Синий шихан - Павел Федоров

– Чем теперь, Петр Эммануилович, промышляете?

– Пока ничем, Авдей Иннокентьевич, – сдержанно кланяясь поодаль стоявшей Марфе, ответил Шпак.

Девушка наклонила головку и торопливо стала застегивать у зонтика замок. Роман Шерстобитов, покуривая длинную папиросу, что-то тихо ей говорил и на Шпака, с которым почти не был знаком, не обращал внимания.

– Значит, не у дел? Тэ-экс, – разглаживая расчесанную на обе стороны пышную бороду, сказал Доменов. – А где Степанов с Шихана? У кого он остановился?

– Кажется, на постоялом дворе, – замялся Шпак.

Ему вовсе не хотелось, чтобы Митька встретился с этим степным владыкой. Доменов не только занимался добычей золота, но и торговал скотом и имел винокуренный и конный заводы.

– Не финти, Петр Эммануилович, – грубо отрезал Доменов. Помолчав, решительно добавил: – Разыщи его и приведи ко мне. Ежели обиду помнишь, так сам виноват… Больно тогда скоро чужую шапку начал на свою голову напяливать, а башка-то мала оказалась… Подрасти малость. Умен будешь, мешать не стану… Иди, да просьбу мою не забудь, – почти с угрозой закончил Доменов.

От этих слов Шпака даже в пот бросило. Надо было поторопиться и обо всем доложить Хевурду. Он знал, что в это время управляющий всегда находится у себя в кабинете, просматривает многочисленные газеты и журналы. Это был его предвечерний отдых. Шпак зашел в управление и позвонил по телефону. Выслушав его, Хевурд охотно согласился немедленно принять владельца Синешиханского прииска.

Через несколько минут Шпак подвел Митьку к чугунной решетке. Задержавшись у калитки, дал несколько советов и наставлений, как называть хозяина и как вести себя. Однако о Доменове пока умолчал.

– А вы разве не пойдете? – спросил Митька.

– Нежелательно видеть этого господина. Он на меня немножко обижен… Я только недавно отказался от службы в их компании…

– Отчего же?

– Так, знаете… Условия неподходящие…

– Приезжайте к нам на Синий Шихан, все условия предоставим. Мне управляющий говорил про инженеров… Нужны они нам будут.

– Признаться, я уже думал об этом. Надеюсь, после беседы с господином Хевурдом вы не откажетесь от совместного ужина?

– Там видно будет, – не задумываясь, ответил Митька и быстро зашагал к парадному подъезду.

Если номер, который занимал инженер Шпак, произвел на казака впечатление, то обстановка в комнатах Хевурда его просто ошеломила. Мягкие ковры, бронзовые люстры на потолках, массивная кожаная мебель, кресла и диваны с высокими спинками, тяжелые драпировки на дверях и окнах – все это просто давило на него своей внушительностью.

Хевурд встретил его посредине большой, застланной ковром комнаты и с улыбкой протянул ему длинные, жесткие руки.

– О-о! Вы не можете себе представить, дорогой коллега, – кажется, Дмитрий Александрович? – как мне приятно в лице вас приветствовать такого знаменитого человека! Русская империя никогда не забудет вашего замечательного открытия!

– Мы о вас тоже наслышаны, господин Хеворд, – перемогая хрипоту, ответил Митька, проваливаясь в мягкое, удобное кресло.

Услышав искажение своей фамилии, хозяин повел седой бровью.

– Что о нас говорить, мистер Степанов. Мы маленькие коммерсанты, копаемся на чужой земле, а вы хозяин, русский деловой человек! Мы работники вашего государства…

Как ни наивен был Митька, но и он понял, что этот седой, остроскулый человек, называя себя «маленьким коммерсантом», начинает плутовать, словно плохой игрок в дурачка. «Всем известно, что он несусветный богач, а говорит дребедень», – подумал Степанов и насторожился.

Все же велеречивые излияния Хевурда придали Митьке смелости. Посматривая на хозяина, Митька соображал: «К чему он ведет этот разговор? Ладно, мы тоже не лыком шиты».

Какой-то лысый человек, в коротенькой, зеленого цвета куртке, принес большой круглый поднос. На тарелках лежал тонко нарезанный сыр, кусочки мяса, мелкие рыбешки и желтые лимоны. Все это было поставлено перед гостем на стол.

– По русскому обычаю, сначала гостя накорми, напои, а потом веди разговор… Так я говорю?

– Правильно. Только вы уж извините, выпивать не хочется… Я в трактире пил. У меня к вам дело есть.

– По маленькой рюмочке можно. Вы, я вижу, очень аккуратный молодой человек, это похвально.

Англичанину понравилась Митькина непосредственность и деловитость. Кроме того, он терпеть не мог пьяных людей.

– Ради нашего знакомства, мистер Степанов, по одной рюмочке!

