Стать Медузой - Эмма Хамм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но он не успокоил его. Я ушла и стала жрицей.
— И?
— И ничего. Больше я его не видела, — и жалела об этом.
Когда она открыла рот дальше, она рассказала все, что помнила об Алексиосе. Что он был добрым, хоть был огромным. Что он всегда находил время для встречи с ней. Что его размер обычно отпугивал людей, и так они подружились. Он был размером с мужчину, когда остальные дети были маленькими или нескладными. Медуза никогда не боялась его. И он был за это ее лучшим другом.
Слова закончились. Медуза придвинулась ближе к Эвриале и прислонилась спиной к камню, на котором лежала ее сестра.
Она глубоко вдохнула и добавила:
— Когда Посейдон… Я видела Алексиоса, словно он был со мной. Помогал пережить тот ужас, который навсегда оставит на мне след.
Эвриала коснулась плеча Медузы.
— Похоже, он дал тебе силы, когда боги бросили тебя.
— Думаю, да.
Хвост ее сестры обвил ее плечи.
— Тогда, может, тебе нужно искать силы из воспоминания о мужчине, которого ты любишь, а не у богов.
— Я люблю его, — прошептала она. Она впервые сказала эти слова, и Медуза не понимала, что они порвут ее душу. — Я хотела бы сказать ему это, когда еще был шанс.
— Время лечит такие раны, — ответила Эвриала. — И ты не знаешь, Медуза. Может, ты его еще увидишь, сможешь изменить произошедшее. Сможешь залечить рану на своей душе сама.
Но что она скажет, если увидит Алексиоса снова? «Я теперь монстр, но я хотела, чтобы ты знал, что я все еще тебя люблю?».
Нет, это время прошло.
И осознание обжигало больше других ее воспоминаний.
ГЛАВА 22
Они ехали всю ночь, Алексиос так долго еще не ездил. Лошади были в пене, но Персей гнал их дальше. Он хотел добраться до моря до того, как последний корабль уплывет посреди ночи. Алексиос уже видел безумие в его глазах.
— Персей! — позвал он. — Нужно остановиться на ночлег. Лошади не могут больше!
— Могут! — ответил Персей. Ветер подхватил его голос, унес его к краю утеса рядом с ними. — Мы не можем пропустить корабль, Алексиос! Даже если это последнее, что я сделаю!
Алексиос не переживал за них. Не они бежали по песку к гавани.
Они должны были двигаться по дороге. По песку лошадям было сложно бежать просто так, а часами? Они вот-вот упадут, и лошади будут потеряны.
Но будущий герой не слушал Алексиоса. Он редко слушал.
Когда они добрались до гавани, лошади были мертвыми на ногах. Алексиос слез с коня, увидел, как крупная лошадь рухнула на бок. Он знал в душе, что животное не встанет.
Гнев кипел в его крови. Он хотел вбить глупца в землю, чтобы тот раскрыл глаза, но Алексиос не мог. Сын Зевса первым пустит кровь, если начнется драка.
Он мог лишь попытаться урезонить парня, который не хотел рассуждать разумно.
— Персей, — прорычал он. — Лошади.
— Пусть отдыхают, — Персей уже бежал к причалам.
— Они не могут отдыхать, — ответил Алексиос. Его голос падал с воздуха на землю, как пена, льющаяся из ртов лошадей. — Они мертвы, Персей.
Парень не слышал. Он уже был далеко, и Алексиосу нужно было кричать, чтобы долетело хоть слово, и даже тогда Персей вряд ли послушал бы.
Если они продолжат так, не доберутся до Олимпа. Они даже на корабль не сядут, кто-то из них рухнет, и сердце откажет, как у Диктиса.
Он посмотрел на звезды, откуда на него мог смотреть старик.
— Ты бросил меня с проблемным ребенком, — буркнул Алексиос. — И в такие моменты я понимаю, что сам еще ребенок.
Звезды мигали над ним. Казалось, Диктис смеялся над его жалобой. Алексиос не ругал старика. Он годами пытался совладать с диким духом Персея и не преуспел. Теперь Алексиосу нужно было угомонить ребенка, который видел конец, но не путь туда.
Вздохнув, он пошел к причалам, где стоял Персей. Тут не было корабля, так что, хоть они забрали жизни двух красивых лошадей, они все еще не попали сюда вовремя. Он не был удивлен.
— Персей, — начал он. — Будут другие корабли, друг. Я знаю тут хозяина таверны. Мы доставляли рыбу его отцу, так что я могу договорить о комнате на ночь. Пару часов не погубят жизнь твоей матери. Может…
— Тихо, — перебил Персей. — Ты ее не видишь, Алексиос?
Ее? Алексиос видел только свет луны на океане перед ними. От воды его мутило, так было всегда.
Он помогал семье рыбачить почти год, но все еще не мог смотреть на океан, не ощущая тошноту. Алексиос не знал, почему, что что-то в нем всегда беспокоило его. Не движение волн, просто ощущение, что он должен ненавидеть воду.
— Нет, — ответил он. — Никого не вижу.
Глаза Персея широко открылись от шока, он смотрел вверх.
— Тут Афина, — прошептал он. — Она здесь, друг мой. И она сказала, что готова помочь нам попасть туда, куда нам нужно. Она хочет помочь мне стать героем.
Зачем Афине помогать парню? Персеем должны были интересоваться боги, которые сами были героями. Арес или Аполлон могли заняться парнем, который был такого мнения о себе.
Но Афина? Она была богиней мудрости, а юноша мудрым не был. Она должна была видеть за тонким слоем храбрости и понимать, что он только опозорит ее доброе имя.
— Афина говорит с тобой? — спросил он, словно уточнение могло вызвать другого бога или богиню. — Что она говорит?
— Найти Горгон можно, только поговорив с Грайями. Они сестры, и это первый шаг нашего путешествия, — он сделал паузу, глаза остекленели. — Она сказала, что я найду невесту, которая сделает меня королем. Она выстоит проверку смертностью и временем, и она красивее всех живых женщин.
С каких пор Афину интересовали браки? Это не вязалось, как бы он ни пытался понять намерения богини.
— И?
— Корабль, который мы ищем, уплывет завтра утром с первым светом. На нем будет сова, и нас встретят с радостью, — Персей посмотрел на Алексиоса с безумной улыбкой. — Видишь, друг? Не нужно переживать. Мы на божественном задании.
Почему это все ухудшало? Алексиос не хотел быть на божественном задании. Он хотел вернуть Данаю и тихо жить, быть и дальше меланхоличным сыном кузнеца, чью жизнь украли у него. Этого он хотел. А не гнаться за юношей,
