Внутренний враг - Рон Хаббард

— А что это была за работа? — спросил я, подстегнутый скорее подозрением, чем интересом.

— Я знаю: вы интересуетесь ею и, очевидно, беспокоитесь о ней. Поэтому я сделал как раз то, что вам было бы желательно, офицер Грис. Проблема заключалась в нимфомании — одержимости сексом.

О боги, он вечно прав.

— Итак, я расширил трубы ее яичников — это в первую очередь. Теперь она может иметь в три раза больше оргазмов, нежели раньше, и гораздо более интенсивных.

Дьяволы! Мужикам на Холмах Роскоши не поздоровится! Благодарение небесам, что я не там, а на Земле. Но, кажется, он сказал «в первую очередь».

— Вы и еще что-то делали?

— Ну разумеется. Вы же член славной семьи Джайрента Слахба — не хотелось мне, будучи у вас на службе, быть нерадивым в своих профессиональных делах.

Я ждал, что он скажет дальше, подозрительно прищурившись: подозрительность у нас, работников Аппарата, в крови.

— Нимфомания, — стал он объяснять тоном ученого, — зачастую вызывается у женщины бесплодием. Поэтому я провел обследование и точно: блокада овуляции — яйцеклетка не могла пройти по трубам и оплодотвориться. Я удалил блокаду.

Ага, возможно, он выправил ситуацию. Если вдова Тейл начнет рожать детей, может, это умерит ее пыл. Прахд довольно улыбался — настоящий профессионал.

— Ну-ка, — продолжал он, — вспомните первый день, когда я имел честь познакомиться с вами. У вас с нею в доме было половое сношение. Так вот, я взял часть вашей спермы…

— Постойте! — прервал я его, внезапно встревожившись. — Вы же трахались с ней целых полтора дня! Откуда вы знаете, что это не ваша сперма?

— Полноте, — отмахнулся он, — профессиональная этика не позволяет мне пользоваться моей собственной. — Он улыбнулся мне сочувственной улыбкой профессионала. — Какой целлолог не знает конфигурацию своей собственной спермы? Легко различить. В общем, она была готова к овуляции даже при блокаде, поэтому я поместил одну из ее яйцеклеток в пробирку вместе с вашим семенем. И могу вас обрадовать: они благополучно соединились. А прежде чем покинуть планету, я внедрил завязавшийся эмбрион ей в матку, убедившись, что там ничего нет.

Меня охватил ужас. Вдова Тейл! С меркнущей надеждой я спросил:

— А знает ли она, чей это эмбрион?

— Да, конечно! Она сказала: если уж нельзя от Хеллера, то пусть будет от вас. Она была очень рада, в самом деле. Сейчас она уже на седьмой неделе. Будет мальчик.

Мой ужас сменился бешенством, а Прахд распространялся дальше:

— Я был так благодарен за все, что вы для меня сделали, что мне не составило труда сделать все это для вас. И представьте себе! Это пойдет по линии родословной вашего великого дяди Джайрента Слахба! Ребенок унаследует кровь самого знаменитого целлолога на Волтаре! Вам есть чем гордиться, не так ли?

У меня сжались кулаки.

— Вы мне этого не пришьете! Нет никаких свидетельств, что я отец!

— Почему нет? — удивился Прахд. — Я подал властям официальное родительское свидетельство. Оно не затеряется, не бойтесь. Я все предусмотрел — вы сможете смело претендовать на родительские права.

О боги и дьяволы! Это не человек — это нечистая сила!

— Зачем вы это сделали? — вскипел я.

Наконец-то в нем заговорил страх. Появилось заикание.

— В-в-видите ли, б-б-была еще причина, В-в-вы сказали, что сожжете это п-п-прекрасное имение! М-м-мысль об этом была для меня невыносима. Поэтому я ре-ре-решил, что если вы уз-узнаете о сыне, который там живет, то не сожжете этот дом!

О боги, дьяволы и силы ада! Привязать меня к самой отчаянной нимфоманке на Волтаре! А вдруг она будет настаивать — и придется даже жениться на ней?! Прахд немного пришел в себя.

— В этом есть и положительная сторона. Ведь имение-то действительно прекрасное. Вот, она прислала вам открытку.

Он полез в карман и достал ее. На одной стороне на меня завлекающе смотрела статуя обнаженной нимфы, прячущей свою наготу так, что еще больше подчеркивала ее. На другой стороне было небрежно нацарапано следующее послание:

Солтену.

Юуу-хуу, где бы ты ни был. Я поживаю отлично. Дела идут отлично! Скоро ли приедешь? Надеюсь на это. Твоя обнимучка Тейлсюша-Плакуша. О-о-о-о-о-о-о-оох.

