Проходящий сквозь стены - Александр Сивинских

Кракенов интересовала отнюдь не целость манускрипта, за интерес к которому отдали жизнь храбрый разведчик Сю Линь и излишне любопытный до чужих секретов лис-оборотень Мяо. Напротив. Желали они как раз не вытащить этот каштан из огня, а засунуть его поглубже в самое пекло. Уничтожить моими ручками. Во избежание прочтения.

…Диверсия с электричеством была произведена основательная, на районной подстанции, так что времени у меня имелось более чем достаточно. Дорога до хранилища, расположенного в подвале, была заучена твердо, а ориентироваться в темноте я умел всегда. Да, в общем-то, и не была темнота абсолютной, контуры предметов угадывались без труда. Я быстро и, надеюсь, вполне бесшумно крался вперед, стараясь держаться ближе к левой стене — вдоль нее располагались комнаты для уединенных свиданий. Во время концерта, по идее, должны они пустовать. Есть куда ретироваться.

Фигня, Паша, думал я, подбадривая себя, прорвемся. Охранникам, да и всем прочим сотрудникам «Скарапеи» сейчас явно не до того, чтобы инспектировать тылы и задворки. Представляю, какой ад творится в залах! Охрана Лейлы стоит на ушах, подозревая злой умысел, публика сходит с ума от страха, администрация в панике. Вот-вот должны начать рваться хлопушки с раздражающим газом.

Операция по уничтожению негодного документа была подготовлена с размахом.

Расхваленная мсье Кракеном система работала пока что отменно.

И все-таки…

Больше всего тревожили меня, конечно, змеи. Прошлая встреча с гюрзой никак не шла из памяти. К тому же пресмыкающиеся лучше всего чувствуют себя как раз ночами — это я помнил твердо. Время охоты. Нарваться на какую-нибудь южноамериканскую фер-де-ланс подобно покойному господину Мяо мне вовсе не улыбалось.

Впереди, метрах в десяти, приоткрылась дверь. Кто-то задвигался, быстрый, тонкий, черный. Кажется, высокий. Кажется, голый. Почему-то без фонарика или хотя бы зажигалки. Зато в районе шевелюры тускло мерцает что-то вроде венчика из десятка рубиновых бусин. Негритянка-наложница вышла узнать для встревоженного клиента, что случилось? — гадал я. Нет, не разглядеть. Я вжался в стену. Проклятье! Как не вовремя. До подвала осталось совсем чуть-чуть.

Со стороны «негритянки» донесся сухой дробный перестук, словно деревянной палочкой о палочку. Пауза. Опять. Приближается. Что за ерунда? Уж не специальный ли звук, отпугивающий змей? — осенило меня вдруг. Надо будет взять на заметку. Я ушел в стену целиком. Сосчитал до шестидесяти. Осторожно высунулся. Никого.

(Никого? Да. Я рывком переместился к входу в подвал, замаскированному под обычную с виду дверцу. По периметру дверцы лежал рельефный орнамент с игривым сюжетом. Лингамы[27] с крылышками да йони[28] на ножках. Любезничают между собой. Позолоченная ручка в виде все того же крылатого органа. Непосвященному и в голову не придет, что за дверцей не альков с сексодромом, а спуск под землю. К сейфу с бесценными сокровищами. Я тронул задорно торчащую ручку-фаллос. Если я правильно понимаю, ее следует не вращать или нажимать, а двигать взад-вперед. Неужели это может кому-то показаться забавным? Борясь с подступившей брезгливостью, подвигал. Крылышки встрепенулись, но с места не сдвинулись. Заперто, конечно. А каков материал двери?

Материалом было дерево. Плотное, очень плотное и — непривычно холодное. Знаменитое железное? Может быть. Ну и как оно воспримет попытку транспозиции? Железное дерево пропустило меня без проблем. А вот в подвале свет горел. Тусклые лампы под пыльными плафонами из толстого ребристого стекла. Электрическая сеть хранилища не зависит от общегородской.

Дизель.

Гудела вентиляция.

Четвертую сверху ступеньку занимала покачивающаяся на хвосте королевская кобра. Капюшон ее был раздут. Смотрела она на меня. Неотрывно. Если бы ее морда была способна выражать чувства, выражала бы она, наверное, ненависть пополам со страхом.

Потому что я сейчас был мангустом. Огромным голодным мангустом с острыми зубами и когтями как у хищной птицы. Скорее всего, я не был столь же быстр, как настоящий зверек, гроза змей, зато во мне был кураж. И отчаяние. Я сделал обманное движение передней лапой, кобра ударила навстречу, не попала, провалилась в пустоту, и тогда я коротко махнул другой лапой — снизу вверх. Наискось.

Тело кобры, бешено извиваясь и оставляя дорожку из капелек крови, заструилось по лестнице вниз. Следом прыгала оторванная голова.

