Тот, кого я хочу (СИ) - Лайонс Лора

И тут мое внимание привлекает окно. То самое, за которым видно здание салона и Марининой «работы». Отдергиваю штору и не сразу осознаю увиденное: уровень моря поднялся немного выше моего подоконника, я сейчас смотрю словно на аквариум, и только закрытая оконная рама кое-как удерживает (пока!) массу воды. Море просачивается сквозь незаметные глазу щели под подоконником, журча и усиливая струи с каждой минутой. Уровень моря волнуется и поднимается у меня на глазах.

С ужасом смотрю на Маринино здание, расположенное ближе к морю и значительно ниже. Сюрреалистическая картина: зеркальный куб, торчащий из воды. От салона только самая верхушка вывески угадывается.

На вид тот дом прочно построен, хотя бы его верхнюю половину не зальет, надеюсь. Марине не должна угрожать смерть от утопления. Наверное, хорошо, что мы с подругой так долго разговаривали. В этой опасной ситуации ее после могли сразу отправить на верхние этажи переждать бурю, вместо того, чтобы потом эвакуировать, как прошлый раз, снизу. В любом случае помочь ей я больше ничем не могу.

Сползаю с кровати, оставляю свою бывшую комнату, заперев ее по привычке на ключ, и иду в номер мужчин. Стою под дверью и чувствую ногами напор воды из щели под дверным полотном. Встаю сбоку от входа, медленно поворачиваю ручку, понимаю, что не заперто, и осторожно приоткрываю.

Дальше мне «помогают» открыть дверь новые потоки воды, изливающиеся в коридор. Едва успеваю отдернуть руку и высоко задрать подол платья, чтобы не намочить, но хватает не на долго. Несмотря на то, что этот номер расположен не со стороны моря, воды в нем больше, чем в моем. Очевидно, потому, что окно раскрыто настежь — в него свободно море и вливается.

Осторожно вхожу. Кровати затоплены. Ни одного, ни другого «коллеги» здесь нет. Ну, хоть знаю теперь, что не утонул Александр в пьяном сне. Осматриваясь. Его вещей тоже нигде не видно. Значит, ушел до потопа. Пока кручу головой, мимо меня проплывает опрокинутый стул, а следом — кадка с большим комнатным растением диффенбахией. Обхожу ее и выглядываю в окно.

И вижу, что у соседнего номера, прямо к подоконнику привязана обыкновенная деревянная лодка с веслами!

Что мне делать? Попытаться добраться к этой лодке? Когда море выдавит окно в моей комнате или любой другой с той стороны отеля, уровень воды внутри поднимется резко, волной.

Может, мне лучше попытаться выбраться на крышу и ждать каких-то спасателей? Дойти до «большой земли» тем же путем, что пришла, уже не получится — вижу, что входная лестница полностью скрыта под водой.

Пытаюсь поставить стул, чтобы с него залезать на подоконник, мне сильно мешают сумки, подол платья и усталость. Стул все время опрокидывается, создавая в окружающей воде маленькие водовороты. Диффенбахия, словно бодливая коза, снова движется ко мне, угрожающе накренясь и тыча мне в лицо своими развесистыми листьями. Я резко отталкиваю и отбиваюсь от нее, что-то ей даже сломав, и чувствую, что ее млечный сок брызнул мне на щеку и уголок губ.

Справляюсь со стулом, влезаю на него, опираюсь коленом о подоконник и вижу, как в лодку садятся двое местных, бедно одетых мужчин, готовясь вот-вот отчалить! Не знаю, на каком языке я молю их взять меня с собой, перекрикивая шум бури и размахивая рукой, но они в один взмах весла оказываются возле меня.

Хватаясь за раму, я влезаю на подоконник, едва видный под бегущей водой, затем перешагиваю в качающуюся неустойчивую посудину, набитую какими-то вещами, и сажусь на них, чтобы не раскачивать лодку. Мелькает мысль, что эти люди и есть мародеры, хорошо, если не работорговцы, но мне уже не до выбора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На днище лодки под ногами у меня опять оказывается хлюпающая вода. Мне тут же суют в руки пустую кастрюлю и показывают, что надо вычерпывать воду, — вот зачем они меня взяли. Лодка быстро наполняется неослабевающим дождем, мне приходится работать в темпе.

