нам-то?

– А пес его знает! Не мое дело, – небрежно бросил майор.

Но на деле Жарко таким уверенным себя не чувствовал. Его тревожил тот же вопрос: почему преступника везут именно в его КПЗ, а не в какое-то другое? И почему он должен подрываться в четыре утра, превозмогая одышку и головную боль, и мчаться наводить порядок на подшефном КПП.

Поначалу Егор не мог и слова вымолвить и с трудом понимал, чего от него хотят. Первый вопрос, который ему задали после насильственного пробуждения, звучал так: «Вы убили Дениза Лейна?»

– А? – распахнув рот, выдавил журналист.

Егора сноровисто заковали в наручники. Вайс подтянул к себе его рюкзак и, расстегнув клапан, вытряхнул содержимое на пол. Отшвыривая в сторону скромные пожитки, агент отыскал злополучный патрон и поднял его к лицу задержанного.

– Такой же пулей был убит американский гражданин Дениз Лейн, – процедил Джерри сквозь зубы. – Я хочу знать, где вы прячете оружие?

– Что? – прикинулся валенком Егор, лихорадочно соображая, как лучше себя вести.

– Где оружие?! – вскипел Вайс. – Этот патрон от него! Где оно?

– Патрон?..

До журналиста стал наконец доходить смысл вопросов американца. «Эге, – прикинул он, – видать, Кюри постреливает не только в бандитов и мутантов. Вот и пришли по его душу». Отпираться смысла не было.

– Это не мой, – пожал плечами Егор, – мне Кюри его дал.

– С какой целью? – не отступал Вайс.

– Да не знаю я! Так просто… На память.

– Вот как? А где он сам?

– Кюри? – журналист удивленно оглядывался. – Да здесь был. Я думал, вы его…

Он замолчал, заметив, как рот американца превратился в тоненькую щелочку.

– Где второй?! – резко бросил через плечо Вайс.

Подошел капрал.

– Сэр, мы все осмотрели. Только этот, больше никого не было.

– Айкер! – чуть не взвыл агент.

Подбежавший сержант был чуть бледнее обычного.

– Сэр, я не знаю, как он ускользнул. Все было под контролем, он не выходил. Должно быть…

– Обыскать все! – оборвал его Вайс.

– Есть, сэр, – козырнул Айкер и, чувствуя за собой вину, выскочил на улицу.

– Продолжим, – агент повернулся к Егору. – Куда ушел Кюри? Где ваша… ваше… Где вы прячете оружие?

– Постойте, – взмолился журналист. – Вы думаете, что мы с ним? Да мы вообще едва знакомы! Я корреспондентом на радио работаю, я здесь случайно…

– Документы! – нахмурился Вайс.

Полянин торопливо достал из кармана паспорт и удостоверение журналиста. «Пашпарт» – гласила надпись на лицевой стороне синей книжечки.

Разорвав упаковку и проверив документы, Вайс встал, отошел в сторону и, похлопывая корочками по ладони, крепко задумался, кляня себя за глупость. Что теперь делать? Отпустить подозреваемого? Ну, а если он водит его за нос, а документы поддельные, тогда что? Агент стянул с плеч свой рюкзак и, расстегнув его, достал небольшой черный матовый куб. Егор с интересом наблюдал за действиями американца, а тот, в свою очередь, впился глазами в лицо журналиста, стараясь не пропустить ни одного движения.

– Вам знаком этот предмет?

– Нет. А что это?

«Ноль эмоций», – упал духом агент. Никакого волнения, блеска в глазах, только вежливое любопытство. Но может быть, он всего лишь пешка в преступной организации и знать не знает ни о каком артефакте? Вайс со вздохом убрал куб в рюкзак.

В этот момент в углу помещения что-то зашевелилось. Там валялась какая-то ветошь, на которую все находившиеся в доме поначалу не обратили внимания. Егор испуганно попятился, отползая задом по расстеленному на полу спальнику. Бойцы вскинули стволы и направили лучи фонариков в сторону звука. Ветошь отлетела в сторону, и из стены, возле самого пола, «выросла» голова Айкера. Все облегченно выдохнули.

– Вот так он ушел, сэр, – сержант с кряхтеньем вылез из пролома, – по ту сторону стены растет довольно высокая трава, поэтому дыры не было видно. Но сейчас трава слегка примята, словно кто-то недавно покинул дом через этот лаз. И все же я не понимаю, как он проскользнул незамеченным. Дальше идет открытое пространство – все просматривается, как на ладони. Вайс выругался себе под нос. Становилось ясно, что треклятый Кюри в «мюнхенском деле» играет важную и, может быть, ключевую роль, иначе ему не было смысла скрываться. А сам он гонялся все это время за пустышкой.