Крылья (СИ) - Градова Элина

— Пошли! — берёт меня за руку, ведёт куда-то. Похоже, не впервые здесь.

Чем ближе подходим к горе, тем слышнее визги и смех,

— Давно каталась? — спрашивает.

— Уж, не помню и когда, — правда, не помню, — наверное дома, в каникулы ещё студенткой, приезжала зимой.

— Давненько, — соглашается.

— А, ты, похоже, завсегдатай здесь? — не удерживаюсь.

— Да, не то что бы, — пожимает плечами, — но девушек сюда не возил, ни разу… Если ты об этом?

Да, я об этом! Только, как он угадывает, о чём я думаю?

Около горы прокат, Серж выбирает большую ватрушку на двоих, сжимает её в руках, проверяя, как накачана, удовлетворяется, и мы идём к спуску. Он широк и практически бесконечен, уходя белой полосой чуть ли не за горизонт. Вокруг местами ещё проглядывает пожухлая трава, а здесь снег утрамбован и уплотнён, словно, асфальт, только, гладкий. Народ с визгом и гиканьем бросается вниз, кто парами, кто в одиночку, кто обхватив детей покрепче, а некоторые целыми поездами. Только и слышится,

— Эй, вы там!

— Посторонись!

Я в нерешительности замираю, но Серж не позволяет усомниться, сгребает в охапку, усаживает на колени и крепко прижимает к себе. От тесных объятий сильного мужчины, мне становится спокойно и беззаботно. Мы летим вниз, вздымая снежные вихри, летящие прямо в лицо. Ветер свистит в ушах, когда скорость нарастает на спуске, потом постепенно выравнивается, и мы доезжаем почти до конца трассы. Я счастлива, как будто скинула лет десять-пятнадцать, не меньше! Серж аккуратно поднимает меня, вставая сам,

— Ну, как? — интересуется, уже разрумянился мой сказочный эльф.

— Улётно! — в прямом смысле. Он любуется, разглядывая моё счастливое лицо, окутанное ореолом искрящихся снежинок, и трогательно целует в щёку, обдавая теплом мягких губ,

— Ты, прекрасна!

Мы поднимаемся наверх, дивясь, как народ, кто во что горазд, скатывается мимо нас.

После очередного проката, опять идём на подъём. Но тут, непосредственно возле нас вот-вот разразится драма. Малыш лет четырёх-пяти от роду, стоит один на спуске, а прямо на него мчится целый поезд,

— Уйди! Мальчик, уходи!

— Где родители?! — орут все.

Вниз вдоль спуска бежит смотритель горы, но явно опаздывает. Всё это происходит за доли секунды, перед тем, как я, не успевая сообразить, что делать, вижу Сержа, бросающегося в один прыжок на малыша! Он сбивает его в сторону, ребёнок испуганно орёт, отлетая, а мой герой не успевает увернуться, чей-то ботинок попадает ему в висок, только после этого, он оказывается в стороне от поезда, набирающего скорость на отвесном спуске. Бегу к нему, смотритель подхватывает мальчугана, размазывающего слёзы вперемешку с соплями,

— Ма-а-ама!

Пересекаю спуск, наша ватрушка где-то у подножия, Серж лицом в снегу, без шапки, у меня всё опускается, падаю на колени рядом, трогаю за плечо. Шевелится,

— Я в порядке, — трясёт головой, садится на снег. Выдыхаю, жив, но лицо в крови, ничего не понимаю, где рана?

Он сгребает немного снега и прикладывает на ощупь к больному месту, поняла, рассекли бровь, довольно глубоко, но не опасно. В это время к нам несётся медичка в разлетающемся халате поверх куртки с чемоданчиком и озверевшая тётка — мамаша мальчишки. Она чуть ли не с кулаками набрасывается на моего героя,

— Как ты смел, тронуть ребёнка?! — исходит баба праведным, как ей кажется, гневом. Я встаю стеной, только попробуй! В это время, чуть ли не бегом, поднимается та самая компания, от которой Серж спас малыша и оттесняет полоумную бабу в сторону, предъявляя совершенно оправданные требования,

— Ты, почто его одного оставила?

— Мать ещё!

— Отбирать у таких надо!

— Да она подшофе!

Над Сержем уже колдует медсестра,

— Голова не кружится? Не тошнит? — воркует ласково.

— Всё в порядке, я в норме, — отвечает он, поднимаясь на ноги.

— Пойдёмте, всё-таки, в медпункт.

Он отказывается, но я настаиваю, хотя рану и заклеили, надо пару швов наложить.

