«Америкашки» - Гийом Ру

Стив, еще лежавший на земле, вскочил, отвел карабин в сторону, ударом ноги оттолкнул мужчину и вырвал у него из рук оружие. Мужчина ударился о стену. Стив, подняв карабин, как дубинку, ударил его прикладом в грудь, затем по коленям. Закричав, мужчина рухнул на землю, но Стив тут же заставил его замолчать, ударив по голове.

– Быстро, спрячемся за этими кустами! В доме еще трое, которые не замедлят явиться сюда, – крикнул Говард.

С пистолетами в руках они подбежали к кустам, за которыми затаились на корточках. Говард, утомленный, спрашивал себя, какого черта ждали французы, чтобы прийти им на помощь.

Никто не появлялся. Полная тишина царила теперь внутри виллы.

– Нужно было бы просто туда войти, – проворчал Стив, которому кажется, не понравился такой перерыв в схватке. Гордон, конечно же, с ними!

Вдруг приближающийся шум нескольких моторов заставил их насторожиться. Говард прополз несколько метров вперед и с радостью увидел четыре машины, которые на полной скорости въехали на территорию виллы, расплющивая цветочные клумбы и выравнивая кусты, стоявшие на их пути.

Доехав до дома, машины замедлили ход и тихо объехали здание, причем каждая остановилась перед дверью или окном. Из каждой машины выскочил полицейский с ружьем и, разбив стекла, начал бросать внутрь бомбы со слезоточивым газом.

Прошло несколько минут, а затем появился Корнелл. Кашляя и вытирая слезы, он стоял на пороге, за ним виднелся Макс Имбер и другой мужчина, крупный и лысый, с суровым квадратным лицом, и в том же плачевном состоянии.

Мэнни не смог удержаться. Как стрела, он бросился на Корнелла и яростно ударил его коленом в живот. Корнелл согнулся пополам, хрипло застонав. Двое полицейских схватили Мэнни, но ему удалось ударить Корнелла ногой в лицо. Возможно, по возвращении с Корсики он собирался заняться альпинизмом? Во всяком случае, Мэнни был обут в окованные железом сапоги.

Корнелл рухнул на пол, прижав руки к сломанной челюсти. Кровь текла меж его пальцев, пачкая белый костюм.

Тем временем Макс Имбер и его товарищ смотрели в сторону, кашляя и притворяясь, что ничего не замечают.

Стив первым бросился в дом, ища Гордона. За ним последовали Говард и Мэнни, рывком освободившийся из рук полицейских. Те вновь попытались его схватить, но Дебур остановил их жестом руки.

– Оставьте его. Это весьма небольшое возмездие – разбитое лицо... Я, по крайней мере, должен ему это позволить.

– Ну что ж, надо признать, что он здорово его изукрасил, – назидательно сказал офицер.

Дебур приказал поднять Корнелла. Кровь тоненькими струйками стекала по его брюкам и капала на белые замшевые туфли. Он приоткрыл глаза и увидел перед собой глаза Дебура, которые всматривались в него, непримиримо и завороженно.

Корнелл вновь закрыл глаза с таким бессильным ощущением, будто на него надвигалась лавина. Возможно, он осознавал величину катастрофы, которую вызвал.

Как бы отвечая его мыслям, стали падать крупные капли дождя, превратившиеся вскоре в сильный ливень, со вспышками молний и раскатами грома.

Женщина не спеша спускалась по тропинке, как скучающий ребенок, который ищет игры, чтобы разлечься. Гордон мог бы легко ее догнать, но он предпочитал оставаться на расстоянии пятидесяти метров позади, чтобы незаметно следить за ней.

Она посмотрела на небо, на быстро надвигавшуюся грозу. Гордон на мгновение увидел ее профиль. Взволнованный, оглушенный, не веря своим глазам, он подошел поближе.

Тропинка отвесно спускалась к одной из тех бухточек, которых так много в окрестностях Пианы, узкой и зажатой между красными скалами, отвесно возвышающимися над морем. По преданию, прежде они служили приютом корсаров. Корнелл приказал сделать в глубине бухточки пляж, сгладив с помощью динамита острый гребень скал.

Гордон увидел, как женщина остановилась перед кабинкой, рядом с которой возвышался зонтик от солнца, его грозил унести ветер. Море тоже потемнело и волны захлестывали пляж. Женщина поспешно убрала зонтик и повернулась, чтобы отнести его к кабинке.

Гордон наконец-то увидел ее лицо и подумал, что видит кошмар, как это было с ним недавно, даже в бодрствующем состоянии. Галлюцинация, которую он старался прогнать, была, однако, вполне реальной. Эта женщина была Дженни.

Увидев Гордона, она замерла, уронив зонтик. Шок у обоих был настолько силен, что ни один не смог вымолвить ни слова.

– Почему? – наконец растерянно спросил Гордон.

Она закусила губы, затем скорчила гримаску, как будто то, что она сделала, было в конечном счете шалостью.

– Ты еще не знаешь этого? Тебе еще не звонили из страховой компании? Немногие женщины, покидая мужа, делают ему подарок в двести тысяч долларов.

Нет, Гордон не знал этого. Но даже если и так, для него это оставалось непостижимым, чудовищным.

– Ты должен бы благодарить меня, – сказала она с совершенно детской непосредственностью, как будто это достаточно оправдывало ее поступок.

– Почему? – повторил он, стуча зубами. Он чувствовал, как кровь стучит в висках, а мозг готов расплавиться. – Почему?

Дженни не ответила. Что она могла бы сказать? Что она больше не любила его? Однако это было не так. Она любила и еще любит Гордона. Но она больше не видела выхода из их совместной жизни, она чувствовала, что чахнет, и простой инстинкт самосохранения заставил ее покинуть Гордона. Для нее было нетрудно поддаться влиянию сильной личности Корнелла, а ее врожденная аморальность помогла преодолеть последние уколы совести. Но знала ли она все это? Дженни была из тех женщин, что становятся чудовищами лишь из легкомыслия.

– Кого же вы убили, чтобы занять это место? Жену Корнелла?

– Я никого не убивала! – закричала она. – Я никогда ее не видела, я ее даже не знала!

– Но кому же пришла в голову эта ужасная идея? Невероятно, но Дженни вдруг стала смеяться, как сумасшедшая.

– Тебе, Гордон! – воскликнула она. – Это одна из историй, которые ты рассказывал однажды вечером, когда был пьян. Мы с Корнеллом ограничились лишь тем, что буквально следовали ей.

Было ли это сказано с тем, чтобы взвалить на него свою вину или чтобы разделить ее с ним? С той же неосознанностью, которая была характерна для нее, охваченная неудержимым порывом, Дженни бросилась в объятия Гордона.

Почувствовав ее тело, он испытал приступ головокружения. Он увидел два сплетенных в объятии тела, которые становились все меньше, пока не стали размером с маленьких куколок, по мере того, как они углублялись в пространство. Затем он увидел зеркало, о которое разбились два их образа, и зеркало тоже разбилось вдребезги.

– А два твоих любовника, де Льезак и Билли! А Дороти! – простонал он. – Это тоже было моей идеей – убить их?

Его руки обвились вокруг шеи Дженни, испуганно смотревшей на него.

– Это неправда, ты лжешь! – завизжала она. Но Гордон не слушал ее. Устремив взгляд в пространство, он все сильнее сжимал ее шею.

Поняла ли она, что Гордон потерял рассудок? Она больше не шевелилась и продолжала смотреть на него, став вдруг онемевшей, такой же удивленной перед смертью, какой она была перед жизнью.

Первые капли дождя упали на ее лоб и соскользнули к щекам. Они были похожи на слезы ребенка.

Когда Мэнни, Стив и Говард пришли на пляж, они никого не нашли. Зонтик плавал над водой, которая целиком затопила бухточку.

Мэнни наступил на маленькую инкрустированную шкатулку. Он наклонился, чтобы поднять ее.

– Что это? – спросил его Говард.

– Подарок, который Гордон купил ей в Сорренто, я думаю, – горько ответил Мэнни, сжимая в руке шкатулочку.

– Но кто же вы на самом деле? – спросил Мэнни у Говарда. – С вашим акцентом весьма сомнительно, чтобы вы принадлежали в французской полиции.

Говард не ответил и отвернулся, ища взглядом Стива. Он заметил его стоящим чуть дальше. Он нырнул в море.

Гроза прошла. Небо, как по волшебству, очистившееся от облаков, вновь стало голубым.

С блестящим от солнца эбеновым лицом, Стив широким брассом плыл в открытое море, ища своего отца.

Теперь настала очередь Симоны, которая не могла оправиться от изумления.

– Да, Корнелл во все сознался, – продолжал Говард свой рассказ. – Он уже давно хотел развестись, но его жена угрожала сделать достоянием общественности его махинации... У нее было немало доказательств его уклонения от уплаты налогов в США. Ее убийство представляло также ему возможность раздела ее состояния, и он, не колеблясь, дал ей большую дозу снотворного. Преступление было тщательно подготовлено, разумеется, с участием Дженни Сандерс. В то время, как консьержка находилась вместе с другими грузчиками в квартире этажом выше, Эрик Дюшмэн и Макс Имбер вытащили из машины ящик с еще теплым телом Марион Корнелл, затем они погрузили ее в ванну с известью, чтобы ее нельзя было узнать. Затем Дженни Сандерс улеглась в тот же ящик, чтобы покинуть дом... Знаешь, почему она подстриглась и подкрасила волосы? Потому что волосы Марион были короткими и каштановыми. То, что Марион всегда носила платиновый парик, позволило им еще больше запутать следы. Кто бы мог вообразить, что тело, найденное в ванной, было телом Марион Корнелл? Все считали ее блондинкой! И так как у них был один и тот же рост, и они немного были похожи, Дженни Сандерс только должна была надеть парик, чтобы издали походить на Марион Корнелл. Оставалось только избегать случаев, когда ее можно было увидеть вблизи, и роль была сыграна. Это тоже было предусмотрено. Дженни никогда бы не вернулась ни в Соединенные Штаты, ни во Францию. Начиная с октября, Корнелл отправлялся по делам на Средний Восток, и уже приобрел роскошную виллу недалеко от Бейрута, куда хотел поместить Дженни после отдыха на Корсике. Он, не колеблясь, заставил убрать Дороти Мерфи, так как боялся, что она узнает Дженни Сандерс...