Шекспировские чтения, 1977 - Уильям Шекспир

"ПЕРИКЛ" ШЕКСПИРА.

(На пути к романтической трагикомедии)

И. Рацкий

Творческий путь Шекспира завершается созданием "Перикла", "Цимбелина", "Зимней сказки" и "Бури". Произведения эти составляют самостоятельный этап творчества великого английского драматурга, новое качество его драматургии романтическую трагикомедию {Общая характеристика романтической трагикомедии как жанра дана в других статьях автора и не повторяется в данной работе. См.: Рацкий И. Проблема трагикомедии и последние пьесы Шекспира. - Театр, 1971, э 2, с. 105-113; Он же. Последние пьесы Шекспира и традиция романтических жанров в литературе. - В кн.: Шекспировские чтения. 1976. М., 1977, с 104-139. Во второй статье автор обосновывает правомерность определения "романтический" применительно к комплексу явлений ренессансной литературы, в том числе и к "Периклу" (с. 124-125).}.

"Перикл" (1608) был первым опытом в новом виде драмы.

Отношение к "Периклу" в критике менялось еще более резко, чем к прочим последним пьесам.

Неудовлетворительное состояние текста и неясные проблемы авторства в немалой степени поощряли пренебрежительные отзывы о "Перикле", бытовавшие в XVIII-XIX вв. За "Периклом" прочно установилась репутация одной из самых слабых работ, к которым Шекспир прилагал руку. Отмечали отсутствие ярких и оригинальных характеров, подчеркивали бедность мысли, указывали на драматургические несовершенства: разбросанность и эпизодичность действия, неправдоподобие событий, слабость драматического эффекта. Словом, в XIX в. ни один критик не находил в "Перикле" ничего достойного шекспировского гения, кроме нескольких поэтических пассажей.

В XX в. в английском шекспироведении наблюдается совсем другая картина. В течение последних 40-50 лет многие критики прилагают немало усилий, чтобы реабилитировать "Перикла". Они теперь столь же горячо доказывают, что "Перикл" обладает драматическим единством, глубинными темами и скрытой мудростью, сколь раньше отказывали этой пьесе в малейших драматических и интеллектуальных достоинствах. Некоторые авторы стремятся найти в "Перикле" такой же глубокий смысл и такой же художественный блеск, как и в других последних пьесах.

Думается, что презрение, которое питали к "Периклу" в XVIII-XIX вв., такая же крайность, как и возвеличение этой пьесы некоторыми современными критиками. Подходить к "Периклу" с критериями, выработанными на основе предшествующих произведений Шекспира, как это делала старая критика, нельзя уже потому, что "Перикл" начинает в шекспировском творчестве новый тип драмы, который приходится судить с иных позиций. Но не стоит и подтягивать эту пьесу до уровня шекспировских шедевров или даже уравнивать ее по достоинствам с другими финальными произведениями.

"Перикл" не отличается ни глубиной лучших шекспировских драм, ни художественным их совершенством. Здесь нет значительных социально-философских проблем, нет блестящего драматургического воплощения больших идей. "Перикл" интересен другим: это первый шаг Шекспира на пути к новой драме. Романтический материал властно влечет к себе Шекспира - за ним драматургу рисуются иные очертания действительности. Рисуются пока еще смутно. Новое видение жизни только складывается. Новые формы его выражения лишь нащупываются. Опереться на предшественников трудно: старая романтическая пьеса слишком слаба, талантливых произведений такого рода нет. Публика валом валит на старую пьесу "Мацедор" {Анонимная пьеса, поставлена в 1590 г., напечатана в 1598 г. См. о ней: Шекспировские чтения. 1976, с. 127-129.} - лучших не имеется. Шекспир выступает в "Перикле" первооткрывателем. А первооткрывателей не всегда, сразу поджидает удача. Победы придут потом, в последующих пьесах. А пока - лишь поиск. Пока только проба сил в новом направлении. Пока лишь стремление показать, что ни время, ни жизненные невзгоды, ни насилие, ни соблазны, ни злоба и коварство, ни корысть и любострастие не способны убить в человеке человеческое; да, человек здесь бессилен изменить ход жизни, слаб перед лицом враждебного и запутанного мира, игрушка в руках не зависящих от его воли обстоятельств, но он властен в самом себе, он может через все бури и несчастья пронести человеческое достоинство, чистоту, благородство, верность истинной нравственности - словом, все то, что делает человека человеком.

Чтобы донести все это до зрителя, мало найти подходящий материал, каким оказалась история Аполлония Тирского {Первоисточник сюжета "Перикла" безымянная книжка "История Аполлония Тирского" (IX в.). Среди многочисленных переработок истории об Аполлонии - 7-я книга поэмы Д. Гауэра (1325-1408) "Исповедь влюбленного" (1390-1393) и прозаическая повесть Л. Туайна (1567), которые и явились непосредственными источниками шекспировской пьесы. Гауэра Шекспир сделал одним из персонажей "Перикла".}. Необходимо решить множество трудных задач. Старые освоенные формы для новой цели не годятся. Там действие укладывалось в сравнительно короткий и компактный промежуток времени - теперь нужно охватить многие годы. Там можно было ограничиться одним-двумя конфликтами - здесь героя важно провести через целый ряд испытаний. Там в одно центральное событие можно было втянуть всех действующих лиц - здесь герой должен идти от одного события к другому и в каждом встречаться с новыми персонажами. Раньше зрителя можно было увлечь сложными внутренними борениями действующих лиц - теперь необходимо подчеркнуть душевную стойкость героев, поэтому зрительский интерес приходится стимулировать какими-то другими способами. Наконец, предшествующие пьесы должны были уверить публику, что она видит саму жизнь, теперь нужно убедить аудиторию, что на сцене - притча о жизни.

