Покрывало ночи - Сергей Раткевич

Зикер достал из воздуха хрустальный шар, одними губами прочел заклинание и увидел Архимага. Архимага, удивленно вытаращившгося в другой хрустальный шар.

Архимаг пытался сосчитать линии реальности.

— Умник! — пробурчал Зикер, гася свой собственный шар. — А капли дождя считать не пробовал? Увлекательное занятие…

Эстен Джальн был прав. Уже одно то, что Архимаг умудрился увидеть эти линии… не просто событие из будущего — сами линии… уже одно это было очень плохим знаком. Стоит этому недоумку хоть пару раз подряд угадать — и он решит, что уже во всем разбирается. А тогда…

Что ж… неважно, что задумал Эстен Джальн. Неважно, почему он поделился информацией. Пока — неважно. Важно, что он сказал правду.

«Пора уносить ноги.» — подумал Зикер.

Солнечным утром Курт вышел, наконец, из храма. Начинался третий день его, Курта, божественности. Храм стоял на высоком месте, со всех сторон к нему карабкались дома и домики обширно раскинувшейся деревни.

— Ну, и куда нам сначала? — спросил Курт.

— Седьмая Левая улица. Дом Жаворонка, — откликнулся Мур.

— Везде дома с номерами, а улицы с названиями, — заметил Курт. — А у этих… у этих все наоборот. Странные люди.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько странные, — усмехнулся Мур. — Я как эти названия услыхал — сразу понял, где мы. Такое место во всем мире одно только и есть. И только в нем Сиген почитается за главного Бога. Да ты не стой столбом. Сворачивай налево, и пойдем. А я пока расскажу.

— Годится, — кивнул Курт, неторопливо, как и подобает Богу, спускаясь с холма.

— Ну так вот, — продолжил Мур, — когда-то здесь был магический Орден. Давно, правда. Он поссорился с другим магическим Орденом. Кто там из их был прав, из-за чего все началось и так далее — теперь дело темное. Для нас важно то, что здешний Орден был побежден. Часть магов погибла в бою, остальные бежали. Свои магические инструменты они прихватили, разумеется — в здравом уме ни один маг такими штуками разбрасываться не станет — а вот слуг, стражников и гаремы, всяких там фей и гурий бросили. Не с руки им было все это за собой волочить. Слишком хлопотно, а они не могли мешкать. Враги шли за ними по пятам. Какое-то время остававшиеся в Ордене люди жили, как раньше, ожидая возвращения магов, но те так и не пришли. Кто знает, что с ними сталось? Стражники и часть слуг разошлись, подыскав себе другие места службы. А феи и гурии остались. Не захотели покинуть это место. Одни повыходили замуж за тех стражников и слуг, что так и не собрались уйти, другие за случайных путников, которые захотели остаться. Так и образовалась эта деревня. А Сиген у них за главного Бога еще с тех времен — потому как маги не позволяли своим наложницам к серьезным Богам обращаться. Боялись, верно, что те им нажалуются. Думаю, это были не очень светлые маги.

— Да уж, — сказал Курт. — Значит, феи и гурии.

— А также люди, — добавил Мур. — А случайными прохожими могли оказаться и эльфы, и гномы, и оборотни, и много еще кто.

— Да уж, — еще раз повторил Курт.

Кто-то торопился им навстречу.

— Ох! — разглядев, испугался Курт. — Это та самая старуха, которую я баловаться послал. Что-то у нее больно уж грозный вид.

— Небось, решила, что тряпкой тебя протирать бесполезно — все равно не блестишь! — хихикнул Мур. — Наверно, решила точильным камнем попробовать.

— Чтоб у тебя набалдашник треснул за такие шуточки! — отозвался Курт. — От этой ведьмы всего ожидать можно.

Ждать пришлось недолго. Несмотря на явно солидный возраст, старуха двигалась широким бодрым шагом хорошо выспавшегося боевого коня, вдруг угодившего в табун с отборными кобылицами. Подойдя, она отвесила подобающий случаю поклон и подняла на Курта виноватый взгляд.

— Я ухожу, — сообщила она.

— Да ты ж придти не успела! — удивился Курт.

— Я с должности своей ухожу, — степенно промолвила старуха.

— Почему? — спросил Курт, стараясь, чтоб в голосе не прозвучала смесь радости с облегчением, переполнявшая его.

— Потому как в должности Хозяйки вдове либо девице незамужней быть надлежит, — поведала старуха. — А раз я уже таковая не есть, , значит, согласно обряду мне полный поворот вышел, и замена необходима есть.

— Не понял, — честно признался Курт.

Мур фыркнул. Старуха улыбнулась.

— Следуя твоему божественному велению, я отправилась баловаться. — Старуха распялила пальцы, загибая их по одному на каждое следующее сообщение. — На одной ножке скакала — раз, в кошку плевалась — два, а потом старосте язык показала — три. А староста, он обиделся. И я ему сказала тогда, какой мне от тебя приказ вышел. Чтоб он за обиду себе того не держал. А он тогда сказал, что он вдовец, и что я вдова, и что нечего мне, как маленькой девочке баловаться. И предложил пойти ко мне и побаловаться, как взрослые люди балуются. Как от Богов заповедано. И сказал еще, что он давно на меня заглядывался. А я ему тогда сказала — а что ж мне с должностью-то делать? А он ответил, что я тебя неверно поняла, и что если б ты хотел, чтобы я в кошек плевалась, то не меня бы выбрал бы, а и вправду маленькую девочку. А что до него самого, то он давно в мою сторону смотрит, но против обряда поступать не можно, вот он и молчит. Ну, а раз ты сам велел… Я ему, конечно, много чего сказать хотела, да только ведь и он мне по нраву, что тут скажешь… А потом он меня слушать не стал, а просто взял на руки и понес. И вся деревня это видела. А отбиваться я не стала, потому что он сильный и всем смешно бы вышло, а разве ж я маленькая девочка, чтобы всем смешно делать? Так что я теперь — мужняя жена. А жена не может быть Хозяйкой, это все знают. Вот я и боюсь, не прогневала ли я тебя, и хочу знать, кто все-таки был прав тогда — я или мой муж?

Посох мелко вибрировал от сдерживаемого смеха. Курт не мог себе позволить даже такой роскоши.

— Твой муж прав, женщина! — мягко, но властно изрекло Божество. — Возвращайся к нему и будьте счастливы. Мне, пребывающему во плоти, не нужна Хозяйка. Уходя, я подберу тебе смену. Иди с миром женщина. Я благословляю тебя и твой брак.

Благодарно улыбнувшись, старуха низко поклонилась и тронулась обратно. А Курт получил основательный удар по лбу.

— Мур! — тоненько взвыл он.

Зато пришел в себя. Произнося «божественный», монолог он сам почти уверовал в свою божественность.

— Очнулся? — поинтересовался посох.

— Вроде бы… — выдохнул Курт.

— Тогда порадуйся, — предложил Мур. — Старая курица добаловалась, и теперь никто не будет вытирать грязные тряпки о твою физиономию.

— Это хорошо, — проворчал Курт, ощупывая лоб, — а только ты все же поосторожней. Синяки и шишки плохо сочетаются с сиянием божественности.