Учитель моей дочери - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока не влезла в эти мамские чатики, даже не подозревала, что родители школьников почти равны специалистам по снабжению!
Я едва успеваю доделать свой проект, когда мне звонит классный руководитель, сообщая, что никак не успевает украсить класс, а уже пора начинать дискотеку. Я не сильно понимаю, зачем украшать класс, когда праздник пройдёт в актовом зале, но, конечно же, соглашаюсь прийти прямо сейчас и цитирую «скоренько». С ума сойти, сколько всего повесили на бедных учителей.
Отключив компьютер, я быстро собираюсь и бегу в школу. Там поднимаюсь на третий этаж, делаю всё, что нужно, и уже планирую вернуться домой, но классная настаивает на том, чтобы я заглянула в актовый зал. Ведь Маргарита будет петь песню, а ещё нас угостят соком с вафельками. Без сладкого я могла бы и обойтись, но слишком сильно уважаю нашу учительницу, потому делаю, как она просит. Прошмыгнув по коридору младшей школы, я нарочно выбираю самую непопулярную лестницу. Дорога в правое крыло устлана целлофаном, из чего я делаю вывод, что там начался срочный ремонт.
— Трубы прорвало, всё потелко, полный кошмар, а в спортзале, раздевалке женской и душевой вообще белить теперь надо, — читает мои мысли техничка, активно натирая мешкообразной тряпкой лестницу.
К тому времени, как я попадаю в актовый зал, там уже вовсю звучит музыка, искусственно создан сказочный полумрак, окна завешены тяжелыми тёмными бархатными портьерами, мерцают огни и под потолком летают конфетти, напоминающие снежинки. Невероятно красиво и романтично. Моя Маргаритка танцует в шикарном белом пышном платье, дети хором подпевают волшебную песню. Я пробираюсь в самый дальний угол и, выбрав для себя стаканчик, наливаю сок, так как очень хочется пить. Оглядываюсь по сторонам, радуясь, что здесь собрались учителя и завуч только младших классов. Остальные на уроках. Это очень хорошо и, самое главное, безопасно.
Опустив голову, разглядываю содержимое стаканчика, задумавшись о своём, а подняв, натыкаюсь на взгляд серых глаз. Сердце колотится бешено.
— Алексей Викторович, а у вас разве нет сейчас урока? — командным тоном интересуется бойкая завуч, явно пытаясь выпроводить француза из актового зала.
Он к ней даже не поворачивается. Смотрит на меня, отчего я чувствую острую неловкость. И делаю то же самое — рассматриваю его, потому что, когда он рядом, я не могу иначе.
— Форточка, потом седьмой «Б», — бросает он в сторону.
Сердобольная тётка с короткой мужской стрижкой отстает от Тихонова, а я устремляю взгляд в сверкающую кучку двигающихся под музыку детей. Если бы включили свет, то вся эта ситуация не была бы настолько волнительной. Сердце, как обычно рядом с ним, тарабанит по полной программе. И я надеюсь, что учителю хватит ума и сообразительности не подходить ко мне на людях. Но это же Тихонов… Скромность никогда не была его сильной стороной. И я одновременно изнемогаю оттого, что он поблизости, и боюсь того, что он активно проявит инициативу. Изо всех сил делаю вид, что мы незнакомы.
— Привет. — Возникает он прямо передо мной, как будто из воздуха, и своей улыбкой заставляет меня задохнуться.
Он перекрывает мне обзор, привлекая внимание стоящих рядом мамочек.
— Здравствуйте, Алексей Викторович. Мы все деньги на нужды школы сдали ещё в прошлом месяце.
Тихонов безотрывно смотрит на меня, отчего становится и жарко, и холодно одновременно. Невероятно, как сильно мужчина может будоражить, ничего при этом не делая.
— Мне от вас, Ольга Вячеславовна, нужны совсем не деньги. — Наклоняется он к моему уху, заставляя покраснеть и смутиться.
Неприлично это. Люди смотрят. Но почему-то приятно до одури.
И вся музыка исчезает и звучит как будто в другой вселенной. Я не хочу думать, что решат окружающие нас учителя и родительницы, потому что, несмотря на медитацию и уговоры, я всё так же балдею от своего учителя. Вырвать это из себя с корнем не получается. Мы замираем. Просто так. Глаза в глаза.
Дальше Тихонов делает ловкий манёвр и становится рядом со мной. В зале всё такой же полумрак, дети поют песню, играют сценку по ролям. Боковым зрением я замечаю: он смотрит не на выступающих, а на меня.
И это околдовывает.
Я смотрю вдаль, вспоминая, как сегодня ночью застукала мужа за игрой. Он так сильно старался, так активно демонстрировал, что изменился, что я почти поверила, испытывая чувство вины и жалости. И всё же он сорвался. Представляю, как его ломало. В три часа ночи я встала в туалет и заметила какое-то шевеление в тёмном помещении ванной. Открыла дверь, а он сидел в позе йога и рубился в какую-то стрелялку в телефоне. Он был так увлечён, что меня даже не заметил. Азарт и адреналин поглотили его полностью. Наконец-то он вернулся в свою стихию. И я не стала ругаться или спорить, просто медленно прикрыла за собой дверь, испытав разочарование и… облегчение. Немного грустное, с привкусом горечи. Всё шло к этому. Ваня даже ещё не успел наладить со мной отношения, ещё не попытался сблизиться и вернуться в спальню, а уже нарушил данное им же самим обещание. Это, кончено, не компьютер, но в три часа ночи, на полу…
Не справился, не вытянул и не смог сделать нашу с дочерью жизнь счастливой. Такой, как была в самом начале. Но так ли это важно? Ведь я тоже никогда уже не буду прежней. Я ему не верила, знала, что, несмотря на мою интрижку, Ваня не способен полностью отречься от своей мании. Так что всё логично и безрадостно.
Больше всех жаль Маргариту.
Но сейчас мы на празднике, в этой романтичной и успокаивающей атмосфере. Музыка завораживает, огоньки красиво порхают по залу. Тихонов просто стоит рядом, а я, как совсем ещё юная девчонка, ощущаю себя счастливой и приятно взволнованной. Как будто здесь и сейчас пересекаются светлые линии, словно с нами происходят удивительные вещи. Мы перекидываемся мнением о концерте, обсуждаем костюмы и постановку. Это довольно мило и необычно в нашем с ним случае. Все сорок пять минут, что я не отрываю от детей взгляда, просто чувствую его присутствие. Позже он уходит на урок, а я обнимаю дочурку, хвалю её выступление,
