Пиранья. Алмазный спецназ - Александр Бушков

Напряг глаза до рези. В тени скалы ему померещилось длинное низкое тело, больше всего походившее на стоявшего неподвижно, сторожко леопарда... а вон там что, второй? Как ни пялился, не мог определить со всей уверенностью, стоят ли там звери или это попросту игра лунных теней на камне...

Кровь леденило от жутких воплей. Хоровод бесновался, дойдя до крайней степени экстаза... а потом после высокого, пронзительного вопля они вдруг застыли на месте, подняв на уровень груди растопыренные пятерни, удлиненные когтями.

И всей кучей кинулись на связанного. Началась долгая, жуткая возня под довольное урчание, уже неотличимое от звериного. Мазур ничего не мог разглядеть, но все равно отвел глаза, вновь попытался определить, в самом ли деле поблизости стоят два леопарда или ему привиделось – и снова не смог прийти к однозначному выводу.

Зато сам собой подворачивался д р у г о й вывод: если они всякий раз оставляют череп очередного бедолаги в пещере, то и сейчас будут поступать согласно ритуалу. А значит...

Он осторожно вытянул руку, коснулся плеча Анки, показал большим пальцем в сторону «черного хода». Она понятливо кивнула – может быть, самостоятельно пришла к тем же выводам, что и он. Медленно-медленно двигаясь, подхватила рюкзак. Мазур потянулся за своим.

И они двинулись к выходу – осторожно переставляя ноги, поводя перед собой свободной рукой, полагаясь на зрительную память. Сзади вновь раздались рев и выкрики, в которых не было ничего человеческого, послышалось что-то похожее на песню...

Выход замаячил серым треугольником на фоне непроницаемой тьмы. Мазур осторожно выбрался наружу первым, ощутил ночную прохладу, сделал пару шагов в зыбком лунном сиянии.

Показалось ему, или длинное темное тело с нечеловеческим проворством у т я н у л о с ь за скальный выступ? Ну, не пойдешь же туда выяснять... На цыпочках они кинулись бежать по неширокому проходу меж бугристых скал...

Слаженный хор звериных воплей звучал как-то и н а ч е. А в следующий миг Мазур осознал, что крики приближаются – и очень быстро!

– Ходу! – выдохнул он сквозь зубы.

Они припустили вперед, уже не скрываясь, потому что глупо было теперь таиться. Сзади слышался азартный топот, рычанье и рев, урчанье и визг. Обернувшись на бегу, Мазур увидел несущуюся следом толпу причудливых фигур – и две пары горящих зеленым глаз, передвигавшихся на уровне пояса взрослого человека...

По ним-то он и ударил длинной очередью, без малейших сомнений и колебаний. Церемониться и миндальничать не было смысла. Оборотни они там или нет, но они м е с т н ы е, а значит, должны прекрасно понимать: человек с автоматом шутить не будет и уж безусловно не принадлежит к прекраснодушным интеллигентам-энтомологам...

Новый взрыв рева и вселенского хая, причем в нем теперь явственно прорезались крики боли. Анка тоже послала туда очередь – и они вновь кинулись бежать. Оказавшись отделенным от погони поворотом сузившегося прохода, Мазур выхватил из кармана маленькую круглую гранату, сноровисто вырвал чеку и шарахнул ее за поворот, предварительно отсчитав две секунды для лучшей усвояемости лекарства...

В узком проходе громыхнуло на совесть. Он заметил краешком глаза, как Анка энергично, отнюдь не по-женски размахнулась и вторая граната полетела туда же. Осколки с воем и скрежетом м а х а н у л и по камню.

На мгновение воцарилась тишина – можно представить, что натворили в узком проходе против толпы бельгийские убойные игрушечки армейского образца...

Они кинулись бежать. Вовсе не заполошно – отступали рассудочно, хладнокровно, время от времени оборачиваясь, готовые к стрельбе, – но шума и топота погони больше не слышалось, должно быть, даже для этих отпетых головушек примененные аргументы оказались крайне убедительными и вмиг отбили всякую охоту гоняться за ненужными свидетелями.

Скалы расступились. Вот она, кромка леса, казавшегося сплошной темной стеной. Что-то мелкое, вроде бы неопасное шарахнулось из-под ног, почти не производя шума, улепетнуло меж деревьями – судя по реакции, из разряда вечных беглецов, а не хищников...

Оказавшись в тени деревьев, Мазур остановился, придержал Анку, нацелившуюся было, судя по запалу, не останавливаться до самого морского побережья. Шепотом приказал:

– Ложись!

И первым плюхнулся в густую траву, выставив автомат. После секундного колебания Анка рухнула рядом. По щеке Мазура тут же обрадованно поползло что-то склизкое, многоногое, противное, – но Мазур не помнил такого в списке способных ядовито кусаться, а значит, следовало перетерпеть.

