Записки губернатора - С. Урусов

28 сентября 1904 года я получил от министра внутренних дел, князя Святополк-Мирского телеграмму следующего содержания: «Первого октября состоится прибытие в Яссы короля румынского. По всеподданнейшему докладу министра внутренних дел о желательности командирования вашего сиятельства в Яссы для приветствования короля от высочайшего имени, Его Императорское Величество на сие соизволил. О таковом высочайшем повелении сообщаю вашему сиятельству для исполнения». Телеграмму эту я получил поздно вечером, а тридцатого надо было выезжать; оставался только один день на сборы и приготовления.

Барон Стуарт и другие опытные люди, с которыми я посоветовался по поводу этой неожиданной поездки, предупреждали меня, что румыны очень ценят акт вежливости русского правительства по отношению к их королю и что они, любя пышность и блеск, постараются придать моему приезду большое значение и торжественный вид. Пришлось позаботиться о том, чтобы облечь свою миссию в более блестящую форму, а потому я решил ехать не в одиночестве, а с провожатыми, и взял с собой непременного члена губернского по земским делам присутствия А.Д. Р–о, знающего румынский язык, и старшего советника губернского правления фон-Р–а, говорившего свободно по немецки.

Тридцатого сентября, около трех часов дня, мы переехали границу у последней русской станции «Унгени» и пересели в особый вагон, высланный за мной из Ясс. На границе нас встретили местный русский консул и румынский артиллерийский капитан с гражданским чиновником, командированные для сопровождения меня по Румынии.

Через 30–40 минут мы приехали в Яссы. На платформе вокзала я увидел порядочную толпу любопытствующих и несколько официальных лиц, выехавших для встречи русского «генерал-губернатора», как именовали меня румынские газеты, выпустившие накануне фантастическую биографию «одного из первых сановников империи, приближенного русского Царя».

Представитель города Ясс, местный префект полиции и командир бригады, с которыми я познакомился при выходе из вагона, объяснили мне на французском языке, которым они все владели вполне свободно, что мне отведено городом помещение в гостинице Траян и что, по приказанию короля, я должен пользоваться дворцовым экипажем, который ожидал меня у подъезда. Другой экипаж, парную коляску, нашел для меня наш консул, за 40 франков в день, и то потому только, что большинство извозчиков в Яссах оказались русскими эмигрантами, — принадлежащими к запрещенной секте так называемых «белых голубей». Узнав о приезде русского губернатора, они постарались услужить соотечественнику и добыли мне экипаж, несмотря на то, что в течении первых суток пребывания королевской семьи в Яссах нельзя было достать лошадей и за сто франков в день.

Я поехал в гостиницу, где занял, приготовленную для меня отдельную большую комнату, предоставив моим спутникам ютиться в небольшом номере. Префект был очень смущен теснотой в городе и все время извинялся передо мной за недостатки помещения, которое мне показалось очень удобным. В сопровождении прикомандированного ко мне, на все время пребывания моего в Яссах, артиллерийского капитана, очень образованного, милого и умного, я сделал 20–30 визитов и между прочим очень долго пробыл у главы румынского кабинета — первого министра Стурдзы, тонкого дипломата, опытного и необыкновенно трудолюбивого старика лет 75-ти. Стурдза, никогда не служивший по военной части, был одновременно президентом кабинета и военным министром.

Он рассказывал мне с большим сожалением о тех миллионах, которые Румыния потратила на укрепление русской границы под влиянием ложного страха перед завоевательными стремлениями России, раздуваемого одним соседним государством, которого он мне не назвал.

При этом первый министр много говорил о короле Карле, о его лояльности, внепартийности и добросовестном трудолюбии, с которым он вникал во все дела управления, работая подолгу с каждым из своих министров. «Наш король не хочет иметь среди нас ни личных друзей, ни личных врагов, он никогда не руководится в делах управления личными симпатиями», — сказал Стурдза и привел в доказательство своих слов пример, показавшийся мне любопытным.

