Комонс (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Увы, это было не всё – двое из числа проникших за рубеж Десантников пережили зачистку и продолжили своё дело. Как именно продолжили? Вся деятельность программы SETI, многие проекты NASA, особенно те, что связаны с дальним космосом – их работа. Да, и в руководстве агентства тоже, только вот вычислить их было уже некому – отдел, фактически, прекратил своё существование. А времени пришельцы не теряли, программы «Вояджер» и «Пионер» – звенья той же цепи. Это потребовало много времени, но в итоге сработало.

У нас, в России? Вы ходите сказать – в СССР? Есть основания думать, что одна подобная группа осталась и у нас. Да, тоже не профессионалы-Десантники – скорее наблюдатели, контролирующие деятельность своих коллег «в поле». Для этого у группы имелись особый инструмент, позволяющий дистанционно отслеживать пересадки «Мыслящих». Нет, не приборы, разумеется, «не железо» – такой же «ноосферный исполнительный модуль», как и всё, чем пользуются «Десантники».

Но вот что необходимо помнить: там, в 1978-м эта группа функционирует – а значит, с высокой вероятностью сможет засечь факт вашего переноса. Что они предпримут? Трудно сказать, но что-то предпримут наверняка, и вам следует быть к этому готовым…»

Я вынырнул из глубин собственной памяти, как из омута застойной, смешанной с ряской и жабьей икрой воды. Ф-фух… и почему это вызывает у меня такое отвращение? Причём, каждый раз всё сильнее и сильнее…

Ну, ладно, хватить жалеть себя. Главное – получено объяснение пятигорскому инциденту. Значит, всё-таки Пришельцы. Скверно, конечно, но положительная сторона тут имеется, безусловно, имеется. Генерал был прав: до профессиональных «Десантников»-боевиков этим ребятам далеко. Им бы ручки приборов крутить, хотя бы и виртуальные, а не людей убивать… Шутка.

Женьке бы рассказать, пусть знает. Ну и, конечно, настрого предупредить чтобы случайно кому не сболтнул. Никто, конечно, ему, конечно, не поверит, а вот загреметь на учёт в ПНД – это сколько угодно, это запросто…

7

1978 год,.

Москва.

Длинные осенние дни.

Вторая четверть раскручивается, как давным-давно позабытая игрушка «Тёщин язык». На уроках стараюсь не высовываться. Хватит. Авторитет у Женьки теперь такой, что любой позавидует – вот и пусть собственные мозги тренирует. Между прочим, год «переводной», после восьмого класса нас сольют с «Б» – вместо четырёх классов буд ет только два. Так что на экзаменах надо не оплошать…

Отец вышел из больницы и почти сразу укатил в очередную командировку – на Кольский, в Мончегорск, они там сейчас отрабатывают дозаправку МиГ-31 в воздухе. Но «Улисса» мы обсудить успели, и в больнице, во время моих посещений, и дома. Специально наблюдал – поинтересуется хоть раз содержимым чехлов с ружьями. Не поинтересовался, как я и предполагал…

Тренировки со «сценическими фехтовальщиками». Изо всех сил стараюсь держаться в рамках, получается так себе. Через деда заказал две полосы калёного дюраля – помнится, ролевики из Кургана делали из таких игровые клинки. Хорошая штука – и полировку держат и не вызубриваются даже от сильных ударов.

Эфесы из толстой проволоки я собственноручно сварил в отцовском гараже – получилось нечто вроде шотландских палашей. Под пару к ним выколотил на мешке с песком круглые щитки-баклеры, и теперь на репетициях мы вовсю упражняемся с этим «инвентарём». Руководитель (слово «тренер» там не в ходу) относится с пониманием и сам нет-нет, да и возьмётся за палаш.

По утрам мы с Астом по-прежнему бегаем на школьный двор и упражняемся там с палками. Только теперь это не черенки от лопат, а полутораметровые обрезки толстых арматурин. Старшеклассники, среди которых кое-кто уже ходит на новомодное каратэ, посматривают на нас с уважением. То-то, ребятишки, против лома нет приёма…

– Сыграем?

Я взял с полки, где Катюшка держит учебники, коробку и положил на стол. Девчонки посмотрели на меня с неудовольствием – они как раз взялись перемывать кости студентам из института Крупской, которых прислали к нам на педпрактику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– О, наконец-то! – Аст стоял в дверях, потирая руки. – а я жу думал, так и проболтаете весь вечер….