Отплываем. Один мужчина гребет, другой, стоя на носу лодки, отталкивает длинной палкой крупный мусор с нашего курса. Вижу, что один из красавцев-кипарисов, росших у отеля, как его визитная карточка, сломался от ветра. В мутной воде вокруг нас среди мусора плавают крупные ветки и даже стволы разных деревьев, предметы мебели, а еще парочка затопленных по самую крышу дорогих автомобилей. Мы медленно движемся по «Манильскому Арбату» в направлении к центру города.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Странное зрелище представляют полузатопленные дома, которые я помню в их лучшие дни. Не понятно, почему небольшими волнами продолжает наступать море, но, боюсь, и третий этаж не гарантирует стопроцентной защиты от потопа.

Тут и там вижу людей, зовущих на помощь у раскрытых окон, или пристроившихся на карнизах и даже на фонарных столбах. Но наша маленькая лодка полна, борта чуть возвышаются над водой и иногда даже зачерпывают ее, покачиваясь. Тогда мужчины начинают кричать на меня, и я с удвоенной скоростью принимаюсь вычерпывать и выливать за борт мутную холодную жижу. Слышу воющих от ужаса собак, оказавшихся на крышах.

А дождь все льет, словно небо во что бы то ни стало решили смыть Манилу с лица земли. Разряды молний сверкают примерно через одну-две минуты, с нескольких сторон. Сквозь завывание ветра время от времени слышу тяжелые шлепки. Я не сразу соображаю — это, пожалуй, шум прибоя, мощные удары поднявшихся волн даже уже не о пристань, а прямо о дома.

Вскоре я вижу и утопленника — недалеко от нас медленно плывет полупогруженное в воду синюшно-бледное тело мужчины в одних трусах, лицом вверх. Какой ужас! Вглядываюсь в лицо, страшась узнать в нем одного из «коллег», — нет, это незнакомый.

Меня высаживают, когда лодка чиркает днищем о дорожное покрытие. Впереди условно сухо — выше уровня моря. Что интересно — впервые с меня здесь не потребовали плату и даже ее не взяли, когда я по своей инициативе сняла с шеи и протянула им тонкую золотую цепочку, за неимением денег. Замечательные мужчины машут мне руками и отчаливают.

— Спасибо, thank you! — кричу, прижимая руки к сердцу и отплевываясь от дождя.

Дорогу, вернее направление к аэропорту я знаю лишь приблизительно. Сначала просто иду в противоположную сторону от наступающего моря. Потом понимаю, что пора уточнить, куда идти. Но немногочисленные группы людей, стоящих при входе в магазины или в другие здания, к которым я приближаюсь, машут на меня руками или угрожают. Скучившись на ограниченной территории, где уже некуда стать, они, похоже, опасаются остаться не только без земли под ногами и крыши над головой, но и вообще боятся всего на свете от шока.

Редкие прохожие пробегают или бредут с потерянным видом, такие же беспомощные и дезориентированные, как и я. Все еще не знаю, который час, все еще боюсь остаться без билетов и денег в чужой стране. Вроде бы еще не темнеет, как вечером, когда вылет, а просто сумрачно от низких туч, и иногда все вокруг ярко пронзают молнии.

Я должна найти аэродром в незнакомой стране среди хаоса стихий — понимаю, что это почти нереально. Но стараюсь хотя бы придерживаться приличных кварталов незатопленной части города. Меня еще и бьет озноб. И голова гудит от непрерывно падающих на нее сверху струй. Не схватить бы какую-то экзотическую лихорадку. А ведь по-хорошему, в консульстве сразу надо было и про прививки от местных болезней разузнать! Обувь на мне в жутком состоянии.

Блуждаю по городу наугад, и в конце концов мне везет — я набредаю на посольство Польши, эвакуирующее своих дипломатов и их семьи. Это почти наши, как двоюродные родственники. Меня понимают, и я их понимаю! Как же это приятно! Заметила уже, что беды делают многих людей проще и добрей. Наверное, с этой целью их на нас и насылают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне дают попить горячего чая с бутербродами и подвозят на автобусе до здания аэропорта. Дальше советуют искать своих. Выхожу и вижу, что вся территория вокруг терминала находится под водой. Глубина, навскидку — до середины голени. Еще одна нереальная картина за сегодня. До меня только теперь доходит, что я не могла опоздать на рейс — вылетов нет и в ближайшее время не предвидится.