Хевурд наполнил рюмки.

– Ну что же, по одной так по одной, – согласился Митька. Опрокинув в рот вино, он, морщась, добавил: – Это какая-то пакость! У нас так водку на красном перце настаивают и от лихоманки пьют…

Взявшись за бока, Хевурд откинулся на спинку кресла и громко расхохотался.

Видя веселое настроение хозяина, Митька, не дав ему опомниться, сразу же приступил к делу:

– Можно у вас про одну вещь спросить?

– Спрашивайте сколько угодно… Как вы это сказали про коньяк? Пакость, что это такое?

– А просто настойка ваша невкусная…

– Ах так! Ну извините! Я вас слушаю.

– Почем вы продаете золото?

Хевурд вытаращил глаза и, как бык на огонь, уставился на Митьку. Такого нелепого вопроса он никак не ожидал.

– Простите, мистер Степанов, я вас не понимаю.

– Чего же тут не понимать? Вы свое золото продаете? Я тоже хочу продать, а вот цены-то и не знаю… Чтобы не продешевить, пришел совета у вас попросить. Вы тут все знаете…

– Есть же скупочные конторы, они вам скажут цену и определят кондицию.

– А что такое кондиция? – откусывая кусочек жесткого сыра, спросил Митька.

– Кондиция – это чистота металла, качество, так называемая проба. Вы, конечно, знаете, что такое проба?

«Как можно иметь богатство таким варварам?» – удивляясь Митькиному невежеству, подумал Хевурд.

– О пробе слыхал… На колечках, на крестиках полагается пятьдесят шестая, кажется, а ишо не знаю… Но наше золото, не сумлевайтесь, чистое.

– И много у вас золота? – осторожно спросил Хевурд, разгадавший, наконец, что требуется этому дикарю.

– Когда взвесим, видно будет, – неопределенно ответил Митька, чувствуя, что в вопросе англичанина кроется какое-то нехорошее любопытство.

– Отлично. Отлично. Вы хозяин своего дела. Я понимаю, что трудно входить в наш мир. Мне очень приятно с вами познакомиться. Я согласен дать вам добрый совет и помощь… Будьте так любезны, приходите завтра, и мы все устроим…

– А нельзя ли сегодня?

Митька вздохнул и нахмурился. Он хотел поскорее разделаться с золотом, чтоб позабыть о нем. Да и побаивался погони. Вдруг нагрянет брат вместе со стариком Сухановым, да еще казаков прихватит! Он почему-то больше всего стыдился Тараса Маркеловича, который уже кой-чему его научил и относился к нему, как к родному сыну.

– Завтра поздно будет, – решительно встряхнув рыжими кудрями, заявил Митька Хевурду.

– Вы весьма нетерпеливы, молодой человек. Вам, как я понимаю, срочно нужны деньги. Отлично.

Хевурд подошел к телефонному аппарату и снял трубку…

Сумерками Митька с Микешкой привезли бочонки в условленное место. Заключили сделку быстро. Степанов получил сто тысяч рублей. Через подставных лиц, при содействии инженера Шпака, золото купил Хевурд, заработав на этой операции огромную сумму. Кроме того, там оказались редкостные по величине самородки, которые купили бы музеи.

Часов в одиннадцать вечера Шпак повез Митьку к Авдею Иннокентьевичу Доменову. Шпак побоялся не выполнить поручения бывшего хозяина, да и Степанов охотно согласился.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

У Авдея Иннокентьевича собрались золотопромышленники. Чествовать нового, молодого промышленника решили в узком кругу. В богатом доме на центральной улице Зарецка царили простые нравы. Можно было отлично закусить, выпить, бросить соленое словцо. Хозяин иногда под пьяную руку отплясывал русскую. Он был вдовцом. За столом распоряжалась Марфа. За Митькой ухаживали наперебой. Он уже был навеселе.

Митька сидел рядом с Марфой и млел от запаха дорогих духов. Один раз даже запросто обнял девушку за стройную талию. Она немножко съежилась, покраснела и больно наступила ему на ногу.

В просторной горнице, обставленной на купеческий лад, за большим столом сидели Роман Шерстобитов, хорунжий Парфен Гурьев и приисковый врач Бикгоф. Они расспрашивали Митьку о Синем Шихане, но тот отвечал невпопад, много пил какой-то вкусной настойки и злился, что ему мешают говорить с Марфой.

Шпак заиграл на рояле, и казачий офицер увел Марфу танцевать. В белом платье с широким розовым поясом она соблазнительно подкидывала ножки и легко выгибала сильную, стройную фигуру. Потом вышел Авдей Иннокентьевич да так притопнул, что стены задрожали. В Митьке тоже забурлила подогретая вином удалая казачья кровь. Он выскочил на середину комнаты и отколол такого трепака, что развеселил всех.