Белая акула - Питер Бенчли

Чейс увидел, что пузырьки из регулятора у Макса бегут непрерывной струёй. Мальчик забирал слишком много воздуха. Чейс привлек внимание сына, указал на свой регулятор, потом – на регулятор Макса, жестом объяснил ему, чтобы тот замедлил дыхание. Испуганный Макс кивнул.

Акула неожиданно отпустила клетку, и та скользнула вниз, повиснув наклонно. Когда акула начала погружаться, перед глазами Чейса медленно скользнуло ее широкое белое брюхо. Перед половой щелью плоть рассекали пять параллельных отметин.

– Тяни! – закричал Длинный.

Они с Амандой медленно выбирали трос. За бортом они увидели верхнюю часть клетки, вышедшую из-под днища лодки. Акула серой тушей зависла почти неподвижно под клеткой. Длинный спрыгнул на ступеньку, оттягивая трос под кормой:

– Еще пять футов, и мы...

– Нет! – воскликнула Аманда, указывая на что-то. Мелькнул серповидный хвост, забурлила вода, и на поверхности показалась коническая голова акулы. Рот был полуоткрыт: ударившись о ступеньку, акула соскользнула и кинулась на трос. Одним движением головы животное вырвало трос из рук Длинного и перекусило его. Длинный упал навзничь на палубу.

Акула уплыла, а клетка начала тонуть.

С трудом удерживая равновесие, Чейс выпрямился, схватил вентиль неповрежденной подъемной цистерны и полностью открыл его. Послышалось шипение воздушной струи, погружение клетки замедлилось. Но не прекратилось.

Чейс надул жилеты, свой и Макса, надеясь, что, сняв их с Максом вес и добавив клетке плавучести, он остановит падение, подвесит клетку, пока Длинный не спустится к ним с тросом.

Клетка продолжала погружаться. Чейс посмотрел на прикрепленный к цистерне глубиномер: стрелка прошла тридцать футов, потом тридцать пять, сорок...

Он быстро огляделся. Акула исчезла.

Пятьдесят футов...

Чейс знал, что выбора у него нет, они не могли опускаться до дна. У них обоих кончится воздух – возможно, еще до конца погружения и уж наверняка раньше, чем до них доберется Длинный.

Он поднял Макса на ноги и открыл люк. Положив руки на плечи сына, Чейс посмотрел ему в глаза, призывая вспомнить полученные уроки и молясь, чтобы не оказалось, что мальчик пропустил их мимо ушей. Он вынул изо рта загубник и прокричал одно слово: «Помни!»

Макс понял.

Шестьдесят футов...

Чейс вытолкнул Макса в люк и немедленно последовал за ним. Он взял мальчика за руку и заглянул в лицо, чтобы контролировать его дыхание.

Они поднимались слишком быстро, обгоняя пузырьки выдыхаемого воздуха. Наполненные жилеты расширялись, рвались к поверхности, тянули вверх. Необходимо было замедлить всплытие: продолжая в том же темпе, они рисковали порвать легкие или получить эмболию либо кессонку.

Чейс выпустил воздух из жилетов, и подъем стал медленнее. Теперь пузырьки от выдоха опережали их. Хорошо.

Саймон посмотрел на свой глубиномер: сорок футов... тридцать пять... Он не глядел вниз, сосредоточившись на лице Макса, не видел, как под ними показалась из глубины акула.

Двадцать футов... Пятнадцать...

Внезапно сверху раздался всплеск, вода забурлила, и к ним подплыл Длинный с ружьем для подводной охоты.

Теперь Чейс бросил взгляд вниз и увидел разверстую пасть и выдвинутые вперед челюсти большой белой акулы, поднимающейся из мрака со скоростью ракеты.

Длинный нажал на спусковой крючок. Углекислотный патрон выдохнул клуб пузырей, острога вылетела из ружья. Она ударила акуле в нёбо и вонзилась в него. Акула притормозила, мотая головой, пытаясь избавиться от помехи. Животное сомкнуло челюсти, сгибая и ломая острогу.

Чейс вылетел на поверхность, таща за собой Макса, и толкнул его на ступеньку. Аманда схватила мальчика и вытащила его на лодку, а Чейс, закинув ноги и выкатившись на ступеньку, протянул руку вниз, Длинному.

Но Длинный остался под водой наблюдать. Наконец он вынырнул и одним движением выбросился на ступеньку.

Чейс скинул ремни, опустил на палубу баллон и нагнулся к Максу – тот лежал на боку, Аманда помогала ему снять акваланг.

– Ну как ты? – спросил Чейс. Глаза у Макса оставались закрытыми. Он кивнул, выдавливая улыбку, и сказал:

– Господи...

– Ты отлично действовал... Соблюдал правила... Не испугался. Ты действовал превосходно!

