Открывашка и пробой (СИ) - Павел Смолин

меня от нас сбежал! — подняв с рук заплаканное, красное, с налипшими на лоб волосами лицо, неприязненно посмотрела она на меня. — Не заслужила! — смахнула фрукты с парты рукой.

— Дура ты, Валька! — припечатал ее Артем, собрал апельсины и положил обратно на парту. — Когда от души и всем раздают, отказываться невежливо! Андрей, что б ты знала, на тебя никому не жаловался — просто ты сама на нем синяков наделала, я бы на его месте вообще попросил Константина Викторовича тебе все уши оторвать! Забыла первое правило «Липок»?

Проглотившая дольку, зажмурившаяся от удовольствия Света воспользовалась моментом:

— Без обычных людей мы не выживем, а значит их нельзя обижать!

У них тут еще и правила есть. Что ж, звучит вполне разумно.

— Отстаньте вы от меня! — рявкнула Валя, подхватила портфель, трясущимися от гнева руками сунула в него учебник и выпрыгнула в окно.

Внезапно ко мне пришло осознание — я сорвал первый в новой жизни урок!

Глава 13

По стадиону, под руководством отдающего им команды рычанием здоровенного, черного с проседью, волчары, бегали, прыгали и валяли друг друга по траве волчата. Преобладающий цвет — черный, но благодаря строениям ушей и сохранившимся человеческим глазам я вполне мог их отличить друг от друга даже если не учитывать разный размер. Света и Артем примерно одинаковые, а вот Колька прямо маленький и потешный.

Вернув учеников в класс, Константин Викторович выставил провинившихся Кольку и Валю в коридор — казалось бы, пусть домой идут, но нет, так образование не работает — мы досидели отведенное под литературу время, читая каждый свой учебник — классы-то у всех разные — и дальше уроки прошли без эксцессов, в полном составе. Перед тренировкой был обед, который нам привезла на тележке в большом бачке пожилая дама-оборотень. Собой он представлял веганскую солянку с хлебом, но необычности придали розданные по три штучки на брата конфеты. Их ребята тоже никогда не пробовали, поэтому восторг стоял страшный. «Страшный», потому что на меня теперь смотрят по-настоящему щенячьими глазами, и настроение от этого падает куда-то в бездну. Жалко — и их, и себя, потому что со статусом «богатенького Буратино» по-настоящему дружить я могу только со знающим правду Лёхой, в то время как остальные будут сдувать с меня пылинки, рассчитывая на блага. Что поделать, такая вот в этом мире деревенская жизнь: невкусная и безрадостная.

Волк-Геннадий Петрович рыкнул, и ребята потянулись к школе — там у них раздевалка. Головастая волчонок-Света сделала крюк, добежав до сидящего на старенькой лавочке — когда-то здесь были трибуны, но сгнили, и за ненадобностью никто их заново сколачиваться не стал — меня. Приветливо оскалив зубки, помахала пушистым хвостом. Невольно улыбнувшись, я протянул руку и погладил волчонка по мягкой шерстке на голове. Довольно тявкнув, она легла на спину, подставив покрытый более светлой, темно-серой шерстью, живот. Это — совершенно точно не педофилия! Я с удовольствием (чисто зоологическим!) почесал ей животик, инструктор рыкнул, она с явным сожалением поднялась на лапы, лизнула мне руку шершавым языком и убежала переодеваться. Следом туда же утопал вожак.

Увиденное поразило меня до глубины души — что это за жуки такие, если настолько быстрые и сильные существа умудряются погибать в битве с ними? А какие тогда шансы у обычного человека? Тут только в бетонном бункере сидеть, из пулемета отстреливаться. Не хотелось бы с такими пришельцами сталкиваться. Отец, когда я маленький был, кино смотрел — «Звездный десант», и тогда я не боялся — больно лихо главные герои валили насекомых. Но тут-то явно все не настолько весело. Страшно.

Из школы вышел Константин Викторович, подошел ко мне и уселся рядом:

— Ну как тебе?

— Страшно, — признался я. — Если такие в бою с жуками погибают, то какая смертность у обычных людей?

— Если без участия «открывашек» — сорок процентов, — ответил учитель. — Но это — редкость, нас стараются равномерно по зонам потенциального пробоя распределять, а на убой никого не кидают — только если выбора нет: например, эвакуацию прикрывать нужно. Тогда да, до последнего держаться приходится.

Попытавшись представить пробой посреди большого города, я поежился и пообещал себе больше так не делать.

— Ты на ребят не обижайся, — попросил он. — Будут подарки просить, но ты пойми — что они здесь видели? Вот ты и про попугаев знаешь, и апельсины с конфетами ел…

— И даже ананасы иногда перепадали, — перебил его я. — А еще жвачка, сто видов шоколада, мясо каждый день, клевые модные шмотки, смартфоны…

— Что такое «смартфон»? — перебил он.

— Это сотовый телефон без кнопок, в который запихали функционал компьютера, — пояснил я. — А еще фотоаппарат, видеокамеру и доступ в информационную сеть, охватившую весь мир — интернет называется.

— Интернет у нас есть, — заметил учитель.

— Да, меня через него по базе «пробивали», — вспомнил я. — А телефоны ваши кнопочные дорого стоят?

— А их купить нельзя, — огорошил меня Константин Викторович. — Только для служебных нужд. У нас на деревню их два — один у участкового, второй — у Владимира Ильича.

— Это староста? — уточнил я.

— Нужно было тебя нормально познакомить, — вздохнул педагог.

— В общем, — вернулся я к изначальной теме. — Ребят мне очень жалко, поэтому обижаться я на них не буду. Мне не жалко — это чужой мир, а раздаю я ворованное.

— Теперь это и твой мир тоже, — заметил Константин Викторович. — Очень тебя прошу — если ты найдешь пробой домой раньше, чем в Скандинавию, не спеши уходить, хотя бы ради них, — указал на школу. — Света еще маленькая, но уже видно, что она — не воин. Слишком добрая, слишком веселая. Она пятнадцати лет в армии точно не переживет.

Я закрыл лицо руками. За что мне это все? Я ведь теперь и впрямь просто так уйти не смогу, потому что тогда до конца моих дней перед глазами будет стоять воющая от боли Света, которую разрывают на части жуки.

Ощутив руку оборотня на плече, услышал:

— Всё будет хорошо, Андрей. Прости, если прошу слишком многого, но возьми себя в руки — вам еще домой идти, к Лёшке, попугая смотреть. А потом постарайся вздремнуть — сегодня ночью пойдем к пробою.

Глубоко вздохнув, я выпрямился. Глаза сухие — это хорошо.

— Мне завтра коров пасти, — напомнил я. — Может днем?

Хмыкнув, Константин Викторович улыбнулся:

— Нет, коров пасти тебе больше не придется — что мы, кого попроще не найдем?

— А в школу с утра как? — спросил я.

— Ты же у нас неофициально, — откровенно развеселился он. — Придешь после обеда, с Семеном Рудольфовичем познакомишься.

У них