Вторую гадину, поджидавшую меня в самом низу, я просто придавил лапой к полу, после чего перекусил пополам. И насилу удержался от острого желания сожрать побежденного врага.

Нельзя так глубоко входить в роль, подумал я, ожесточенно отплевываясь.

Ламии люто ненавидят металл. Фобия поголовная. Поэтому сейф, предмет моей атаки, представлял собой трехметровой высоты яйцо, вытесанное из цельного куска гранита, каким-то чудом втиснутого много, очень много лет назад в подземную полость.

Пещера, служившая каменному яичку гнездом, несмотря на явно карстовое происхождение, была идеально сухой и довольно теплой. Никакой затхлости. Пол покрывал слой белоснежного мелкого песка. Впрочем, на этом дизайнер, благоустраивавший хранилище, свою фантазию исчерпал. Стены и потолок украшали фестоны вековой копоти (электрическое освещение имелось здесь, понятно, не всегда), а также толстые и неопрятные, будто побитая молью кошма, пласты пыльной паутины и неприятного вида многослойные натеки. Засохший помет летучих мышей? Бр-р-р!

Зато абсолютно новой была наружная броня сейфа. Красота сверхпрочной керамики радовала глаз. Гладкая, глянцевая и розовато-перламутровая, точно средневековый японский фарфор. И такая же дорогая. А может статься, и подороже. Но тоже японская. Антитранспозиционная решетка, заключенная внутри этой хай-тековской скорлупы, многорядная, состояла из тонких графитовых стержней. По сути, всю десятисантиметровую толщу защитного слоя пронизывали нигде не пересекающиеся канальцы толщиной со швейную иглу, заполненные идеально проводящим электричество составом на основе графита. Кроме того, керамика способна выдержать прямое попадание стадвадцатимиллиметрового кумулятивного снаряда. Даже на стыке основной стенки с крышкой входного люка (его овальный контур был очерчен тонкой, с волос, трещинкой). Так утверждал Арест Эрудитович, известный в том числе как мсье Кракен, и у меня не было оснований ему не доверять.

Графит, конечно, упрощал мою задачу. Значительно упрощал. Обыкновенная сеточка из медной или алюминиевой проволоки могла меня остановить даже при отсутствии напряжения в сети. Одолеть-то ее одолеешь… да только изувечиться при этом или какую-нибудь гнусную долгоиграющую болячку вроде язвы заработать — легче легкого. Поэтому низкий вам поклон, аспиды ползучие, за вашу антипатию к металлам!

Одна беда, питание у защитного слоя автономное. Мне было обещано, что дизель будет отключен. Покамест он, однако, работал.

Что ж, подожду. Главный признак удачливого вора или шпиона — великое умение безропотно терпеть ровно столько, сколько потребуется. Хоть сутки. Хоть неделю.

И, безусловно, осторожность.

Я обежал пещеру по периметру, заглянул в каждую трещинку и в каждый уголок, но змей более не отыскал. Лишь в самом дальнем закутке выставлялся из песка легчайший полупрозрачный кусочек давно высохшей шкуры.

Поднялся к двери, прислушался. Тишина.

Тогда я вернул себе привычный облик, сел подле сейфа и задумался.

Справлюсь я с заданием или провалю его напрочь — в любом случае никакой уверенности, что кракены меня оставят в живых, не было. Выждут недельку, удостоверятся, что манускрипт уничтожен, и прикончат. Очень просто. Будет мне нейтральная территория. На трех аршинах под землей. Где таких нейтралов, пребывающих в лежачем положении, тьмы и тьмы. Один другого нейтральнее. Сдаться на милость ламий? Эти спрячут, пожалуй! От кого угодно. Так спрячут, что и следов не останется. Кроме разве что странгуляционных[29] на еще одном трупе «наркомана, скончавшегося от передозировки», которого завтра же за кухней «Скарапеи» обнаружат. Бежать с помощью седенького востроглазого очкарика? Могло бы пройти до начала переполоха, а сейчас — как знать. В общем, куда ни кинь… Поэтому остается положиться на слово мсье Кракена и на расторопность Жерара.

Думать о том, что осторожный папаша Сул во имя собственной безопасности решит мною пожертвовать, решительно не хотелось.

Лампы мигнули, медленно, словно в кинотеатре перед началом сеанса стали краснеть, теряя накал. Наконец вовсе погасли. Я выждал минуту и попробовал ладонью скорлупу сейфа. Не такая уж она была ровная. Крошечные выглаженные щербинки покрывали ее сплошь: каждая будто отпечаток кончика пальца. Двинул руку вглубь оболочки. Пошла сравнительно легко, будто сквозь силикатный огнеупорный кирпич. Графитовые стержни ощущались, как струйки пущенного во всю мощь душа — упруго толкали вниз, холодили, покалывали.