Нельзя сказать, что в "Перикле" Шекспир полностью справился со всеми этими задачами. Но неудачи гения не менее поучительны, чем его успехи, и зачастую первые оказываются ступенькой ко вторым. В "Перикле" примечательны и те, и другие. В преодолении трудностей, которые ставил перед драматургом новый материал, формировался новый вид драмы. "Перикл" - прообраз будущей романтической трагикомедии Шекспира.

1

Одна из самых интересных и многозначительных фигур "Перикла" - Гауэр. Перед каждым действием, а дважды даже в середине акта (IV, V) Гауэр выступает как рассказчик, он же заканчивает пьесу, т. е. Гауэр и пролог, и эпилог, и хор.

Сам по себе пролог - в качестве действующего лица - довольно распространенный прием в английской драматургии того времени. Не так уж редко встречается он и в предыдущих пьесах Шекспира. Но сопровождает все действие только в одной - в "Генрихе" V", где хор, как и Гауэр в "Перикле", появляется перед каждым актом и завершает представление.

Случайно ли это совпадение? Конечно, вряд ли стоит усматривать сходство между исторической хроникой и романтической пьесой, но все же одна общая черта в драматургии "Генриха V" и "Перикла" есть. По общему признанию, "Генрих V" - самая недраматическая, самая "бесконфликтная" из всех хроник Шекспира. И такой же повествовательностью отличается основной сюжет "Перикла", т. е. эпический характер самого произведения и в том, и в другом случае вынуждает автора обратиться к одному и тому же приему: ввести комментатора, который своим рассказом восполнил бы то, что отсутствует в пьесе.

Однако на этом сходство между хором в "Генрихе V" и Гауэром в "Перикле" кончается. Хор в "Генрихе V" должен стимулировать воображение зрителей, патетикой слова дать публике представление о великих победах английского оружия, возбудить ее патриотический пыл, напомнить об общем ходе исторических событий. Хор в "Генрихе V" фактически лишь дополняет пьесу.

Функция Гауэра в "Перикле" значительно сложней и многообразней. Гауэр один из самых существенных компонентов, определяющих своеобразие "Перикла" как нового вида драмы. Многие важнейшие художественные особенности "Перикла" связаны с этой фигурой,

В критике сложилось довольно прочное убеждение, что главная задача Гауэра - рассказать о тех событиях, которые невозможно показать на сцене. Шекспир, говорят нам, обратившись к повествовательному романтическому материалу, испытывал чисто техническую трудность: история Перикла изобилует таким количеством эпизодов и приключений, что не поддается полностью драматизации и без связующего рассказа Гауэра зритель просто не понял бы, что происходит на сцене, т. е., с точки зрения большинства исследователей, основная роль Гауэра - чисто информационная, он якобы дает те сведения, которые необходимы для понимания пьесы.

Посмотрим, насколько это верно. Для этого сравним рассказ Гауэра с действием пьесы и попробуем установить, так ли уж велика та информация, которая содержится в монологах Гауэра, и намного ли она превышает информацию, которую несет само действие.

Представим себе, что первого монолога Гауэра нет и что пьеса сразу начинается с представления. Перед нами зал во дворце. При всей бедности шекспировской сцены в отношении декораций зритель все же сразу мог определить место действия. Тем более что появляется Антиох со свитой, безусловно, в роскошной царской одежде и со всеми царскими регалиями. Антиох в первой же реплике напоминает вошедшему вместе с ним Периклу об опасностях, которые грозят юноше. Из последующего ответа Перикла становится ясно, что опасность эта - смерть, но Перикл пренебрегает ею ради высокой награды ("...окрыляет душу // Мне дивная награда, и при мысли // О той награде смерти не боюсь" - I, 1). Без промедлений узнаем мы и то, какую награду имеет в виду Перикл, ибо Антиох призывает: "Пусть дочь моя войдет в нарядах брачных" (I, 1) {Все цитаты, кроме оговоренных, даны в переводе Т. Гнедич по: Шекспир У. Полн. собр. соч.: В 8-ми т. М.: Искусство, 1960. Т. 7.}, а, когда появляется дочь Антиоха, из восторженной тирады Перикла и последующего обмена репликами мы понимаем, что Перикл стремится стать царским зятем, но должен для этого отгадать загадку, иначе будет казнен, подобно его предшественникам (возможно, что при представлении "Перикла" на сцене для пущей наглядности были выставлены отрубленные головы неудачливых женихов). Сама загадка и дальнейший комментарий к ней Перикла не оставляют сомнений и в последней неясности: причина жестокости Антиоха к соискателям руки царевны - в кровосмесительной любви царя к его дочери. Таким образом, действие на сцене не требует никаких предварительных разъяснений. И действительно, если мы теперь обратимся к монологу Гауэра, то не найдем там ничего, что не содержала бы в себе 1-я сцена. Первый монолог Гауэра никакой дополнительной по сравнению с последующим действием информации не содержит.