Хаос Возрожденный (СИ) - Антон Бердников

В следующей камере находился нужный хаосит. Молодой дворянин по имени Ульфиязак Парагоенш тоже упирался коленями в пол, но в отличие от Сиглиены просто тихо молился. Кому, интересно, Порядку или Хаосу? На самом ли деле он готов уйти от тьмы и знает информацию о местонахождении ставки своих подельников. Эвтей ничего не стал спрашивать у него, а обратился к помощнику Жгералиха. Он договорился, чтобы пленного доставили наверх в одну из допросных комнат. Мийэн был несказанно рад, что они уже покидали эту жаркую пыточную. Жаль, что нельзя еще снять бороду, а с ней и сутану, чтобы потом принять освежающую ванну.

В кабинете, Мийэн успел напиться прохладной воды и слегка омыть лицо, прежде чем стражники привели Ульфиязака. Он сел на стул, испуганно таращась на людей серой сутане. Когда стражники вышли, юноша облизал губы и спросил:

- Вы вытащите меня отсюда?

- Зачем нам освобождать того, кто продал душу Хаосу?- Мийэн внимательно следил за всеми словами грелимарайского хаосита.

- Я не хотел.- Голос Ульфиязака сорвался на писк.- Это все из-за Сиглиены, ненавижу эту дуру, ненавижу!

- Ты отвернулся от Порядка ради женщины?- спросил Эвтей, сжимая жезл так, что костяшки побелели.- Отступился от света ради той, которую ненавидишь?

- Да, будь я проклят! Я лишь хотел, чтобы мы были вместе! Я любил ее.

- Любил?- уточнил Мийэн. Ему хотелось проверить честность Ульфиязака без использования заклинания.

- Люблю до сих пор и ненавижу еще сильнее!- Парень заплакал, пытаясь вытирать слезы связанными руками. Мийэн не чувствовал ни капли магической силы в его крови, но освобождать пленника от пут, конечно же, не собирался. Этот плач мог быть лишь представление, спектаклем, разыгрываемым прислужником Хаоса.

- Если ты недавно поддался переходу в стан Великого Саусесана, откуда ты знаешь, где находится тайное убежище хаоситов?- задал следующий вопрос Эвтей. Песочная голова не думал тянуть, Мийэн мысленно похвалил бывшего ученика.

- Сиглиена знает,- ответил Ульфиязак. Он шмыгнул носом и потянулся к стакану с водой, который оставили для него на столе. Веревки, стягивающий руки, мешали ему, но он в итоге сумел схватить стакан и осушить его до дна тремя большими глотками. Юноша набрал воздуха в грудь и продолжил свое объяснение.

- Она сама не была там, но слышала от предводителя хаоситов о месте, куда он должен был отправиться на встречу с каким-то могущественным союзником.

- Этот предводитель,- перебил Мийэн Ульфиязака,- его имя можешь назвать?

- Да, Тульгарн.

- И где он сейчас?

- Здесь в темнице,- ответил юноша, потупив взгляд.- Он тот, кто не отвечает ни на какие вопросы, а только улыбается.

- Великий Порядок!- воскликнул Эвтей.- Почему ты молчал до сих пор?

- Боялся. Я и сейчас боюсь, но не желаю утаивать это теперь.

Если этот предавший свет человек не лжет, то в сети, наконец, угодила крупная рыба. Мийэн и Эвтей переглянулись. Настало время, использовать силу, чтобы подтвердить, что юноша говорит правду. Мийэн вытянул руку в сторону пленника, заметив как замер Эвтей. Песочная голова приготовился улавливать каждую составную часть потока, чтобы потом повторить новое для него заклинание. Сила заискрилась в жилах, охватив все тело от кончиков пальцев до кончиков волос. Для такого особенного потока требовалось много энергии. Слепив тонкий луч, сверкающий голубым оттенком, Мийэн ударил им в голову Ульфиязака. Тот, вздрогнул, но не осознал, что с ним произошло. Мийэн опустил руку. Теперь, если юноша вознамерится солгать, это тут же станет известно главному смотрителю маяка.

- Действительно ли ты сожалеешь о том, что поддался Хаосу, и желаешь обратиться обратно к Порядку?- спросил Мийэн, направив все внимание на тонкий поток, невидимый глазу человека, не обладающего магическими способностями. Юноша медленно посмотрел на него и произнес:

- Да! Я был ослеплен и не думал, к чему это приведет. Я не хочу убивать, я думал, что буду просто держаться в стороне, пока Хаос не придет к власти в Энхоре. Но то, что они собирались творить в деревне, отрезвило меня. А Сиглиена...- он на секунду запнулся.- Она оказалась столь же черной внутри, как черна Темница снаружи. Чернее угля, чернее ночи. Она искренне верит Хаосу и готова голову сложить за его дело. Она ответила мне близостью, когда я согласился отвергнуть добро в моей душе. Теперь, вспоминая ее прикосновения и поцелуи, мне тошно. Я хочу забыть это, но уже столько натворил, что страшно. Я не хочу умирать! Если Порядок даст мне шанс, я сделаю все, чтобы помочь одолеть проклятый Хаос! Пожалуйста, поверьте мне и помогите!

Юноша не лгал. Он был готов вернуться к свету и это поражало. Зло не успело глубоко пустить корни в его сердце, поэтому он мог заслужить прощение. А слова, произнесенные им в допросной комнате, не были ложью или хитростью. Мийэн жалел, что рядом нет Аархина. Он бы засвидетельствовал такое знаменательное событие! Теперь медлить нельзя. Хаоситы не станут ждать казни предводителя. Мийэн не знал, каким образом они планируют его вытащить, но уже предполагал, что это случится во время суда. Храмовники должны быть в боевой готовности к этому моменту. В Грелимарае скоро станет беспокойно, поэтому детей следовало отправить в отдаленное место. Например, в родную деревню Фульмера, где жили его отец и мать. Там они переждут опасность. А сам помощник обрадуется неожиданному отпуску. В конце концов, каждый человек нуждается в отдыхе.

Дмитрий

А теперь покатай меня, большая черепаха. Фраза из старого мультфильма вспомнилась мне, когда я неуверенно топал по деревянному пирсу в едва разгоняемой темноте к живому кораблю, вдыхая морской аромат полной грудью. Львенком я никогда не был, потому и не знал, удастся ли подружиться с этим существом. Я пытался унять волнение, потому что сердце вдруг бешено заколотилось. Какие еще сюрпризы приготовил мне Энхор? Магия, необычные звери - все это до сих пор не укладывалось в голове, а о предстоящем плавании на исполинском пресмыкающемся даже думать было жутко. С конца пирса на покатую часть панциря гугутикары вела переброшенная широкая доска. Ее я преодолел быстрым шагом, чтобы не свалиться воду от непрекращающегося волнения. Очутившись на черепахе, я присел и потрогал панцирь рукой. На ощупь он казался каменным, слегка шероховатым. В прочности такой спины можно было не сомневаться. Если взять эту гугутикару и использовать в качестве крепостной стены, то ни один таран не пробьет ее. Стало любопытно, а существовали ли у этих энхорских черепашек естественные враги? Я продолжил путь к палаткам, где виднелся свет от костра. Возле него на большом мешке сидел бородатый мужчина лет под шестьдесят. Голова его была обрита, и пляшущее пламя отражалось на макушке. Мужчина старательно переворачивал прутом какие-то круглые предметы в огне. Не поднимая взгляда, он сказал: