Открывашка и пробой (СИ) - Павел Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Восемнадцать — это за пять лет! — не сдалась Валентина. — А за пятнадцать — можно на три умножать: пятьдесят четыре процента! Больше половины!
— Трусиха! — приложил ее Лёха.
— Сам ты трус! — подскочив со стула, оскалилась она. — Я смерти не боюсь, мне время терять жалко! Ты — мужик, ты и в тридцать три нормально смотреться будешь, а я из армии приду старая — кто меня, старого оборотня, в жены возьмет? А я может вообще с жуками воевать не хочу, а хочу врачом стать! Почему у меня не спросили?
Потому что государство — репрессивный аппарат, и на человека ему плевать — у него другие проблемы и другие задачи. Вслух я это говорить, конечно, не буду — я же себе не враг.
— А я пожарным стать хотел, — признался Колька. — Я же сильный, много людей из пожара вынести смогу, но я же не ною! Отслужу в армии и пойду — в тридцать три жизнь только начинается.
— Это у тебя начинается, а мне как старой детей рожать⁈ — огрызнулась Валя.
Жалко девушку — вон какая натура добрая, оказывается.
— А ты Андрея спроси, — подпустил ехидства Артем. — Может он тебя из армии дождется и женится?
А я что, крайний? Нафиг мне жена с таким чудовищным характером?
— Нужен мне этот богатенький Буратино! — рявкнула Валя.
Все уже знают «легенду».
— Всё! — придавил нас голосом Константин Викторович. — Валентина, твой пессимизм понятен, но ты — очень сильная, и за пять лет наберешься столько боевого опыта, что легко переживешь и следующие десять. Работа на свежем воздухе, хорошее питание — это позволит тебе сохранить свою красоту, и ты обязательно найдешь хорошего мужа. Знание классики позволит тебе поддерживать с ним разговор, а чтение стихотворений — вызвать любовь к такой тонко чувствующей, интеллигентной девушке. И не будем забывать, что ты прекрасно готовишь — это большой козырь. А сейчас я ставлю тебе двойку карандашом. Если не выучишь стихотворение до завтра, я обведу ее ручкой. Всё! — не дал Валентине возразить. — Литература воспитывает и духовно обогащает человека. Я здесь для того, чтобы вы получили нормальное, комплексное образование, которое позволит вам найти свое место в жизни. В тридцать три года она не заканчивается. Андрей.
— А? — вздрогнул я от неожиданности.
— Прочитаешь нам что-нибудь?
Ребята (кроме Валентины, для которой меня не существует) синхронно посмотрели на меня с любопытством в глазах. А и прочитаю — есть у меня одно очень подходящее. Встав из-за парты, я вышел к доске:
— Владимир Семенович Высоцкий. «Охота на волков».
— Интересно, — уселся поудобнее Константин Викторович. — Я такого поэта не знаю, а вы?
Маленькие оборотни покачали головами. Серьезно? В этой реальности не было Высоцкого? Отец бы очень расстроился — это папин любимый певец, и я рос под его искажаемый стареньким проигрывателем, доносящийся со старых пластинок, рык. Набрав воздуха в грудь, даже не пытаясь подражать оригинальному голосу — все равно не смогу — я начал читать:
— Рвусь из сил — и из всех сухожилий,
Но сегодня — опять как вчера:
Обложили меня, обложили —
Гонят весело на номера!..
Впечатление на ребят стихотворение произвело сказочное: пацаны насупились, Света заплакала, Валентина кусала губы, стараясь не делать то же самое, но ее чувства выдавали намокшие глаза. Константин Викторович прикрыл глаза, а выражение его лица словно говорило: «это же обо мне!».
Когда я закончил, в классе повисла тишина, которую нарушил маленький Колька:
— Да пошли они н***й!
С этим возгласом он прямо с места запрыгнул на подоконник, открыл окно и побежал к деревне с громкими криками:
— Хватит это терпеть, нужно бороться! Очнитесь, нас же за людей не держат!!!
Жалко ребят — что это за совершенно ублюдочный расизм? А ведь дальше будет только хуже — сейчас пятнадцать лет службы продавили, посмотрели на реакцию: нормально, стерпели — а потом будет двадцать, двадцать пять и дальше, вплоть до пожизненной. А че — удобно же, оборотни за еду воюют с жуками и не создают проблем, покорно подыхая за спокойствие жирных упырей на верхушке общества. Удивительно — раньше я таких наблюдений и выводов делать не умел. Критические ситуации оживляют мозги. Проживу так пару лет и стану совсем умным.
— Куда⁈ — не стерпел вопиющего нарушения дисциплины Константин Викторович и вылетел в окно следом, бросив нам. — Ждите!
— Дурак! — приложил маленького друга Артем. — Только людей взбаламутит без толку.
— Нас слишком мало, чтобы что-то изменить, — расстроенно поддакнул ему Лёха. — Мы сильнее обычных людей, но у них есть государство, а оно сильнее оборотней!
Валентина положила руки на стол и опустила на них голову. Спряталась от сурового мира, и, наверное, плачет.
Света была более конструктивна — достав из портфеля оклеенную бумажными цветочками толстую тетрадку, она попросила:
— Андрей, можешь мне это стихотворение записать? Я все хорошие собираю!
— Конечно, — кивнув, я вернулся на свое место, принял от девочки тетрадку и начал аккуратно заполнять чистый лист.
— А ты правда богатый? — спросила она.
— Я — нет, — покачал я головой. — А вот отец — да.
Неприятно врать, но какой у меня выбор? Мне же еще хуже, чем оборотням — у них хоть надежда на нормальную жизнь после армии есть, а мне — всё, до конца дней бояться и пытаться верить, что оборотни меня не выдадут.
— Я бы тоже богатого отца хотела, — вздохнула Света.
— И я, — поддакнул Артем.
— А у меня послезавтра день рождения! — как бы намекнула девочка.
Кто осудит? Точно не я — что они здесь видели? Веганскую диету и обноски?
— Если пригласишь, приду с подарками, — улыбнулся я ей.
Ворованного не жалко.
— Лёх, доставай, — скомандовал я.
— До обеда же хотели подождать, — напомнил он.
— Что до обеда? — оживился Артем. — Что «доставать»?
— Все равно без дела сидим, — выдавил я улыбку и для Алексея.
— Тоже верно, — кивнул он, залез в портфель, достал апельсин — народ удивленно пискнул — и дал пас Свете, добавив. — Лови!
Девочка поймала.
— Это что, настоящий апельсин⁈
— Настоящий, — подтвердил я. — Кушай на здоровье.
— Я лучше дома, маму с папой угощу, — проявила она любовь к родителям и убрала фрукт в портфель.
«Пасующий» фрукты остальным Лёха ее успокоил:
— Мы по три штуки всем принесли.
И бросил девочке еще один апельсин. Артем тем временем почистил свой и теперь с удовольствием нюхал неведомое доселе лакомство.
— Валь, держи, — Лёха положил на парту три фрукта перед «спрятавшейся» волчицей.
— Я не буду! — буркнула она.
— Бабе Зине отнеси тогда, — на свою беду не удержался я.
— Ты же из-за