Чейс ощущал собственные вину и глупость, облегчение и гордость. Он хотел выразить все эти чувства, но не шал как. Поэтому он зажал ладонь Макса в своих ладонях, погладил ее и проговорил:

– Чертовски жуткое посвящение в аквалангисты в открытом море. – Он увидел Длинного, идущего к каюте, и обратился к нему: – Эй, Длинный... Спасибо. Я не смотрел вниз, не видел, что она подходит.

– Знаю, – бросил Длинный. – Я подумал, лучше дать этой суке пожевать что-нибудь взамен тебя. Знаешь, это наша акула. Крючок все еще на ней.

– Я никогда не видел, чтобы они так себя вели, и никогда об этом не слышал. Она как бешеная! С ней что-то ненормальное, как и с синими акулами, только наоборот: белая свихнулась на нападении, а не от страха. – Чейс помолчал секунду и закончил: – Но кто бы ни был причиной такого поведения, это одно и то же существо: на брюхе белой акулы – пять царапин.

Они подняли якорь и повернули на запад, направляясь к дому. Чейс стоял у штурвала на ходовом мостике; Макс лежал рядом с ним на полотенце, согреваясь под полуденным солнцем. Аманда кормила морских львов. Устроив их на корме, она поднялась по трапу на мостик.

Едва впереди показался низкий силуэт острова Оспри, как у трапа появился Длинный и сообщил Аманде:

– Ваш пилот на связи: он нашел китов.

– Как далеко?

– Недалеко, пару миль к востоку. Аманда колебалась. Она посмотрела на часы, потом на морских львов, потом на Чейса.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Чейс у Макса.

– Отлично, – ответил Макс. – Со мной все в порядке. Пойдем туда, я никогда не видел китов. Чейс повернулся к Аманде и предложил:

– Вам решать. Вы думаете, морские львы будут работать?

– Конечно, и прекратят только когда устанут.

– Они не запуганы?

– Нет, не думаю. Если они увидят белую акулу, то выскочат из воды, как и в этот раз. Кроме того, акулы обычно не подходят к группе крупных, здоровых китов.

– Угу, – сказал Чейс. Он повернул штурвал и взял курс на восток. – Но я думал не только о белой акуле.

24

Я их не слышу, – произнес Макс.

В двухстах ярдах перед ними группа серых китов лениво продвигалась на север.

– Ты бы услышал, если бы находился под водой, – объяснил Чейс. – Их слышно за несколько миль.

– Но если они поют...

– Это не настоящее пение. Мы так говорим, потому что не знаем, как еще это описать. Настоящего голоса у них нет. Они издают звуки неким органом, расположенным у них в голове. И делают это не все время.

Они стояли на ходовом мостике. Лодка дрейфовала на холостом ходу, медленно опускаясь и поднимаясь на длинной океанской волне.

Огромные серые тела перекатывались в море, перемещая своими громоздкими широкими головами горы воды, демонстрируя роскошные горизонтальные хвостовые плавники пятнадцати и двадцати футов в размахе, извергая при выдохе туманные струи в теплый воздух. Тут были взрослые и детеныши, самцы и самки, но пересчитать их оказалось невозможно: то тут, то там один или двое из них трижды хлопали по поверхности хвостами, а затем глубоко ныряли и исчезали, чтобы спустя несколько минут снова появиться в непредсказуемой точке среди своих сородичей.

– О чем они поют? – спросил Макс.

– Очень долго никто не знал. Единственное, что было известно, – киты таким образом держат связь, разговаривают, может быть о том, куда направляются, или где должна быть пища, или о том, что почувствовали опасность. Я слышал, что синие киты не теряют связь в открытом море на расстоянии более чем в тысячу миль. Однако горбачи – единственные киты, производящие такие сложные по ритму и тональности серии звуков. Сейчас ученые почти совершенно убеждены, что песни горбачей – призывные, брачные, самцы издают их, чтобы привлечь самок. – Чейс улыбнулся: – Мне нравится думать, что они ошибаются, что песни горбачей по-прежнему непознаны.

– Почему?

– Тайны – чудесная вещь. Знать все разгадки было бы скучно. Как с лохнесским чудовищем – надеюсь, его тоже никогда не найдут. Чтобы наше воображение не умерло, требуются драконы.

– Макс! – позвала с кормы Аманда. – Спустись и подготовь Харпо.

Мальчик прошел назад по мостику и скатился по трапу в рубку.

Трое из морских львов были в упряжи, к которой крепились видеокамеры с нацеленными вперед объективами. Четвертое животное нервно слонялось от борта к борту, словно в смущении.

Аманда дала Максу четвертый комплект ремней и показала, как затягивать их: на плечах морского льва, на брюхе, вокруг ласт и на спине.

Когда Макс накидывал кожаные ремни на шелковистую шкуру, морской лев ткнулся в него носом и пощекотал усами.