У Ветра твои глаза (СИ) - Осокина Анна

— Заносите сюда, но срочно за лекарем! Быстро! Быстро! — крикнула она одному из сопровождающих. Человек кинулся со всех ног. Остальные понесли умирающего внутрь. Чезанна провела всю компанию в просторную комнату, здесь Мира еще не была. И указала, чтобы те положили человека на широкую лавку.

Вошедшие что-то лепетали про то, как все произошло, девушка резко отрезала все объяснения, они были ей неинтересны.

— Все вон! Ждите снаружи, я попытаюсь остановить кровь!

Мира выпроводила их и вернулась к монойке. Та суетилась возле мужчины. Он уже лишился чувств. Чезанна разорвала на нем рубаху.

— Мира, подойди сюда! — она скомкала его одежду и с силой придавила. — Держи вот так. Я найду настойку, которая останавливает кровь, иначе он не дождется лекаря.

Женщина послушно переняла ткань.

— Где же оно? — искала девушка по полкам на деревянном стеллаже, где стояли баночки. — Неужто закончилось? Мира! — она строго глядела на северянку. — Гейсара сказала, у тебя есть сила. Попробуй остановить кровь!

Та испуганно отрицательно затрясла головой.

— Нет, нет! Я н-не могу.

— Посмотрю у Гейсары, — бросила она, выбегая.

Мира зажимала рану и молилась богам, чтобы лекарь оказался поблизости, чтобы не был занят, чтобы успел. Перед ней лежал совершенно чужой человек, моноец. Совсем не походивший на Рея ничем. Раньше представители этого народа ей казались на одно лицо, а теперь она видела малейшие различия. Он был гораздо ниже Рея, худой, даже костлявый, черты лица совсем не такие выразительные. И все же это событие напомнило ей то, что произошло на ее родной земле. То, как она зашептала рану Рейчару.

Мирослава помнила слова. Она начала говорить: долго, пытаясь воссоздать в памяти, как все случилось в тот раз. Но сейчас все получалось по-другому. Она не чувствовала ничего. Она не ощущала силу. Жизнь медленно покидала этого человека.

Так ее и застала Чезанна. Она как-то неодобрительно поджала губы и, отняв тряпицу, в которую превратилась рубаха, прямо внутрь раны принялась заливать какую-то жидкость, которая пенилась и шипела, соприкасаясь с кровью, зато та прекратила вытекать так стремительно. Но не поздно ли уже?

Вскоре появился лекарь. Мужчина уточнил, что они сделали и начал возиться с раненым. Понаблюдав немного, Мира поняла, что ее помощь здесь уже не понадобится. Она тихо выскользнула из комнаты и побрела к себе. Еще один тяжелый камень лег на душу. Она не смогла помочь. Сила оставила ее. Может, ее и вовсе никогда не было? А это все покойница Драгана помогала в своем доме?..

Мира чувствовала себя окончательно раздавленной.

Ночью она почти не сомкнула глаз, уснула только под утро. Не нашла в себе силы встать ни на завтрак, ни на обед. А вечером вернулась Гейсара. Мира слышала ее голос, оживленные беседы Чезанны и даже Этрина, который все эти дни был тише воды ниже травы.

Через некоторое время веда заглянула и к ней. Мира лежала, не находя повода встать.

— Тот человек выжил, если тебе интересно, — сказала она без приветствия.

— Я ничем не смогла ему помочь, — глухо отозвалась Мира.

Гейсара села на лежак и взяла северянку за руку.

— Всему свое время, — она ласково улыбнулась.

— Чезанна так не считает, я все поняла по ее взгляду.

Старуха задумчиво смотрела в пустоту.

— Ты не должна думать о том, кто и какого о тебе мнения. Сосредоточься на своей силе.

Мира хотела отвернуться, но боялась обидеть хозяйку, поэтому лежала, глядя в одну точку.

— Нет ее, силы этой.

— Есть, — улыбнулась веда. — Ты ведь помогла однажды человеку.

Северянка только сейчас посмотрела на нее осмысленно.

— Откуда ты знаешь?

— Я раскидывала на тебя камни, они сказали.

— Помогла, — согласилась молодая женщина.

— Тогда ты просто желала ему помочь, вот все и получилось.

Сперва Мира хотела возмутиться. Неужели Гейсара думает, что она настолько жестока, что не захочет помочь полуживому человеку, если это в ее силах? А потом задумалась. А ведь старуха права.

