Гусарские страсти - Николай Прокудин

Проблему в одночасье решили сами девицы. Если гора не идет к Магомету, то… Девицы скинули с себя все и бросились в воду. Две -голышом, а третья, относительно стеснительная, что ли, всё-таки в трусиках.

Чёрт! Подбор — как… на подбор. Брюнетка, блондинка, рыженькая. Ведьмы с лысой горы?

— Привет, мальчики! Вам тут не скучно без нас?

— Исскуча-а-ались! — нарочито страстно протянул Колчаков. Если вдруг что, спишется на шутку. — А вы, девушки?

— Ой, а мы-то-о-о! — не менее страстно в голос отозвались девушки. И похоже, на шутку не списать.

— С такими-то ухажерами и скучать? — кивнул Никита в сторону сухопутных толстяка и шинельного. (На всякий случай, соломки подстелить…)

— Это?! Ухажеры?! Ой, я ум-моляю! — закатила глаза рыженькая. — Импотенты какие-то!

— О как! — фальшиво посочувствовал братьям по полу Колчаков. — А мы вот мы с Никитой — нет. Мы — не-е-ет, девушки, учтите!

— Что ты всё «девушки, девушки»! — хохотнула брюнетка, подпрыгнув в воде и продемонстрировав две зам-м-мечательные «боеголовки». — Чтоб у тебя такая дырка в голове была, какие мы девушки!

Рыженькая с блондинистой рассмеялись:

— Ну, ты, Ксанка, даешь! Как скажешь, так хоть ложись! — русалочий смех, русалочий, зазывный.

— Ошибка! — мнимо строго упрекнула подружек брюнетка (ага, Ксанка!). — Нарушена последовательность. Сначала — скажешь. Потом — ложись. И уж потом — даешь!

— Это у кого как! — блонда пристально взглянула, впрочем, не на подружка, а на Никиту. — Я и стоя могу, не ложась. А ты? Никита, да? Правильно поняла?

— Н-никита. П-правильно. А вас, простите… Нет, ну чтобы просто знать хотя бы…

— Ее звали Ната! — грудным голосом проворковала блонда. — Нате Нату Никита!

— А меня Вадим! — представился Вадим, протягивая руку рыженькой.

Та схватила его за ладонь, резко потянула к себе и обхватила бедрами. Ого! Непосредственность, граничащая с бесстыдством.

— И-р-р-рина, — прорычала она мурлыкающе, закинув руки Вадиму за шею и прижавшись к его груди своими твердыми сосками.

Тот инстинктивно отпрянул назад и ушел с головой под воду

— Ой! Утонул мальчик! — нарочито испугалась рыженькая Ирина, не выпуская затонувшего Колчакова из объятий. — Ой! А был ли мальчик?! О-о-ох…

«Мальчик» явно был. И даже находясь под водой, явно подавал признаки жизни, судя по чувственному «О-о-ох…» оседлавшей его «наезднице». Ну да, Колчаков большой любитель нырять, а уж что он там во глубине делает и чем, собственно, — догадайтесь с двух раз.

— Что, правда, Ната? — Ромашкин смущенно отвел глаза от резвящейся парочки и как бы продолжил светскую беседу с блондой.

Очень трудно изображать светскую беседу, будучи голым и будучи лицом к лицу в сантиметрах от голой же блонды. Еще и при том, что собственный организм реагирует адекватно ситуации. То есть, как пишется в старых целомудренных книжках, восстание плоти… Да-а, восстание плоти имеет место быть. Хорошо хоть под водой не видно.

— Вообще-то Натэла, — призналась блонда. — Но ведь почти Ната, скажи? Ника и Ната, символично, а? Просто знак с неба — для серьезных отношений.

— Ты еще о возвышенной любви что-нибудь ему скажи! — хихикнула брюнетка Ксанка, шлепнув ладонью по водной глади в направлении Никиты и Наты, обрызгав.

— Отстань! — манерно фыркнула блондинистая Ната. — Не приставай!

— Я? Пристаю? Очень надо! Вы тут, судя по всему, распределились между собой? Мне чужого не надо. Вон на бережку еще экземпляр, вакантный — рыжий, голубоглазый. Эх, люблю высоких. Девчонки, я поплыла! На берег!

И поплыла. приподнимая ягодицы над поверхностью, широко разбрасывая ноги при гребках. Ух-х!..

Никита снова смущенно отвел глаза — теперь уже от брюнетки, вплавь поспешающей к Чекушкину. И вновь наткнулся на пристальный взгляд блонды Кати, очень говорящий взгляд.

— Кха! Кха…Ната, А ваши попутчики не возмутятся, что мы тут в воде… кувыркаемся?

— А что, покувыркаться нельзя? У нас же ничего не было… — невинно захлопала ресницами блондиночка. И бесстыдно добавила:…пока.

— Нет, ну все-таки… — промямлил Никита.