Я поехал домой, лег в постель и разрыдался. Скверно было то, что Прахд официально мертв. Иначе я мог бы убить его на месте.

В тот день судьба не ограничивала меня в рационе. Она была очень щедра. Она даже настаивала на том, чтобы я взял на себя как можно больше неудач, а потом и еще немного.

В полдень ко мне в спальню вошел Карагез. Похоже, когда бывают плохие вести, приносит их именно он. С хорошими же вестями он не только не приходит — даже не присылает никого.

— Там на газоне человек — у него ужасно неприятный вид, — сообщил он.

Я встал. В свитере оружия не спрячешь, к тому же он был в грязи. Я переоделся в штормовку, сунул в карман кольт «кобра» и, осторожно озираясь, вышел во двор. Это был Джимми Тейвилнасти Подонок. Он выделывал какие-то трюки со своим стилетом. При моем появлении он обратил ко мне рябое лицо с черными бусинками глаз и сказал:

— Мой человек у тебя? — Он посмотрел вокруг, не подслушивает ли кто. Говорил он в основном одной стороной рта. — У меня есть парни, которые тебе нужны. Они вот тут. — Он похлопал по карману. — Ты их получишь, когда выдашь мне моего человека.

Кандидаты на изменение опознавательных черт личности! При необходимости платить местным докторам за работу и сообщать всему миру, что она совершенно бесплатная, этот новый доход был не только хорошим, а жизненно необходимым.

— Зайди-ка немного погодя, — сказал я ему.

— Я не сойду с места, пока не получу Гансальмо Сильву. У нас по этому делу есть новейшие сведения. Это он пришил Святошу Джо после того, как стал его телохранителем. Он падла. Нам он нужен позарез. Так что имена в моем кармане стоят этого. Но, если обмен не состоится, скажи только слово, и я вместо него попрактикуюсь на тебе. Без практики мне нельзя.

— Нет, постой! Ты неправильно меня понял! Я просто имел в виду, что мне нужно позвонить отсюда, чтобы устроить это. Посиди-ка здесь немного. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли чего-нибудь выпить и…

— Я никогда на работе не пью. Фараонам это запрещено, значит, мне тоже. Все честь по чести. Ну звони же!

— Ты в каком отеле остановился?

— Ни в каком. Я только что из Стамбула — взял там напрокат машину.

— Это все, что мне нужно знать, — сказал я и помчался к себе в спальню.

Заперевшись, я вызвал Фахт-бея по внутренней системе связи базы.

— Я насчет спящего пассажира с «Бликсо». Посади его в машину — она прибудет, кажется, из Стамбула. Доставь его в номера «Сагланмак» и помести в номере над лестницей. Зарегистрируй его под именем Джона Смита и скажи клерку, что он перепил, пока был в пути. Аппаратуру глубокого сна отключи в машине, чтобы он не знал, где находился до этого. Позаботься, чтобы никаких меток или чего-то еще, подходящего для опознания личности, на нем не было.

Фахт-бей обещал, что все сделает, и добавил:

— Никаких волнений, офицер Грис. На один день хватит с вас и бунта.

Я взял прибор ночного видения, вышел и убедил Джимми Подонка сойти с газона и сесть на лужайке за столик. Когда ему принесли безалкогольный напиток, он проверил его сначала на кошке, что бродила по двору. Не очень-то он был компанейским.

— Как поживает Малышка? — спросил я после затянувшегося молчания.

— А почему ты спрашиваешь?

— Как же, бывшая страсть, что ни говори.

— Она сказала, что впервые слышит о тебе.

— Я не всегда пользуюсь одним и тем же именем.

— Вон оно что!

— А как поживает Джованни?

— А почему ты спрашиваешь?

Да, это не было похоже на то, что называют дружеской встречей. Я решил, что дал Фахт-бею достаточно времени, чтобы все устроить. Мы пошли к арендованной Джимми машине, и я сообщил ему адрес. Через несколько минут мы подъехали к дому с плоской крышей, стоящему через дорогу напротив номеров «Сагланмак». Знакомому нам старому турку я представился инспектором по проверке кровель, дал ему банкнот в пятьсот лир и сказал, что жильцы не должны ничего знать — мы не хотим тревожить их своей инспекцией. Он впустил нас через боковую дверь. Крыша была окружена парапетом. На четвереньках мы подобрались к краю, где, скрытые от номеров парапетом, стали вглядываться в указанную комнату. Я показал Джимми лестницу, ведущую к наружному крыльцу, но он уже, к своему огорчению, знал ее.

Несмотря на осень, на крыше было довольно жарко. Но Джимми это было нипочем: видимо, хорошая закалка позволяла ему без труда переносить сидение в засадах. Натренирован, как и подобает головорезу.