Стальной дрозд - Владислав Русанов

Что ж… Каждый гражданин Сасандры слышит с детства множество рассказов об удивительных и волшебных созданиях. Дети шепчут друг другу на ушко страшные истории. Подростки зачитываются сборниками легенд и «самых правдивых повествований». Взрослые предпочитают литературу более серьезную, но как ни крути, а главным героям все равно приходится испытывать приключения и противостоять чудовищам и злым чародеям. Иначе кто же это будет читать? Книга за сердце цеплять должна. Поэтому любой более-менее грамотный имперец слышал о брухе и об иноге, о снежном черве и о лохматом мамонте, о морском звере-единороге и о птице Ш’аа – обитательнице гоблинских болот, о клюворылах и о котолаках. Только мало кто видел их. Ну разве что выдающиеся исследователи и путешественники могли похвастаться знакомством с каким-нибудь чудесным зверем или птицей из далеких краев. А кто встречался с опасным чудовищем, возможно, уже никому не мог ничего рассказать.

И вот теперь Мастер получил возможность воочию наблюдать превращение обычного, казалось бы, человека в кота. Благородный нос с горбинкой уплощался, как бы «размазываясь» по лицу, усы стремительно вытягивались и белели, голова становилась круглой, а уши заострялись и вытягивались – левое висело ошметками, будто от хорошего удара кистенем или палицей. Все видимые части тела обрастали светло-рыжей, густой и плотной шерстью – такой масти котов разводят в Окраине для охоты на диких голубей. Пальцы укоротились и обзавелись внушительного вида когтями длиной в пол-ладони. Наконец поджарый, мускулистый зверь выскользнул из остатков одежды и бросился на фра Розарио.

Мастер повидал многое на своем веку. Вернее, думал, что повидал. Задерживал в одиночку опаснейших преступников, натасканных на убийство айшасианских шпионов. Мог ночью запросто прогуляться по припортовым улицам Аксамалы, откуда обывателю была одна дорога – с пирса в море. Как-то раз отбился от подосланных гоблинов – зеленокожих жителей края Тысячи озер – и даже сумел выжить на охваченных огнем и людским безумием улицах столицы, когда взбунтовавшиеся чародеи разрушили весь Верхний город. Но вид оборотня сковал его силу воли, сделав из расчетливо храброго человека трусливую тряпку.

Он только подивился мужеству фра Розарио, который даже попытался сопротивляться. Взмахнул цепочкой, которая обмоталась вокруг передней лапы зверя, запоздало сунул ладонь за голенище – надо полагать, за ножом.

Удар когтистой лапы разорвал наемному убийце горло. Двумя алыми струями ударила кровь. Голова запрокинулась. А котолак дернул за цепочку, подтягивая уже мертвое тело вплотную, и, клацнув длиннющими клыками, перекусил хребет.

Мастер, оцепенев, наблюдал, как падает в грязную лужу голова Розарио.

Оборотень выгнул спину и заорал, высовывая розовый язык. Победная песнь боевого кота прокатилась над речным плесом, отразилась от плотного ряда сосен, вернулась затихающим эхом.

Халльберн вскинул приклад арбалета к плечу. Оказывается, все это время он потратил, чтобы взвести оружие и зарядить его. В отличие от Мастера, мальчишка не потерял присутствия духа. Но двое карликов навалились на него, выбили из рук арбалет, свалили наземь.

Сыщик увидел, как стоящий в двух шагах остроухий поднял лук и рывком натянул тетиву. Способность бороться вдруг вернулась к нему. Правда, вместе с осознанием того, что уже поздно. Жертвы превратились в победителей. Так часто бывает. Исход схватки часто решает крепкая кольчуга под камзолом, намазанное ядом лезвие клинка или полк тяжелой латной конницы, спрятанный в ближайшем лесочке. Но умирать просто так, за здорово живешь, Мастер не хотел. Когда Ансельм всадил в него болт почти в упор, тоже казалось, что надежды нет. Но он сумел победить врагов, пускай и сам едва не отдал душу Триединому.

Он метнул корд снизу, от бедра. Тяжелое лезвие воткнулось карлику в живот. Стрела сорвалась с тетивы и ушла в сторону.

И тут прыгнул вперед котолак.

Когти просвистели у самой щеки Мастера, обдавая ветерком.

Сыщик отмахнулся клинком, вынудив хищника отпрянуть. Продолжая крестить воздух перед грудью кордом, он шагнул назад. Раз, другой, третий.

Котолак шипел, наступал, прыгая на трех лапах. Четвертую, занесенную для удара, оборотень никак не хотел опускать.

Последний метательный нож скользнул в ладонь Мастера.

– Ну, ты и дурень! – раздался насмешливый голос дель Гуэллы. – Хоть и лучший сыщик Аксамалы!

Бывший глава тайного сыска держался за плечо. Его серый кафтан из дорогого сукна потемнел от крови. Щеку перечеркивал глубокий порез – очевидно, след от ориона фра Розарио. Коня он удерживал за повод. Гнедой жеребец вращал багровыми глазами и прижимал уши, стараясь отпрянуть подальше от барона Фальма.

– Брось оружие! Тогда умрешь быстро! – продолжал издеваться дель Гуэлла.

Мастер решился. С резким выдохом он запустил последний нож в своего бывшего начальника. Насколько опасен для Империи барон, он не знал.

Дель Гуэллу по нелепой случайности спас остроухий карлик, всадивший в миг броска стрелу в плечо Мастера. Одновременно прыгнул котолак.

Крючкообразные когти ударили в грудь сыщика, разрывая в клочья добротную куртку. Но какими бы прочными они ни были, с кольчугой, надетой под камзол, не совладали (не зря же Мастеру в голову приходили мысли о маленьких, продуманных заранее случайностях, решающих зачастую судьбу поединка). Зато силой удара отбросили человека на край базальтового уступа, сырого от затяжных дождей. Мгновение-другое сыщик стоял, нелепо взмахивая здоровой рукой, а потом вторая стрела, воткнувшись под правую ключицу, сбила его в холодный, стремительный поток.

Он сразу ушел с головой под воду. Зазвенело в ушах, ледяной обруч сдавил грудь, перехватил дыхание. Быстрое течение подхватило и понесло.

Мастер держался под водой ровно столько, сколько позволили горящие огнем легкие. Вынырнув, он увидел вдалеке маленькие, гротескные фигурки с раскрашенными лицами. Они размахивали луками в бессильной ярости и подпрыгивали на месте. Бежать по скользким камням, вдоль обрывистого берега не пожелали даже кровожадные дикари. А может, и хотели, но дель Гуэлла запретил, решив, что сыщик хоть так, хоть так не жилец? Ну скажите на милость, сколько может раненый человек, в кольчуге и сапогах, продержаться на стремнине? Да еще зимой. Через десяток миль труп прибьет к берегу на радость лесным котам и воронью.

Но Мастер выдержал. Не утонул и не умер от потери крови.

Если говорить по чести, его спасло случайно подвернувшееся бревно.

Стрелы он обломал, но вытащить остерегся, опасаясь излишней кровопотери. Вот выбраться бы на берег, развести костер, отыскать в по-прежнему болтающейся через плечо сумке что-то похожее на чистую тряпку – тогда можно. А в воде – нет.