У нас новая традиция: раза два в неделю втроём после школы идём в госте к Катюшке Клейман. Это новый член нашего дружного коллектива, Миладкина душевная подружка. У неё дома – заморская диковинка, игра «Монополия», и вы проводим за ней и за чаем с булочками по полтора-два часа.

Катюшка вздохнула, развела руками – парни, что с них взять? – и стала освобождать стол для игрового поля. Я тем временем высыпал на диван карточки-купюры и главное – оловянные игровые фишки. Аст тут же сгрёб сапожок – он почему-то всегда выбирает именно его. Я же удовлетворился утюгом.

Ну что, начали?

– Кто ходит первым – спрашиваю.

Серёга думал недолго.

– Давайте по часовой: я, Катя, Милка, потом ты.

– Почему это с тебя начинать? – хором возмутились девочки.

– Ну… потому что я предложил.

А-а-а… понятно. – Милада скептически поджала губы. – Может, тогда, наоборот, от тебя будем считать? Чтобы ты последний получился?

Серёга впал в ступор, а я беру кубики.

– Хорош спорить! Кто выкинет больше, с того и начнём.

Протягиваю кубики.

– А вот кидать первым точно будешь ты. Заслужил!

Игра занимает часа полтора, после чего мы расходимся. Аст деликатно оставляет нас с Женькой одних. В смысле – наедине с Миладой.

Женька с некоторых пор увлёкся ею всерьёз – то за ручку невзначай возьмёт, то плечом прикоснётся, а уж провожает, считай, каждый день. Та, ясное дело, не против. До поцелуев в подъезде пока не дошло – ах, эти невинные семидесятые! – но дело к тому движется, и альтер эго уже пару раз намекал, что недурно бы поделиться опытом общения с противоположным полом.

Я, как могу, увиливаю – нет, детишки-шалунишки, это вы без меня. Успеете ещё, а пока – наслаждайтесь первой школьной любовью. Благо, недолго осталось. Года не пройдёт, как Милада сделает советской Родине ручкой, и её место в Женькиных мечтах займёт Катюшка. Но она предпочтёт Аста – и это будет тянуться почти год после окончания школы, а потом он её оставит ради отмороженной на всю голову девицы-КСПшницы.

Катя тогда кинулась за утешением ко мне – как к старому другу разумеется. Дальнейшее вполне предсказуемо: невинности мы лишились вместе, в палатке, под моросящим дождём, на берегу подмосковной Пахры, по которой решили прокатиться на байдарке в попытке хоть как-то восстановить душевное равновесие…

Но, может, на этот раз всё будет иначе? А ведь похоже на то – мы с Миладкой в школе даже и не поцеловались ни разу, а эти того гляди…

…о чём размечтался, старый развратник, грёбаный педофил? Сами разберутся, без тебя, и нефиг подталкивать под локоток!

Любопытно, а если эта парочка всё-таки решится наплевать на стеснительность и приличия раньше времени – получится у меня деликатно отвернуться? Надо заранее потренироваться, что ли…

1978 г, ноябрь.

Москва, школа № 159.

Нескучный вечер.

Конец ноября. 27-го должен состояться общешкольный литературный концерт. На классном часе, посвящённом подготовке к этому мероприятию меня ставят перед фактом: «ты в упряжке, парень, тяни». И ладно бы, одна Галина – весь класс «за», от меня ждут чего-то яркого, необычного. Ждут – значит будет. Вернее, уже есть. Я незаметно подмигиваю Асту: всё давно придумано, отработано, отрепетировано. Осталось организовать музыкальное сопровождение, и тут без помощи не обойтись. Вы же хотите, чтобы всё прошло на уровне? Вот и извольте пошевелиться. Мы, советские пионеры, за коллективное творчество, нес па?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К подготовке выступления подошли со всей серьёзностью. Певческую часть взяла на себя наша примадонна, Ритуля Дымшиц. Петь она собирается на пару со своей подружкой из восьмого «В». Кроме того, Ритуля сумела отыскать где-то ноты «Чёрной стражи» – их мы вручили нашей школьной учительнице пения. Уговаривать ходили вместе с Галиной и почему-то школьной библиотекаршей Валентиной Ивановной. Уговорили. Конечно, аккордеон не волынка, но за неимением гербовой…