— Вон тот толстый — Байрам, — усмехнулась блонда, снизойдя до объяснений. — Давний дружок Ксаны, любовник, скажем так. Он ее сюда уже несколько раз привозил. Пусть сам с ней личные проблемы решает. А мы с Иркой — вольные пташки. Байрам нас с Иркой для этого капитана взял. Капитан какой-то странный. Байрам ему говорит, мол, развлекись с девочками, а тот грустит и беспрестанно курит. Мы в «Фирюзе» с утра шампанским баловались все вместе, ну а потом: «А поехали? А поехали!» Байрам говорит, если капитан будет сачковать, он нас всех сам обслужит. Охота была!.. А тут — вы! Как удачно!

Удачно, м-да.

Колчаков наконец вынырнул, отфыркался моржом. Надо понимать у него не только фырканье моржовое. Они с рыженькой Ириной о чем-то коротко переговорили и… поплыли судорожным брассом во мрак, к тому самому камню. Ну, понятно о чем таком они коротко переговорили. Спустя минуту из мрака донеслись громкие стоны, мужской и женский. Отнюдь не потому, что оба ударились об валун в темноте.

Никита, глядя за спину блонде Нате, в направлении валуна, неловко ворохнулся в воде, подавшись чуть вперед: что это там у них? нет, просто на всякий случай! вдруг случилось что-нибудь?

Случилось-случилось, робкий ты наш! У них уже случилось. А мы что ж стоим, робкий ты наш? Взгляд блондинки Наты стал пристальней некуда, она провела язычком по губам.

Подавшись чуть вперед, Никита непроизвольно ткнулся ей в бедро… э-э-э… своей восставшей плотью.

— О, извини! Я случайно! Не хотел.

Врешь, братец! И желал и хотел! Блонда Натэла, быстро сунув руку под воду, крепко схватила Никиту за…

— Ой, что это тут! — и не отпускала.

Колчаков со своей русалкой уже возвращались из-за камня — в направлении террасы, по диагонали. Мы славно поработали и славно отдохнем! Никита и Ната были вне их траверза.

— Наша очередь! — блонда Ната еще раз провела язычком по губам. Сплаваем за пределы лагуны? Хочешь узнать глубину моей лагуны?

Да в конце концов! Он живой человек! И… «на привязи».

— Сплаваем! Хочу!

— Очень?

— Ну, очень. Очень!

Да-а, настолько очень-очень, что даже слишком… слишком быстро. Слишком быстро всё кончилось. Только началось и тут же кончилось. Даже слишком. У кого случался большой перерыв в общении с женским полом, тот поймет.

— Может еще разок? — предложил Никита явно разочарованной блонде.

— Слабаки вы, мужики, — вздохнула она, скользнув губами от шеи Никиты до его груди, затем к животу…

От террасы зычно позвали:

— Эй, водоплавающие! К столу! Второй раз приглашать не будем! Утонете голодными!

К столу, так к столу. Восстановить силы не помешает. А там, глядишь, еще разок сплавать…

На берегу Никита стряхнул ладонями с тела воду, подергал руками и ногами, разбрасывая брызги, как дворняга после купания. Полотенца-то забыли взять! Ну вот, теперь можно и присоединяться к компании. Только трусы он все-таки натянет — у любой непринужденности должны быть свои границы.

На верхней террасе, оказывается, имелся столик. Металлическая столешница была вмонтирована в каменную глыбу, а сиденьями служили две вытесанные в скале лавки, гладкие и широкие.

Толстяк Байрам развалясь возлежал на одной из них.

На второй — Чекушкин между двумя мокрыми полуголыми (уже таки полуголыми, а не голыми) девицами.

Офицер в шинели понуро сидел с бутылкой пива в сторонке. Где-то Никита его раньше видел! Присмотрелся вблизи и понял, что где-то определенно видел!

Брюнетка Ксана притулилась в ногах толстяка Байрама и массировала его ступни, а он тем временем лениво жевывал шашлычок на косточке, запивая водкой прямо из горлышка бутылки.

Вадик Колчаков «павлинил», щедро разливал шампанское по кружкам и произносил тост за тостом, один смешнее другого. Судя по трем уже пустым бутылкам, вот-вот придется идти наверх.

Никите протянули кружку, и он машинально выпил шампанское. Была б кружка водки, хлопнул бы и ее, взбудораженный организм требовал покоя, вернее расслабления. Несколько раз он исподтишка бросал быстрые взгляды на капитана. Тот подстелил под задницу шинель, китель повесил на каменный выступ, снял сапоги, остался в рубашке и брюках. Где же Никита его все-таки видел?

Капитан, почувствовав чужой взгляд, отвернулся. Ага! В профиль! Вот в профиль — да! Теперь узнал! Это ж капитан… м-м… фамилию все равно не припомнить… начальник финансовой службы из медицинского батальона! Никита вместе со Шмером однажды на вокзале в пивнушке сидели, а этот капитан к ним тогда присоединился. Сидел строго в профиль. Как зовут, тоже не вспомнить. Саша? Сережа? Ну да ладно!

— Привет, Серега! — подсел к нему Никита. — Не признаешь своих, педженских?

— А-а-а! Да-да! — рассеянно взглянул капитан. — Припоминаю. Вместе в поезде ехали на сборы в Ашхабад…