Семь лет тому назад, при последнем посещении королем Карлом гор. Ясс, румынское министерство состояло из консерваторов, непопулярных в стране, но пользовавшихся поддержкой палаты депутатов. Короля обвиняли в непонимании настроения Румынии, в реакционерстве, в боязни реформ — популярность его ослабла. Оппозиционная печать называла его иностранцем, немцем, приехавшим нажиться на счет чуждого ему румынского народа. Карикатуры, изображавшие короля в виде осла, с мешком денег на спине, продавались даже на бланках открытых писем. Жители Ясс поддались общему настроению и встретили своего короля более чем холодно, а один из влиятельных членов оппозиции организовал даже демонстрацию: часть городской публики, под его предводительством, усердно свистала при везде Карла в Яссы.

Прошло несколько лет, министерство сменилось, либералы восторжествовали. Открылась вакансия префекта города Ясс и на эту должность король назначил того самого Р…, который устроил ему когда-то нечто вроде кошачьего концерта. «Посмотрите, — сказал мне Стурдза, — как завтра будут встречать короля. Неправда ли оригинально будет видеть Р… в качестве префекта городской полиции, охраняющего порядок во главе королевского кортежа?»

На следующий день, часов около четырех дня, мне предстояло встретить королевскую семью. Задолго до прихода поезда, на вокзале собрались нарядные дамы, высшие военные чины, приехавшие в Яссы министры, представители города, депутаты и те местные жители, которые получили доступ на вокзал. Остальная публика стояла на площадке перед дебаркадером и на тротуарах улиц, по которым предстояло проезжать высоким посетителям.

Австрийского генерала, присланного в Яссы с тою же целью, с какой прибыл и я, поставили вместе со мной, во главе среднего прохода, устроенного по направлению от рельсового пути к дверям вокзала, а против нас поместился Стурдза.

При звуках румынского гимна медленно подошел поезд. У опущенного окна вагона стояла пожилая дама с белыми густыми волосами и румяным лицом, которая, еще во время хода поезда, приветливо кланялась, улыбаясь в ответ на обращенные к ней поклоны.

По виденным ранее портретам, я узнал в ней писательницу Кармен-Сильву — королеву Румынии. Поезд остановился и королевская семья, с королем Карлом во главе, сошла на ковер между Стурдзой и мной. Король с военным министр-премьером пошел по фронту почетного караула, а затем, возвратившись, обратился ко мне. Я произнес на французском языке заготовленное приветствие, на которое Карл ответил несколькими любезными словами в то время, как сопровождавшая его свита смотрела на меня с некоторым любопытством, как на единственного гражданского чина, облеченного в мундир, притом чужого государства.

После представления королю австрийского генерала и нескольких местных чинов, мы вошли в большую станционную залу, где королева, наследник престола и его супруга — внучка русского Императора Александра II-го, разговаривали с городскими дамами. Ко мне подошел управляющий дворцом и, от имени короля, передал приглашение на обед. Вслед затем мы поехали во дворец в таком порядке: король с королевой в открытом экипаже, на передней скамейке которого сидел Стурдза; за ними — наследник престола с супругой и сыном, мальчиком лет 10; затем следовал мой экипаж, после которого занимал место такой же экипаж посланца австрийского императора.

Мы подвигались очень тихо, среди густой толпы народа, восторженно приветствовавшей королевскую семью, в особенности короля, королеву и маленького принца Карла, родившегося в Румынии и крещенного в православной вере. Наследник престола, приходящийся, кажется, племянником королю Карлу, а также его супруга, не вызывали особенных восторгов населения, но овации по адресу королевской четы были, действительно, искренни и горячи, доказывая любовь населения к Карлу и благодарность его за те труды, которые король добросовестно нес, в течение более 30 лет, на пользу чуждых ему по племени румын.

Картина встречи была очень торжественна и даже трогательна. Местные вечерние газеты не поскупились на краски для описания королевского шествия и привлекли даже меня в качестве свидетеля «единения» румынского короля с его народом. «Мы видели слезы на глазах русского генерал-губернатора, передавал зарвавшийся корреспондент, — и слышали, как он прошептал: «О, почему мне не суждено видеть моего Царя, окруженного доверием и любовью своего народа!»

Расписавшись во дворце и в помещении, занятом наследником престола, я вернулся в гостиницу. Обед во дворце был назначен в 7 часов, как указывало врученное мне, за несколько минут до отъезда, приглашение. Я поехал все с тем же, не покидавшим меня, капитаном К., и был введен в гостиную, где собралось человек шестьдесят.