Операция «Аврора» - Дарья Плещеева

Глеб уже сидел в кабинете, который занимал вместе с капитаном Крутиковым, и готовил докладную записку своему прямому начальству — полковнику Кухтерину. Это была сводка происшествий за несколько лет, связанных со второй женой военного министра генерала Сухомлинова. Поговаривали, что ловкая дама вьет веревки из супруга, который старше ее на тридцать два года, и что она способствует хорошим отношениям между Сухомлиновым и Распутиным. Сместить министра СОВА и не пыталась, но знать, чем можно на него повлиять, просто была обязана. Старик Сухомлинов входил в список лиц, которых Служба взялась охранять. Пришлось составить длинный список знакомств дамы, список прислуги, нанимавшейся ею в разное время, и попытаться извлечь из этих имен с фамилиями возможные тайные взаимосвязи.

— Чего накопал в бумажках? — спросил Алекс.

— А то и накопал, что не военного министра нужно охранять от злодеев, а Россию от военного министра, — буркнул Глеб. — Это ж надо было такое сокровище в жены взять!.. Всю свою родню на теплые места пристроила. Ангелочек чертов!..

— Все блондинки — чертовы ангелочки, — философски заметил Громов. — Особенно с карими глазами.

— Она шастает по курортам, знакомится с важными господами, заводит любовников, принимает подарки, а потом выясняется, что военные заказы размещены не у нас, в России, а бог весть, где за границей! А господин министр внушает государю, будто бы наши оружейники ни на что не способны. — Глеб ткнул в бумаги перед собой. — Гляди, я не поленился, поработал со справочниками. Наши оружейные заводы уже два года загружены менее чем на четверть своих мощностей! А заказы уходят туда, — он махнул рукой куда-то в сторону Великобритании.

— Скверно. Но вот, порадуйся: заказ на мотоциклеты размещен в Москве.

— Ну, это Екатерина Викторовна, видать, зазевалась!..

Они уговорились о встрече на вечерней службе, и Громов побежал по делам, а Глеб остался ковыряться в бумажках.

Казанский собор был храмом многолюдным — для того и строился. Богомольцы туда шли приличные — мало ли на Невском солидных учреждений? И от Зимнего — два шага. Летом эти два шага даже почтенный ветеран Генштаба одолевал за десять минут. Но в начале февраля, как Невский ни чистили, выходило минут двадцать.

Глеб в церковь заглядывал часто, ему нравились образа старого письма. Потому и знал план Казанского собора. Пришел заблаговременно и встал у кутузовского надгробия не вплотную к ограде, а в сторонке.

Громов в церковь заглядывал редко, считая себя атеистом, но атеистом православным. Он пришел чуть позже и определился по другую сторону надгробия.

Наконец после начала службы явился Иванович. Этот явно был в соборе впервые. Найдя бронзовую ограду, он чуть ли не вцепился в нее, всем видом показывая: люди добрые, я в этих ваших земных поклонах, ангельских голосах и свечках перед образами ровно ничего не смыслю.

Глеб пробрался к нему и дернул за рукав.

— Это с вами? — тихо спросил Иванович.

— Это со мной. А ЭТО — с вами?

— Частично.

— То есть как?!

— Постыдились бы, господчики молодые, — одернула их богомольная старушка.

— Давайте сюда, — велел Глеб.

— Нет, сперва вы. Я посмотрю, — уперся Иванович.

— Нет, сперва вы. А то прочитаете, скажете, что не годится, а на самом деле…

— Нехристи!.. — прошептала богомольная старушка.

— Нет, я должен сперва видеть.

— А потом вы скажете, что и без меня это знали.

Глеб оказался в своей стихии — боролся за победу. Ему непременно нужно было уесть противника, хотя уже и другие богомольцы смотрели косо, готовясь сделать строгие замечания.

Пререкания кончились тем, что Иванович и Глеб пошли прочь от покойного Кутузова и встали на свежем воздухе, под кровом колоннады. Громов последовал за ними.

Этот выход был оговорен заранее, и в расчете на него Алекс сговорился с извозчиком на хороших широких санках.

Он издали посматривал, как Гусев и Иванович, совершенно одинаково жестикулируя, торгуются: кто первый достанет из кармана и покажет то, что принес. Наконец Глеб подал знак — утер рукой якобы вспотевший лоб. И Алекс, махнув извозчику, подошел к спорщикам.

— Добрый вечер, господа, — сказал он. — Что вы, право? Тут ведь все равно ничего не разглядеть. Поедем-ка туда, где светло!

— Кто вы? — спросил ошарашенный Иванович, и тут же он был с двух сторон подхвачен под локотки и утащен к санкам.

Кричать, звать полицию, привлекать внимание он, как Громов с Гусевым и рассчитывали, побоялся.

— Гони! — велел Алекс извозчику, с которым заранее было условлено: катать господ по набережным, пока им не надоест.

— Да вы не бойтесь, господин Иванович, — весело заговорил Громов, — все в порядке, небольшая прогулка. Почем нам знать, может, ваши друзья где-то поблизости от Казанского бродят? А так — поговорим спокойненько, задушевно, к общему удовольствию.

— Что вам от меня надо? Денег? — репортер затравленно оглянулся на молчавшего Гусева. — Так мне их выдали немного, и если вы сейчас отнимете…

— …то больше вам такого поручения не дадут? — Алекс рассмеялся. — Полноте, мы не дураки, чтобы резать курочку, которая несет золотые яйца. Вы сейчас посмотрите на документ и скажете, во сколько его цените.

Иванович растерялся.

— Я имею п-п-полномочия… — с трудом выговорил он. — Я могу п-п-платить за сведения… за сведения о м-м-местонахождении м-м-мистера Рейли…

— Ну, так и платите. Гусев, доставайте!

Фотографическая карточка была предъявлена под ближайшим фонарем. Иванович с трудом разобрал, что речь шла о визите доктора к заключенному, который содержится в Трубецком бастионе Петропавловской крепости.

— Вы отдадите мне эту карточку? — спросил Иванович.

— Сперва — деньги.

— Но этого мало. Мы с господином Гусевым так не сговаривались!

— Так, может, вы полагали, что он самого Рейли вам за пазухой принесет?..

Торг начался такой, что Глебу даже сделалось неловко. Он не предполагал, что Громов способен собачиться из-за десяти рублей, как базарная торговка. Конечно же, он понимал, что товарищ от души развлекается, но уж больно артистично возмущался и причитал Громов. Наконец сговорились на ста рублях. Это была немалая цена за кусок плотной фотографической бумаги. Столько стоили очень хорошие карманные серебряные часы.

Громов сразу стал соображать, как именно употребить добычу на создание пулеметного мотоциклета.

— Отвезите меня на Шпалерную, — устало сказал Иванович.

— Вы там квартиру нанимаете? — полюбопытствовал Глеб.