Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

— Отвезите меня на Шпалерную, — устало сказал Иванович.

— Вы там квартиру нанимаете? — полюбопытствовал Глеб.

— Да. И там… то есть, нанимаю квартиру…

Вопрос Гусева был, по всей видимости, вполне невинным. Однако имел подкладку. Глеб хотел собрать сведения об Ивановиче-старшем. Конечно, он мог воспользоваться услугами адресного стола. Но кто их, Ивановичей, знает — может, их целое племя проживает в разных концах Петербурга?

Наконец репортера отпустили, внушив ему, что добычей сведений о Рейли будут заниматься два человека — и значит, его наниматели должны раскошелиться.

На следующий день парочка новоявленных «комбинаторов» доложила Голицыну о встрече с Ивановичем, и Алекс даже выложил на стол сто рублей.

— Мне подать смету на переоснащение мотоциклета? — спросил он. — Материал, приклад, работа слесаря, работа кузнеца…

— Вы уже все рассчитали? — удивился Голицын.

— Нет, но хоть приблизительно… А то выйдет, что начать-то я начну, а личные средства вдруг иссякнут?

Андрей внимательно посмотрел в широко распахнутые и беспредельно честные глазищи Громова.

— Хорошо. Берите эти деньги, поручик, потом отчитаетесь.

— Есть отчитаться!..

В течение следующей недели было изготовлено еще полдюжины столь же «ценных» документов, имевших отношение к Рейли: рапорт доктора, распоряжение коменданта о переводе в другую камеру и тому подобные малозначительные сведения.

Громов приходил на встречи не всякий раз, а чаще в паре с опытным филером преследовал Ивановича. Но увидеть его нанимателей ни разу не удалось. А ведь Алекс был и глазаст, и наблюдателен, и ни одной мелочи не упускал.

Одновременно он возился с мотоциклетом. Тут опять помог Петя Лапиков. В технике юный корнет не был особенно силен, но фантазию имел незаурядную. Именно он случайно додумался до металлических рельсов, по которым скользила станина с установленным на ней пулеметом. От коляски, правда, осталось одно колесо, но зато можно было устанавливать «максима» и дулом вперед, и дулом назад, садясь соответственно. Пригодилась и пресловутая подушка, которую Петя пририсовал из чистого баловства, зато теперь стала насущной необходимостью, чтобы седок не отбил себе зад на железных конструкциях.

В середине марта выдался солнечный и относительно сухой день. Мотоциклет, укутав в парусину, вывезли на стрельбище, опробовали и… нашли тысяча и одну недоделку. Но уже было о чем рапортовать капитану Голицыну.

Глеб же, занимаясь своими прямыми обязанностями, а по вечерам раза два в неделю встречаясь с Ивановичем, выбрал время, чтобы повидаться со старыми офицерами, пережившими битву за Порт-Артур, как теперь все чаще называли бывшую китайскую крепость Люйшунь. Отзывы об Ивановиче-старшем были добрые; никто не понимал, отчего старый честный служака вдруг подружился с японцами.

— И ведь ладно бы нарушил присягу за хорошие деньги — это гадко, да хоть понятно. И ладно бы переметнулся к неприятелю из каких-то возвышенных соображений, — так рассказывал Глебу отставной пехотный майор Волынцев. — Но он за свою измену решительно никаких благ не получил. Живет на содержании у сыночка, а тот сам никак к делу не пристроится. Пописывать изволит… А служить не желает!

— Может ли быть, что его оклеветали? — с надеждой поинтересовался Глеб.

— Почему же нет? Только очень уж ловко оклеветали, если он по сей день не может доказать свою правоту. Сперва письма в министерства писал… Ему бы уехать в провинцию, поступить на службу ну хоть каким счетоводом, а он в столице застрял. Так вот — письма писал, оправдывался, ничего не вышло, да еще жена померла. Стал сам ходить по присутственным местам, караулить высокое начальство. Того гляди, в сумасшедший дом сдадут.

— Значит, бедно они живут?

— Насколько мне известно, совсем бедно…

У Глеба в голове образовалась было цепочка: загадочные покровители Рейли через Ивановича-старшего вышли на Ивановича-младшего, и значит, — немного денег старик должен был получить. Пусть на банковский счет, пусть со строжайшим приказом их оттуда не брать до поры. Но бедствовать ему бы не позволили — человек, не знающий, будет ли у него завтра обед, ненадежен.

А меж тем Иванович-младший принялся буянить. Очевидно, ему влетело от нанимателей за то, что завербовать-то Гусева завербовал, а приносит от него всякую белиберду.

Неизвестно, сколько бы длилась эта игра, но в бастрыгинский особняк приехал курьер, привез пакет от коменданта Петропавловской крепости, генерал-адъютанта Данилова. Этот документ от Соболева принесли Голицыну, а тот, просмотрев, послал за Гусевым и Громовым.

Данилов был заблаговременно предупрежден, что поблизости от Трубецкого бастиона могут быть замечены подозрительные личности. И вот он сообщал: не только замечены, но и пытались вступить в сношения с женой сторожа Мартыненко.

— Наши, — кивнул Громов. — Как бы не натворили дел…

Он имел в виду, что наниматели Ивановича решили, похоже, подстраховаться и отправили к крепости еще кого-то из своих помощников. И теперь тюремная охрана, не имеющая понятия о «совиных» планах, запросто может повязать подозрительных личностей. Данилов комендантом недавно, может проявить похвальную, но пока что не нужную Службе осторожность.

— Пора брать быка за рога, — сказал Громов, и Голицын его поддержал.

Следующая встреча состоялась в трактире «Царьград» на Каменноостровском проспекте. Вместе с Глебом пришел Алекс.

— Да понимаем мы все, понимаем, — оборвал он сетования Ивановича. — Вашим нанимателям нужен мистер Рейли. И они всеми возможными способами пытаются извлечь его из Трубецкого бастиона. А не получается! Способы-то глупые. И нет предложить нам напрямую принять в этом деле участие — боятся! Ну, так передайте им: за хорошие деньги мы с господином Гусевым сами его оттуда выведем. Только нужно так все устроить, чтобы мы остались вне подозрений.

— Сколько вы за это хотите?

— Десять тысяч, — ляпнул Громов и, сделав паузу, добавил: — На каждого.

— Вы с ума сошли! — Репортер схватился за сердце.

— Донесите это до сведения ваших нанимателей, господин Иванович. Иначе они потратят куда больше, получая от нас ценнейшие сведения о рационе мистера Рейли и сырости в Трубецком бастионе.

— Но такие деньги…

— Да вы сами посудите, после этой операции нам, возможно, придется оставить службу. Мы должны быть уверены в завтрашнем дне.

Сейчас Громов был строг, даже жесток. Иванович его таким еще не видел.

— Я донесу, донесу…