Пьета из Азии - Светлана Геннадьевна Леонтьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А завтра снова вставать рано, идти на работу. Нет, сама по себе деятельность Илоне нравилась, но разлука с маленьким сыном — это тяжело. Словно кожу с себя снимаешь…
Пьета отводящая сына на занятия брейк-дансом:
…танец…что это? Пластика. Движения. Спорт.
Арви тоже танцевал, отдаваясь танцу до судорог. Ёжик сначала не сказал Илоне что записался в кружок спортивного брейка. Ему было 12 лет, он выглядел вполне самостоятельно. Но время было сложное — девяностые лихие, роковые! Вечерами рано темнело. Ёжик начал возвращаться поздно, Илона забеспокоилась…
Тени…много теней…остановка автобуса. так колышется сердце. Сын, ты где?
Именно в этот вечер Ёжик признался, что он решил посещать занятия. Илона ответила:
— Я не запрещаю. Но у меня есть условия!
Ёжик поморщился:
— Ещё не хватало…
Но вынужден был смириться потому, что Илона предупредила:
— Тогда я не стану оплачивать с этого месяца твои тренировки! Во-первых, я тебя встречаю сама с каждого занятия. Во-вторых, перед уходом ты делаешь все уроки до единого.
Сын вырос красивым.
Патриотом.
Не алкашом.
Однажды Илона увидела, как одна из поэтесс жалуется на нехватку денег в соцсетях.
— А сын что? Дома сидит, пиво пьёт? — подумала женщина. — Пусть идёт и работает. И вообще, если ты считаешь себя даровитым человеком, то надо соответствовать своему дару. Нет денег? Иди работай. Хотя бы уборщицей. За пару месяцев у тебя появится небольшая сумма денег. На неё ты сможешь купить себе немного одежды, еды, обувь более-менее приличную. Нельзя одеваться, как бомжичка или пьяница. Надо соответствовать своему таланту. Никаких скандалов. Жалоб и депрессий. Даже болезни свои надо прятать. Дар — это такая жизнь и смерть одновременно, когда смерть — это вдвойне жизнь. И ты седлаешь буйного пегаса и мчишь вверх. Ибо ты несёшь дар в переднике, пахнущем тестом и пирогами. На балконах женщины — у них у всех в животах дети. Ибо все женщины беременны. Подумай, им каково? Поэтому не жалуйся. У них в животах бьются ножками их голенькие, тёплые, нежные зародыши. А ты вся такая бледная, с кошёлкой, в немодных брюках и в телогрейке. Разве им хорошо от этого? Тогда пожалей детей их.
Также, как Илона просила: пожалей дитя моё! Ибо живая душа важнее чьих-то текстов, замесов, ревностей, подозрений, твоей неуёмной зависти, паранойи.
Вообще, так не надо. Не лезь к женщине, у которой на руках дитя. Ей некогда. Надо кормить, поить, спать укладывать. И ночью самой хорошенько выспаться. Чтобы утром встать и приготовить омлет, сырники, блинчики с вишнёвым повидлом. Затем пойти на прогулку. Смотри: снегири!
Смотри: зимнее солнцестояние!
Смотри: огромный синий шар неба, а мы все внутри.
Воздух лёгок. Незрим. Прозрачен.
Читай побольше. Читай вслух. Читай радостью.
Тогда расскажу тебе, что такое грех: если ты не уступил место женщине с ребёнком. Если ты сделал больно женщине с ребёнком.
Значит, идём мы — сын и мама. Он ручками шею обвил. Прижался. Он маленький. И мир замыкается. Сына надо воспитывать в духе патриотизма. Любви к родине.
Терпеть не могу, когда матери жалуются: сын не может найти работу, сын дома сидит пиво пьёт. А воевать он за родину не пробовал? Или струсил, зажилил, а того хуже за границу дёру дал. Хреновая ты мамаша, однако! Если бы мой сын или племянник в предатели подался бы, я бы его за шкирку схватила — и давай ругать! А ты сидишь такая в соцсетях и сетуешь, что сын ленивый, что он работу ищет; а на самом деле он просто дом строит себе, коттедж, а ты деньги попрошайничаешь в соцсетях. Ну и ну…
Муилович бы такую рисовать не стал! Рука бы не поднялась.
Пьета была, как настоящая!
Кожа гладкая. Слёзы крупные. Руки тёплые.
Ими она сына качала, на руки брала. Пеленала. Растила. Кормила. Кашу манную варила и вела его на прогулку. Она была морем. Домом. Миром.
Не забывай, кто ты есть!
Илона кормила сына грудью. Молока было много. Оно вытекало густым белым, сладким питательным напитком. Откуда бралось это чудо? Какая древняя в нём сладость?
Женщина — великое чудо.
Мать.
Муилович закончил работу. Это был шедевр. Пьета сама взошла на Голгофу вместо сына. А было так: когда стража вошла в дом, женщина спала. Иосиф был на работах. Он плотничал. Стража схватила Пьету за запястья, выволокла на улицу. Солнце ещё не встало, лица женщины стража не видели. Им было всё равно — кто это, они исполняли приказ Ирода. И они знали — именно в этом доме находится то существо, которое надо вести на гору.
— Неси, неси крест!
Пьета смирилась: в конце концов кричать и звать на помощь было бесполезно.
Камни резали ступни. Но плакать тоже не было смысла. Заря красной полоской позолотила край неба.
«Ну что, ну что…судьба такая…помоги мне, Господи!»
Марию втащили на гору. Толпа разошлась. Все молчали. Лицо Пьеты было исполосовано дождём, спина взмокла кровью от ударов палкой.
Белая накидка плотно облегало фигуру.
Удар молотком. Тяжёлым камнем. Тело Пьеты обмякло. Его втащили на крест. Гвозди легко вошли в хрупкие ладони. Лишь когда кто-то воткнул кол в живот, она слабо простонала.
Муилович отошёл от полотна: он понял, что работа закончена.
Выражение его лица было спокойно и одновременно величественно.
Он закрыл дверь за Илоной, которая ушла под утро. Она позировала всю ночь художнику. И это было мучительно и прекрасно.
Остановись, человек!
Постой немного. Склони голову. Заплачь. И пусть тебе ответит это высокое, глубокое, смертное небо бессмертия. Пойми, что надо смирить гордыню перед великим подвигом матери. Встать на колени.
И никакой танец не поможет. Никакой клич. Никакой плач.
Никакая страна. Небо. Не поможет никто. Ибо мать взошла на крест во имя сына, ради сына, вместо сына. И она им стала, чтобы он оставался живым для людей. Для их безгрешности и бесстрашия. Ибо когда-то наступит именно то время, когда люди станут чище и лучше, душевнее и справедливее. Поэтому они перестанут умирать. Но до тех пор, пока их душа увешана тяжёлыми камнями грехов — это невозможно.
И будет так!
КОГДА ЗАМЁРЗНЕТ ВСЯ ФИНЛЯНДИЯ
зимой.
Ранней. Или поздней.
Начнутся морозы внезапно. И сразу до семидесяти градусов. Замёрзнут паруса флагов. Стручки трав. Магазины будут занесены доверху сугробами.
Люди будут требовать тепла. Света. Электричества. Но из-за глупых правителей, прервавших сообщение с Россией, не будет ни газа, ни нефти. Станции остановят работу. Автомобили перестанут
