Море Дирака - М Емцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Будет и во-вторых, но... здесь есть риск.
- Давай, давай.
- Значит, так, - Черныш подумал. - Я утверждаю, что в Институте криминалистики произошла кража... исчезновение следственных материалов.
- Ты понимаешь, что ты говоришь? - тихо спросил Захаров.
- Погоди, - остановил его Гладунов. - Ты сказал кража, потом исчезновение. Как понимать это?
- Я пошутил, - быстро поправился Черныш. - Речь идет об исчезновении. Только об одном исчезновении.
- Так. - Гладунов прищурился. - О каких материалах идет речь?
Скрывая улыбку, Черныш опустил голову, потом ответил:
- Прошу учесть: я целую неделю отсутствовал и только сейчас первый раз за все это время пришел в институт.
- Учтем. О каких документах идет речь?
- Я говорю о золотых часиках швейцарской фирмы, которые были изъяты из комиссионных магазинов по делу о фальшивых деньгах.
Захаров шагнул вперед и протянул Гладунову ключ.
- Проверьте!
У Гладунова лицо моментально сделалось серым и скучным.
- Вообще-то, - нехотя протянул он, - у нас по таким вопросам существует специальная комиссия, но все же... Ну, хорошо, откройте сейф!
Захаров шагнул вперед деревянно и напряженно, вставил ключ и попытался повернуть. Послышался скрип, но ключ не проворачивался. Анатолий Павлович быстро потерял свою скованность, ожесточенно силясь провернуть ключ.
- Заело что-то, - пробормотал он. Лицо его покраснело от натуги.
Все кинулись помогать. Владевшее ими напряжение исчезло во взаимных столкновениях, толчках, ободрениях и пренебрежительных оценках чужой силы и ловкости.
Гладунов позвонил и вызвал слесаря с электродрелью. Через несколько минут замок был рассверлен. Но никто из присутствующих не решался взяться за ручку сейфа. Сосредоточенно смотрели на металлические опилки, серой горкой пепла усеявшие пол, на израненную дверцу сейфа и молчали.
Черныш молчал, потому что не должен был касаться ручки сейфа.
Захаров молчал, потому что очень не любил новых неожиданных дел и ощущений. Даже когда его жена меняла старое платье на новое, он испытывал скрытую горечь и раздражение. Он отлично видел, что жене идет новое платье, что она лучше в новом, но ничего не мог с собой поделать. Новое вызывало в нем страх.
И еще Захаров молчал, потому что было задето его самолюбие, а это всегда сковывает.
Игру вел Черныш, и оставалось только дожидаться момента, когда его, Захарова, позовут на сцену.
А Гладунов ждал. Сейчас откроют эту дверцу, и в комнату войдет новая жизнь. Какая она, неизвестно. Хорошая, плохая, трудно сказать, но она будет обязательно иной. И они все тоже станут под стать ей, она их обязательно изменит. И он, Гладунов, будет уже не тем, каким был перед вскрытием сейфа и ждал, когда кто-нибудь решится повернуть ручку. Он станет чуть-чуть другим, а может быть, совсем другим. Одним словом, это будет уже Гладунов у открытого сейфа. Он будет что-то знать, и это что-то позволит ему судить людей, вмешиваться в их жизнь. И в его жизнь оно тоже будет вмешиваться, повелевать, указывать, требовать.
А вдруг ничто и не изменится?
- Открывай! - скомандовал он, и Захаров распахнул дверцу сейфа.
В сейфе чернела пустота. Захаров отшатнулся и побледнел.
Внутренность сейфа была черной и покореженной. Темно-синяя краска собралась на стенках в гармошки, повисла рваными клочьями. На задней крышке ящика, словно зарево, горело большое оранжевое пятно.
- Смотрите, следы! - возбужденно прошептал Захаров, указывая на дно сейфа.
Черныш увидел две четкие черные тени. Полукружия часовых браслетов пересекались, словно змеиные кольца.
- Анатолий Павлович, все освидетельствовать и запротоколировать, понятно? - распорядился Гладунов. - Друзья, отойдите, пожалуйста, подальше. Нужно сфотографировать внутренность сейфа. Дело становится слишком серьезным. Я понимаю, что все это лишь вступление, - сказал Гладунов, обращаясь к Чернышу. - Вам, вероятно, известно кое-что еще?
- Немного, совсем немного, но все же... Но сначала я должен извиниться, что облек свое сообщение в столь глупую, торжественную форму...
- Ничего, это произвело определенное впечатление, - заметил Гладунов, и вы, наверное, этого и добивались?
- Да, я хотел остановить ваше внимание... - заметил Черныш. - Мне казалось...
- Понятно, - оборвал его Гладунов. - Так что же вам еще известно?
- Сейчас. Дело вот в чем. Вы обратили внимание, наверное, что в сейфе развивались высокие температуры. Обгорела краска, окислилось железо. Следы действия высокой температуры видны даже на стене. Только действие это кратковременное. Понятно? И хорошо, что Захаров не имеет привычки класть в сейф бумаг, чертежей, шляп. Потому пожар и не состоялся! Зато он произошел в одном комиссионном магазине. Там сгорела пара золотых часов - правда, сгорели не только часы, но все равно...
Гладунов пристально смотрел на Черныша.
- Что за чушь? - сказал он громовым голосом. - Как могут гореть часы, металл, стекло, минералы? Вы понимаете, что говорите? Ну, с комиссионным, где вы, очевидно, сегодня побывали, все понятно, это обычный прием воров: заметать следы огнем. Под эту лавочку там могли весь магазин растащить, не только какие-то жалкие часики. Но как, по-вашему, могли развиться высокие температуры в сейфе, в закрытом сейфе?
Черныш упрямо опустил голову.
- Вы мне опять не верите, Тихон Саввич, а я снова повторяю: здесь мы имеем дело с загадкой природы, с еще не постигнутой тайной материи...
- Ерунда, - оборвал его Гладунов. - Здесь мы имеем дело с очень ловким неразгаданным преступлением - и больше ничего.
- Как же, по-вашему, здесь возникли высокие температуры, уничтожившие деньги и испарившие золото?
- Нужно провести анализы стенок сейфа, - добавил Гладунов, обращаясь к Захарову. - Продолжайте, Григорий Ильич.
Пока Черныш развивал свои бредовые идеи о превращении материи в энергию, о страшном тепловом эффекте этой реакции, Гладунов думал о том, что все его предчувствия оправдались. Новое вошло в жизнь четверых. Оно уже заставило Захарова сесть за стол и с озабоченным видом исписывать страницы протокола.
Нет, но послушать этого фантазера, просто уши вянут... Какой вздор! Распад ядерный, распад радиоактивный... Все же он слишком молод, ох, как молодо-зелено! Ой-ой-ой! Сидят где-то отличные мастера своего дела и работают. Работают с выдумкой, на широкую ногу, рискованно. Нужно придумать, как бы их застукать. И все. Нужно извернуться и поймать их за руку. В этом вся задача. А Эйнштейн, Дирак и компания пусть остаются у физиков, они на них молятся, пусть себе молятся.
Черныш почувствовал, что говорит впустую, и замолк.
- Может, это и смешно, - сказал он, - во всяком случае, не только я так думаю. Немецкая книжка подтверждает мои слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});