Самое безрассудное – очертя голову нестись темной ночью по чащобе, тем более африканской. Каким бы ты ни был подготовленным, ничего не стоит угодить ногой в яму и сломать ее к чертовой матери, налететь мордой на сук (и хорошо еще, если щекой, а не глазом или шейными артериями), напороться на зверя, наступить сгоряча на ползущую по своим делам змею, которая обидится и цапнет качественно. Да мало ли опасностей... Вообще, самое умное для преследуемого в таких условиях – тихонечко затаиться на положении «ни гугу». Пусть как раз погоня азартно ломится, сама толком не зная куда, в горячке сбиваясь с верного направления...

На фоне темного камня замаячили светлые пятна – леопардовые шкуры. Мазур тщательно прицелился, перебросив переводчик на одиночный огонь, подвел мушку под прорезь, выбрав себе цель. Тихонечко предупредил Анку во избежание ненужного дублирования и зряшного расхода патронов:

– Мой – крайний справа.

– Поняла, – откликнулась она, чуть переведя ствол левее.

И вновь секунды ползли, как улитки, а минуты шкандыбали, как черепахи. Не менее десятка пятнистых силуэтов топтались у выхода из нагромождения скал. Вполне возможно, они о чем-то переговаривались, но было слишком далеко, чтобы расслышать. В конце концов (прошло не так уж много времени, минут пять) зловещие фигуры в капюшонах из звериных голов тихонечко отступили. Грубая проза жизни в лице автоматов и гранат восторжествовала над древними кровавыми забавами... надолго ли?

Расслабляться, безусловно, не стоило.

Глава двенадцатая

Пещерная экзотика

– Я тебе точно говорю, там было аж два леопарда, – сказала Анка упрямо.

– Охотно верю.

– Я серьезно.

– Я тоже, – скучным голосом сказал Мазур. – Ну видел я их, видел, это, точно, не галлюцинация... И что? Я же тебе говорю: мы – в Африке. А тут в глухих уголках можно столкнуться черт-те с чем... Плавали – знаем. Не забивай голову ненужными вещами, мы же не репортеры, обязанные охотиться за секретами и сенсациями. Своих забот выше крыши.

– Да знаю я. Интересно просто. Я ж отчетливо видела...

Они шагали по редколесью, посреди редких и совершенно не опасных пока что лесных шумов: покрикивали птицы, верещала высоко в кронах мелкая обезьянья сволочь, а временами появлялись то справа, то слева то ли крохотные болотца, то ли огромные лужи, принадлежность сезона дождей, где на толстых мясистых листьях орали здоровенные лягушки. Вертолетов в небе пока что не слышалось, опасные звери не попадались, вчерашние ряженые убийцы тоже пока что не давали о себе знать. Все вроде бы прекрасно – вот только оба не выспались, глаз не сомкнули всю прошлую ночь. Так до рассвета и пришлось просидеть, держа палец на спусковом крючке, включив на полную мощность все пять чувств и то загадочное шестое, о котором ничего толком неизвестно, но все же в критические моменты начинаешь что-то такое в себе ощущать...

– Лишь бы эти бандерлоги вслед не пустились, – сказала Анка сварливо. – Мало нам хлопот...

Мазур покосился на нее, фыркнул:

– Могли сделать и почище.

– Как это?

– Порчу на нас навести, скажем. Вот шагаем мы как ни в чем не бывало, а порча нас уже достала, прижилась в организме, жрет потихоньку...

Анка так и вскинулась:

– Поди ты с такими шуточками! Накличешь еще что-нибудь такое...

Судя по ее озабоченному лицу, она после вчерашнего уже гораздо серьезнее относилась ко «всякой мистике». Впрочем, Мазур и сам пожалел уже, что взялся шутить на такую тему: как-никак не в цивилизованных местах сидишь у камина с бокалом в руке, а тащишься по африканским дебрям, где случается такое, что способно переубедить самого завзятого скептика...

– Вообще-то... – начал Мазур.

И не закончил. Шарахнулся вправо, вскинув автомат, успев свистом сквозь зубы и скупым жестом дать Анке приказ убраться с тропы. Прекрасно уловив смысл, она юркнула за дерево, встала к нему боком, вскинув автомат. Вопросительно воззрилась на Мазура. Сам он смотрел вперед, где за корявым стволом толщиной в два обхвата тускло поблескивало нечто, как две капли воды похожее на ствол ружья – именно что ружья, а не, скажем, автомата или пулемета...

Как он ни вглядывался, нигде не смог высмотреть д р у г и х. Прятавшийся за деревом субъект был один-одинешенек. В ответ на нетерпеливый взгляд Анки Мазур прижал палец к губам, потом сделал энергичный жест, обозначающий «Замри!». Она так и поступила.