— Ватрушку я заберу, — подтверждает перепуганный смотритель, протягивая потерянную шапку, — идите в медпункт, и… спасибо Вам огромное!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не за, что, — отмахивается мой герой.

В медпункте специальным медицинским степлером ему накладывают две скобы на разошедшуюся рану, но полагаю, что шрам, всё-таки, на память останется,

— Ерунда, красоту этим не испортишь, — шутит Серж.

— И то, правда, — поддакивает медичка, наклеивая пластырь, — боевые шрамы лишь украшают настоящего мужчину!

Я горжусь: сегодня этот мужчина мой!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С активными видами отдыха мы, похоже, завязали. Серж спокоен, как скала, размышляет, куда бы податься ещё,

— Может в сауну?

— Нормально! У тебя бровь рассечена, может, сотрясение! А ты в сауну собрался париться! — негодую.

— Да нормально всё, Ксень! Только вскользь зацепили, я в порядке.

Ну, что тут скажешь, заходим в домик, переодеваемся. У меня на такой случай тёплый спортивный костюм на флисе, нежно-оливковый, новый лежал, всё повода обновить не было, сейчас, самое оно. Набрасываю куртку, топаем в сауну. Тут варианты на выбор:

— Мальчики налево, девочки — направо, по центру несколько индивидуальных кабин для семейных, — проводит экскурсию банщик. Серж вопросительно взглядывает на меня, считывает всё верно,

— Налево и направо, встретимся на выходе в баре.

Я киваю, банщик разочарован.

Парилка у них офигенная, пар сухой не тяжёлый. Уж, на что я морная, валюсь по любому поводу в обморок, а тут даже наслаждение получила. Напарилась, надраилась до розово-поросячьего, и на выход. Здорово, что с собой ничего тащить не надо: полотенца, тапочки разовые, моющие принадлежности, всё выдали. Поэтому выхожу налегке…

В баре перед вестибюлем сразу замечаю скопление молодых девиц возле эльфа. Он устроился на высоком стуле, одной ногой упирается в перекладину, вторая на полу, потягивает какой-то чаёк из симпатичной чашки и беседует с поклонницами. Штук шесть фанаток обступили его кольцом. Светлые волосы влажными прядями заправлены за уши, из-под джинсовки выглядывает ворот белой хлопковой футболки, вельветки туго обтягивают упругое бедро согнутой в колене ноги. Не иначе позирует? Отвечает непринуждённо, смеётся, обнажая жемчужные зубы, глаза на этот раз отдают тёмно-оливковой зеленью. Бабы тают. Во мне загорается собственнический инстинкт, и я, бесцеремонно раздвигая ахающих поклонниц, восхваляющих подвиг моего героя на горе, подхожу к нему вплотную,

— С, лёгким паром, дорогой, — нежно целую в щёку, заботливо ощупываю пластырь на брови, держится, как ни странно. Ловлю недоумённый оливково-изумрудный взгляд ровно одно мгновение, выражение его лица меняется моментально, приходит осознание, а за ним, темнеющие глаза высекают искру хулиганства. Он обнимает меня за плечи и собственническим движением притягивает к себе, затем целует в висок и шепчет с возбуждающей хрипотцой, вроде бы мне, но чтобы было слышно всем,

— С, лёгким паром, любимая! Я уже соскучился! Всё-таки, надо было брать кабину на двоих… — теперь мой черёд изумляться, но публика следит внимательно, поэтому не выхожу из образа,

— Достаточно того, что у нас постель одна на двоих, — прямо ощущаю, как девицы тяжело сглатывают слюну, но мнимый любовник делает следующий шаг, повергающий меня в трепет,

— Пойдём-ка, испытаем её на прочность, — надеюсь, шутит, но вижу в его взгляде неприкрытое желание, лишь слегка завуалированное лёгкой усмешкой… и все видят!

— Что ж, идём, — улыбаюсь, стараясь говорить уверенно. Главное, отвязаться от зрителей, а там, поглядим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока парились, на улице уже стемнело, зажглись фонари, очень романтично. После сауны свежий воздух остужает кожу и нервы, которые лукавый эльф умудрился порядком мне пощекотать. Идём медленно, по освещённой аллейке до нашего домика ходу минут пять от силы, растягиваю их, как могу, болтая обо всякой ерунде, не торопит, всё-то он понимает… Вот попробуй тут, Галина Михайловна, контролировать ситуацию и быть главной? Всякий раз будешь чувствовать, что тебе в лучшем случае дают фору, подыгрывая в поддавки, а на самом деле, ведут партию. С ним в жизни, как в танце, главной не будешь, а довериться и отпустить непривычно, страшно!