Полуночные тайны - Мэрилайл Роджерс

Одной рукой Элизия придерживала у горла края самодельного одеяния, а другой отчаянно пыталась подобрать волочившиеся складки. Она наклонила голову, и густые локоны упали ей на лицо. За этой темной завесой Элизия и хотела спрятать волну румянца, поднявшуюся от нежной шеи до теплых атласных щек, близких теперь по цвету ее накидке. Марк тихо положил бесполезную перчатку на пол и с удовольствием последовал за Элизией. Зачарованный мягким покачиванием бедер, он тем не менее предусмотрительно захватил горящий факел из кольца. У него не было сомнения, что свечи в комнате девушки погасли давным-давно.

Когда Марк зажег свечу возле кровати, Элизия отругала себя за то, что первой не подумала о такой разумной вещи. Теперь Марк, несомненно, еще больше уверится в ее полной зависимости от других или что мозги у нее куриные.

За те две-три минуты, понадобившиеся ее гостю, чтобы выйти в коридор и вернуть факел на место, Элизия лихорадочно поправила покрывало, крепче обернув его вокруг себя. Когда Марк вновь вошел в спальню и на этот раз закрыл дверь, она жестом пригласила его сесть на треногую табуретку, на которую сама ежедневно усаживалась, когда Ида заплетала ее темные косы.

Марк с сомнением взглянул на хлипкую с виду табуретку, но тут же сбросил тунику и осторожно опустился на сиденье. Табуретка зловеще заскрипела под мощным телом, но выдержала, пока он пытался устроиться поудобнее. Марк чуть было вновь не ухмыльнулся, но сдержался, с трудом сохраняя вежливое выражение на лице.

– Миледи, – заговорил Марк таким же вежливым тоном, – смею надеяться, вы высоко оцените тот факт, что я предоставляю вам широкое поле для оказания помощи.

Вообще-то он не чувствовал ничего подобного, но не мог побороть искушения подразнить ее. От этих слов, таких бесстрастных, что само по себе было издевкой, и проблесков веселья, которые Элизия заметила в глазах Марка, ей захотелось гневно топнуть ногой. Но вместо этого она выдавила из себя яркую улыбку. Затем она представила его взору стройную спину, когда пошла за корзинкой с бинтами и мазями, возвращенной из пещеры.

В голосе Марка зазвучали низкие бархатные нотки, ласкающие слух, когда он тихо добавил:

– Мне трудно сожалеть о злосчастных нападениях, которым я подвергся в стенах этого замка, потому что их результатом явилось ваше нежное внимание ко мне.

Борясь с силой его обаяния, Элизия замерла, чтобы перевести дыхание и набраться решимости, прежде чем посмотреть в лицо опасному красавцу. Как и в первом случае, когда она обрабатывала рану Марка, кровь успела подсохнуть. Элизии раньше не приходилось иметь дела с такими порезами, и теперь она глубоко сожалела, что предложила свою помощь. Она подошла к Марку, опустив глаза, не зная даже, можно ли перебинтовать такую рану и при этом не задушить больного.

Воодушевление Элизии совсем угасло, когда она осмелилась все-таки поднять ресницы и увидела в серых глазах плохо скрытое веселье. Пальцы, вцепившиеся в плетеную ручку корзины, чуть не сломали ее пополам.

– Полагаю, вы намерены промыть мне рану? – Нарушив затянувшееся молчание, в течение которого ее буквально душила досада, Марк предпринял героическую попытку не выдать насмешку голосом, но ему не удалось подавить веселье в глазах.

Элизия сухо кивнула и скованно шагнула к миске, в которую чуть раньше налила воды из кувшина, чтобы обмакнуть в нее чистую тряпочку. Чтобы не выдать смятения охвативших ее чувств, действуя с ненужной и даже опасной силой, она принялась мягко промокать тряпочкой запекшиеся края пореза на сильной шее.

Очень скоро ее внимание переключилось на бронзовую от загара кожу. Она мечтательно подумала, что хорошо бы провести рукой по широкой груди, заросшей темными волосами, и ее глаза невольно опустились по темному клину вниз, где он прятался за поясом штанов. Элизия вдруг с ужасом стряхнула с себя греховное наваждение и вновь обратила все внимание на рану.

На шее выступили свежие капли крови, и Элизия начала опасаться, что ее помощь отнюдь не принесла пользы. Остыв от сознания непристойности своих мыслей и от тревоги, что ее неумелость причинила раненому вред, она сосредоточенно старалась остановить слабое кровотечение и не заметила, как красное покрывало начало медленно соскальзывать вниз, грозя непоправимым бедствием.

Когда прелестница склонилась над ним, Марк не мог удержаться, чтобы не взглянуть украдкой на соблазнительные прелести, открывшиеся его взору гораздо больше, чем позволила бы ее скромность. Его пульс участился от опасного сознания, что стоит ему совсем тихонько потянуть за ткань, и пышная грудь вырвется на свободу. Крепко сомкнув глаза, чтобы не поддаться искушению, Марк боролся с дурными помыслами сорвать с нее покров и лицезреть белоснежную плоть, скрытую только роскошным облаком темных локонов.

– Я сделала вам больно? – Элизия неверно истолковала выражение лица Марка, приняв его за гримасу боли.

Темные ресницы медленно поднялись, открыв серебряные озера, и Элизия беспомощно угодила в сети их невероятного обаяния. Ее затянуло еще глубже собственное желание неизведанного, но, безусловно, неизбежного финала, так что она даже не почувствовала, как его рука скользнула под ее роскошные волосы, легла на затылок и притянула ее губы к его губам.

Марк боролся с порывом тут же изведать ее сладость в полной мере, задушить в своих объятиях. Поцелуй, казалось, лишил девушку последних сил. Ноги Элизии подкосились, и она с благодарностью отдалась на милость сильных рук, которые сжали ее еще крепче и опустили к нему на колени.

Влажная ткань, которой она обрабатывала рану, незаметно выскользнула из ее руки, Элизия потеряла способность разумно мыслить. Захваченная долгожданным огнем голодной страсти, Элизия не заметила, что пока она упивалась объятием Марка, красное покрывало упало мягкой волной с плеч на талию.

Марк сразу почувствовал, как его широкую обнаженную грудь внезапно обожгло прикосновение полной сладостной плоти, и у него вырвался тихий стон от пережитого невероятного ощущения. Рука, все еще лежавшая на ее затылке, скользнула вниз по атласной спине, чтобы привлечь ее бедра к средоточию его желаний. Второй рукой он все крепче прижимал ее к себе и постепенно усиливал медленную сладостную пытку их поцелуя.

Элизия вся отдалась новому ошеломляющему ощущению, но внезапно, к своему ужасу поняла, что к ее груди прижат мощный торс. Содрогнувшись от необузданного восторга, она инстинктивно выгнулась в его руках.

Сдавшись мужчине сокрушительного обаяния, ласки которого обжигали огнем, Элизия с готовностью пала жертвой соблазна. Она медленно погладила широкие плечи, познавая их силу своим прикосновением, прежде чем вплести пальцы в прохладные пряди шевелюры такой же черной, как ее собственная.