Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 4. Стихотворения. Поэмы (1918–1921) - Николай Степанович Гумилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лапы мир оплели, как нити,
И когда он вздыхал дремля,
По расшатанной им орбите
Вверх и вниз металась земля.
2
Половину вечности в бездне
Плыл, подобный полной луне,
Молчаливый этот наездник
На безумном своем коне.
И когда вселенское солнце
Отпылало, и лишь одно
Наше, малое, точно донце
Кубка, стало точить вино, —
Негу радости беспричинной,
Стал дракон земною корой,
Разметавшеюся равниной,
Притаившеюся горой.
Умягчилось сердце природы,
Огнь в глубинах земли исчез,
Побежали звонкие воды,
Отражая огни небес.
5
Да от хруста ее и стона
Появилось время, и вот
На губительного дракона
Племя звездное восстает.
Налетели, сшибались, выли
И стремительно мчались вниз,
И столбы золотистой пыли
Над ловцом и жертвой вились.
Алым полымем в свете бездны
Разгоралось пламя времен.
Был на каждой звезде наездник,
Лев иль Дева иль Скорпион.
Смерть как вихрь носилась по тверди,
И росло сильней и пышней
Опьянение темное смерти,
Все равно, чужой иль своей.
И ревело время, ревело.
Точно зверь во мраке пещер,
Чтоб из плена <остервенело?>
Родилась гармония сфер.
6
Дева стала звуком и светом
На далекой своей звезде,
Лебедь стал сияющей льдиной,
А дракон земною корой,
Разметавшеюся равниной,
Притаившеюся горой.
Умягчилось сердце природы,
Огнь в глубинах земли исчез,
Побежали звонкие воды,
Отражая огни небес.
Но из самых темных затонов
Из гниющих в воде корней
Появились сотни драконов,
Крокодилов и черных змей.
Поднимались слепые груды
И давили с хрустом других.
Кровяные рвались сосуды
От мычанья и рева их.
4
В зеленеющих океанах
Стало тесно от тяжких тел,
От поверженных великанов
Нестерпимо воздух смердел.
Да, но мы превратить сумели
В лапы цепкие плавники,
Чтоб всползать на теплые мели,
Пробиваться сквозь тростники.
Стало тесно и здесь — усилье
Темной творческой воли нам
Подарило крепкие крылья,
Чтоб носиться <как?> облакам.
загл., автограф 3
Поэма Начала
Книга Первая
Дракон
Песнь II
Сознавая лишь постоянство,
Без страданий и без услад,
В неродившееся пространство
Устремляя бесплотный взгляд.
Мир был легок, бесформен, пресен,
Бездыханен и недвижим,
И своих трагических песен
Не водило время над ним.
Но от взгляда сущностью новой
Загорелась первая мысль,
Вместе с мыслью родилось слово,
Предводитель священных числ.
И, возжаждав радости странствий,
Все сверканье и все тепло,
В чуть слагающемся пространстве
Слово тонким лучом прошло,
Млечной радугою повисло,
Озарив непомерный сон;
И дробящие слово числа
Объясняли его закон.
2
В этом мире блаженно-новом,
Как сверканье и как тепло,
Было между числом и словом
И не слово и не число.
Превращая в тепло сверканье,
Светоносцем оно звалось,
Потому что полное знанье
В нем едином дивно слилось.
И оно, помысля отдельность
Как священнейшее из прав,
Разорвало святую цельность,
Красной молнией в бездну пав.
Увлеченные в том паденьи,
Пали числа звездным дождем,
И повеял холод, и тени
Потянулись вслед за лучом.
Мир стал шире, глубже, полнее,
Как стена из света и мглы,
На которой вились, как змеи,
Первозданной силы узлы.
3
О отдельность! Ты пламень счастья
Даже в холоде и во тьме!
Ты блаженное сладострастье
Замышлять и желать и сметь!
В силе скрытое материнство
Ей открыло ее пути:
— Уничтожиться как единство
И как множество расцвести.
Но распавшиеся частицы
Друг ко другу вновь повлекло,
И как огненные зарницы
Полыхнули добро и зло.
От стремленья и обладанья
Этот мир уже не стена
А бескрайнего мирозданья
Ширина, длина, глубина.
В опьяненьи своей свободы
Золотые пляшут миры,
Камни, пламени, воздух, воды
Славят радость и боль игры.
4
Скалясь красными пропастями
Золотым взъерошась огнем,
Меж испуганными мирами
Дико мчался кипящий <ком?>
И на нем, угрожая звездам,
Огрызаясь на звездный звон,
Золотобагряным наростом
Поднимался первый дракон.
Лапы мир оплели, как нити,
И, когда он вздыхал дремля,
По расшатанной им орбите
Вверх и вниз металась земля.
Молчаливый этот наездник
На безумном своем коне
Увидал в сияющей бездне
Синий мир блаженный вполне.
И ударил... И стало пусто.
Где пред тем плясала звезда,
Но от стона ее и хруста
Появилось время тогда.
загл., автограф 4
отсутствует
1–36
Сознавая лишь постоянство
Как летящий вглубь водопад,
В неродившееся пространство
Падал первый единый взгляд.
Мир был легок, бесформен, пресен
Бездыханен и недвижим
И своих трагических песен
Не водило время над ним.
Но от взгляда сущностью новой
Загорелась первая мысль
А от мысли родилось слово
Предводитель священных числ.
И возжаждав радости странствий
Как сверканье и как тепло
В чуть слагающемся пространстве
Слово тонким лицом прошло.
Словно радуга вдруг повисла
Озарив непомерный сон
И ее дробящие числа
Объясняли ее закон.
...............
В этом мире блаженно новом
