Северный путь. Часть 2 - Светлана Гольшанская

Финисту тоже предложили помощь, но он отказался. Собравшись с силами, сам вскарабкался на кобылу и поехал в хвосте странного отряда, внимательно вглядываясь в неестественно напряженную спину Николя. Вот идиот. Перед кем только хорохорится? На лице же написано, что вот-вот сверзится. И будет еще хуже!

Один из шагавших впереди всадников о чем-то его расспрашивал. Охотник то коротко кивал, то качал головой, потом сказал нечто такое, что заставило его собеседника надолго замолчать. Финист все бы отдал за возможность слышать, о чем они говорят. Он и сам не понимал, откуда взялось навязчивое любопытство к делам Николя, но инстинкт подсказывал, что нашествие гулонов произошло неспроста. За ним скрывается что-то очень опасное и, скорее всего, Охотник знает, что именно, но делиться догадками не хочет. А ведь он, Финист, мог бы помочь. Он же сражался ничуть не хуже Охотника. Почему этот глупец отказывается принять помощь, даже когда она настолько необходима? Страшно признать, что нашелся кто-то равный ему по силе? Или просто не хочется выдавать свои секреты?

Всадники проводили их почти до самого города, но как только на горизонте показались дома, попрощались и поехали своей дорогой. Николя держался из последних сил. Когда спешился, стало заметно, как сильно его шатает. Но помощи Охотник так и не попросил. Расседлал коня сам и тяжелой походкой направился к дому. Финист поспешил следом, уверенный, что дуралей вот-вот свалится, но до порога он все-таки дошел сам. Дверь распахнулась. На улицу выскочила перепуганная Герда, а за ней Майли с Вожыком. Последним степенно вышел Эглаборг.

- Что случилось? Где вы были? Мы так волновались! - от переживаний голос Герды несколько раз срывался на визг.

- Ездили на прогулку, - соврал Николя, пытаясь выдавить из себя некое подобие улыбки. Финист едва успел его подхватить, когда ноги подкосились, и Охотник едва не ударился затылком об ступеньки.

- Глядите, он ранен! - воскликнула Майли, указывая на руку Николя, с которой на порог падали багровые капли.

- Все в порядке, - приходя в себя, ответил Охотник и попытался встать на ноги, но его снова качнуло в сторону.

- Быстрее, ведите его в дом, - Эглаборг поторопил Финиста.

Вместе они притащили Николя в гостиную и усадили на стул. Целитель размотал перевязку и поморщился.

- Эк, вы рану разбередили. И шов разошелся, и крови столько потеряли. А это что? Зачем вы ее прижигать пытались? Теперь большой шрам останется, - причитал Эглаборг, разглядывая повреждения, а потом живо начал отдавать приказания.

Майли послал на кухню за кипяченой водой, Герду наверх за своей сумкой с целебными травами, Вожыка в кладовку за каким-то снадобьем, а Финиста попросил отвести Николя наверх. Сам пошел следом, и когда Охотника, наконец, удалось уложить в кровать, уселся у изголовья, взял раненую руку и принялся гнусавым голосом что-то нашептывать. Кровотечение остановилось буквально на глазах, но Николя все равно периодически терял сознание. Когда Вожык принес кувшин с густой темно-бордовой жидкостью, Эглаборг заставил Охотника выпить три стакана. Его тело сгибалось пополам от каждого глотка, словно от рвоты, но после заметно полегчало. Николя попытался приподняться, но Финист придавил его обратно к постели.

- Лежи, набегался уже, - мрачно посоветовал он.

Николя нехотя повиновался. Эглаборг положил руку ему на лоб и снова что-то зашептал. Веки сомкнулись, тело расслабилось - Николя уснул.

Эглаборг промыл рану водой, которую принесла Майли, полил снадобьем и достал из сумки, что держала Герда, нитку с иголкой. Накалив ее на огне от свечи, заштопал рану, сверху помазал желтой, похожей на пчелиный воск, мазью, и бережно перевязал руку свежими бинтами. Николя проснулся, как только он закончил, и поднял усталые глаза на целителя.

- Полежите пару дней, и все будет в порядке, - ободряюще сказал Эглаборг. - Только рукой теперь пользоваться нельзя, пока она полностью не заживет.

Николя попробовал шевельнуть пальцами, но ничего не вышло. Рука ниже локтя оказалась полностью парализованной.

- Маленькая предосторожность, - виновато улыбнулся целитель. - Чтобы вы уже наверняка ей не пользовались, пока не поправитесь.

- Ненавижу! - измученно простонал Николя и снова закрыл глаза.

- Ненавидьте сколько угодно, только мои указания будьте добры выполнять, - строго выговорил Эглаборг, забрал свою сумку и покинул комнату. Остальные переглянулись, пожали плечами и тоже ушли, не желая лишний раз тревожить строптивого больного.