— А как мне пожелать помогать кому-то, когда сама не могу справиться?..

Гейсара продолжала гладить ее руку.

— Только через помощь другим ты сможешь успокоить те чувства, что бушуют внутри. Подумай об этом, Мирослава.

Дни текли медленно, как сметана. Гейсара и Чезанна учили Миру разбираться в местных травах. Они вместе делали отвары и настойки. Знахарка старалась под завязку забить голову рецептами, учила их наизусть, только чтобы не думать о Рейчаре.

Однажды старуха взяла ее с собой в город. После того, как они сделали необходимые покупки, повернули не к дому, а к морю. Добрались до отвесных скал, которые окружали воду почти со всех сторон, кроме специально оборудованного причала. Внизу плавали ладьи.

Сердце Миры замерло, а потом застучало с удвоенной скоростью: ей показалось, что на одном из суден стоит Рей. Веда увидела, как поменялась ее подопечная в лице и проследила за взглядом.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Мирослава? — спросила она через некоторое время.

Северянка лишь пожала плечами.

— Ты держишься за свою боль, вцепилась в нее руками и ногами. Ты с ней так сроднилась, что не отпускаешь. А нужно. Отпусти ее, дочка, пусть летит.

Мира отвернулась от дрейфующей не так далеко от берега ладьи и стала спускаться со скалы обратно в город.

Это было обычное утро. Северянка через силу поднялась и занялась сперва хозяйственными делами, а потом помогала Чезанне собирать и крутить в пучки для сушки лекарственные травы, которые росли прямо у них во дворике.

— Мирослава, подойди ко мне, дорогая, — раздался мелодичный голос хозяйки дома.

Она оставила работу и пошла в зал с разноцветными окнами. Там, у низкого столика, рядом с ведой сидела незнакомая довольно молодая женщина. Монойка была дорого одета. Мира сразу определила: госпожа из богатых. Волосы она покрыла платком, но лицо оставалось на виду.

— Доброе утро, — уголками губ улыбнулась Мира, входя.

— Дорогая, это госпожа Хасина, — представила старуха гостью. — И ей нужна твоя помощь.

Мира нахмурилась. Интересно, чем она могла быть полезной этой красивой, богатой и, насколько можно было судить по внешнему виду, здоровой женщине?

— Присядь, — мягко попросила старуха.

Мира сразу же выполнила просьбу.

— А я вас оставлю, — веда поднялась и направилась к выходу, оставив северянку в полном недоумении рядом монойкой, о которой она пока не знала ничего, кроме имени.

— Мне тридцать пять, — без предисловий начала рассказ о себе госпожа Хасина. Мира затаилась и решила послушать, просто так Гейсара не стала бы ее звать. — Меня рано выдали замуж. Мой муж был намного старше меня и очень жесток.

Мира опустила взгляд. Это, конечно, печально. Но при чем здесь она? И все же не перебивала, предоставляя возможность гостье излить душу.

— За первые пять лет замужества я три раза зачинала, но не могла выносить дитя, на ранних сроках неизменно случались выкидыши. Муж выходил из себя по всяким пустякам, — при этих словах в ее глазах показались непролитые слезы. — У него была тяжелая рука.

Миру пробрала дрожь. Зачем Гейсара так жестока к ней? Почему послала эту женщину? Неужели для того, чтобы напомнить о недавней потере?

— Потом он неизменно раскаивался, молил о прощении и плакал о не родившихся наследниках. Четвертый раз я доносила почти до срока. Все это время он и пальцем меня не тронул, но однажды напился и, несмотря на мой уже большой живот, приревновал к кому-то из своих друзей, — ее голос звучал глухо, она с трудом выдавливала эти слова.

Тогда Мира поняла, что не ей одной сейчас тяжело. Госпожа Хасина тоже переживала все как заново.

— У меня мог бы быть сын… — на этот раз одна слеза скатилась по ее щеке, она не смахивала ее, будто вовсе не замечала. — Держа на руках маленькое безжизненное тельце, он поклялся больше никогда меня не трогать. И сдержал слово, потому что пережил наше дитя всего на полгода, — она шмыгнула носом. — Я осталась одна. Наконец смогла дышать спокойно. Много лет жила вдовой, боялась снова довериться мужчине. Но таким большим хозяйством, как у меня, трудно управлять одной. И я начала искать нового мужа. Выбирала тщательно, в претендентах недостатка не было.