***

Когда все звуки в коридоре стихли, Герда украдкой вернулась в комнату Николя. Он спал так крепко, что ни скрип двери, ни глухие шаги не смогли его разбудить. Герда присела на стул у кровати, разглядывая странно безмятежное во сне лицо. Все черты расслабились, смягчились, словно он разом помолодел и снова стал тем благородным героем, которого она знала раньше. Герда протянула руку, чтобы проверить дыхание. Точно также она сидела у его постели в Дрисвятах, с тревожной надеждой ожидая, когда он, наконец, очнется от летаргии. Но сейчас это обычный сон. И если она не будет вести себя достаточно тихо, то рискует его разбудить.

Ладонь Николя случайно вылезла из-под одеяла. Герда хотела ее накрыть, но случайно задела пальцы. Николя пошевелился и глубоко вздохнул. Его ладонь накрыла ее и чуть-чуть сжала. Герда попыталась аккуратно высвободиться, но Николя держал слишком крепко. Она закусила губу. Что ж, придется сидеть так, пока он не проснется, а потом... потом краснеть, объяснять, как она здесь оказалась, заикаться и снова краснеть.

Рука Николя была ледяная. Даже мурашки пробежали по коже, но потом то ли он согрелся от ее тепла, то ли Герда сама привыкла к пронизывающему холоду. Минут пять она сидела неподвижно, гадая, что может сниться Охотнику. И не заметила, как сомкнулись веки и отяжелевшая голова опустилась на грудь.

- Герда, - услышала она голос Шквала и удивленно распахнула глаза. Рыжая шерсть горела в багряных лучах заходящего солнца. Герда закопалась в ней пальцами, с ностальгией вспоминая прежние веселые времена.

- Я так скучала, - сказала она, не размыкая губ, чувствуя, как к глазам подступили слезы.

- Знаю. Я же всегда рядом, присматриваю и охраняю, забыла?

Кот поднялся на задние лапы и ласково слизал слезинку с ее щеки. Герда счастливо улыбнулась и потрепала его по голове.

- Лучше бы ты просто появлялся иногда. Мне так одиноко.

Хотелось прижать его к груди и никогда-никогда больше не отпускать. Шквал понурился и отстранился.

- А как же он? - кот кивнул на мирно спящего Николя.

Одеяло сползло до самого пояса, оголяя безволосый, угловатый торс, принадлежащий скорее четырнадцатилетнему мальчишке, чем взрослому, закаленному в многочисленных боях воину. Герда удивленно вскинула голову и впервые заметила, как в закатном свете преобразилась комната. Сейчас она очень напоминала спальню в доме ее родителей. "Это сон?" - запоздало спохватилась Герда.

- Ты так хотела его найти, - продолжал говорить Шквал, печально разглядывая Охотника. - Я думал, он сделает тебя счастливой.

Она сдавленно всхлипнула. Кот был единственным, с кем она ощущала себя по-настоящему счастливой и раскованной. А она обменяла его на пустой мираж. Почему он не может остаться с ней навсегда?

- Я уже не знаю, чего хочу. Дома все было просто и понятно, а здесь... Из того, что я делаю, ничего не выходит. Я разочаровала мастера Николя, но еще хуже то, что я сама, кажется, разочаровалась в нем. Раньше у меня была хоть призрачная надежда на... не знаю, на что, но она была. А сейчас одна пустота впереди, темная и беспроглядная. И нет больше никого, кто бы освещал мой путь и защищал от демонов тоски и неуверенности.

Кот снова встал на задние лапы и, облокотившись на плечи, заглянул прямо в глаза.

- Герда? - спросил он с неподдельным, совершенно искренним участием.

Она подняла голову, даря своему лучшему другу самую нежную улыбку, на которую только была способна.

- Герда? - встревожено позвал Николя. - Что ты здесь делаешь?

Она вздрогнула от неожиданности и сжалась. Охотник лежал на кровати, полностью накрытый одеялом, за исключением здоровой руки, которой он продолжал сжимать ладонь Герды. Шквала растворился вместе со сном.

- Я-я-я, - чего и следовало ожидать. Теперь и слова толком сказать не выходит.

Николя, наконец, выпустил ее ладонь. Коснувшись мокрой щеки Герды, он в задумчивости приложил пальцы к собственным губам, словно пробуя слезы на вкус. Она безучастно наблюдала за ним, в немом оцепенении.

- Уже вечер? - Охотник вдруг нахмурился и выглянул в окно. - Сколько же я проспал?

- Несколько часов, - предположила Герда. Сама ведь проспала столько же.

- Плохо, - Николя живо поднялся с кровати и хитро прищурившись, посмотрел на Герду: - Помоги мне одеться.

Это больше походило на приказ, чем на просьбу, но Герда не решилась возражать или требовать, чтобы он сказал "волшебное слово".