Дым осенних костров - Линда Летэр

смелым и доблестным, стал главой семьи, а вскоре станет и прекрасным воином. Теперь он идет своим путем. А я — своим… Простишь ли ты меня?

Заря разливалась над лесом чистейшим мягким золотом.

* * *

Особняк Фрозенблейдов помнил множество гостей, но не каждый был встречен с таким отчаянным внутренним трепетом. Айслин сидела в своих покоях, скованная, прямая, бледная, а в груди ее бушевал вихрь. Эйверет на полу у ее ног ловил ее взгляд, сжимал ее руку в своих ладонях, и она не могла оттолкнуть его.

— Воистину ли готов ты связать свою жизнь с моей? — шептала Айслин. — Что если ты бежишь за той, что не была еще замужем за воином, не пережила Последнюю войну, не управляла домом и не вырастила чужого тебе сына?

— Готов ли!.. — горячо отвечал он. — Я знаю тебя и готов отдать тебе свою жизнь без остатка!

— Женящийся на вдове отдает более других. Тебе придется оставить свой род и присоединиться к Фрозенблейдам. Главой же семьи все равно останется мой сын. А когда у него родится первенец, мы с тобой покинем наш дом и станем частью старшей семьи — здесь или в Эстадрете.

— Я часто представлял себе это, — улыбнулся он. — Сына твоего воспитал бы я как своего, чужой ли он мне? Его ли не приму главой семьи? Зазорно ли иметь главой столь доблестного эльнора?

Айслин опустила голову, чтобы скрыть дрожь на губах. Преданные бирюзовые глаза пытливо заглядывали в душу, надеясь отыскать выстраданный, долгожданный ответ. Молчание становилось нестерпимым. Бегло улыбнувшись, она вскинула на Эйверета умоляющий взгляд:

— Вот-вот станет он мастером и воином. Обождешь еще немного, пока утихнут первые волнения, и я скажу ему?..

* * *

Холодное голубое небо было бледным. Изморозь в этот день так и не растаяла, и шаги сопровождались хрустом травы и промерзшей земли. Проследив взглядом за парящим над полем вороном, он приложил к губам бутыль.

— Наль, здесь есть горячее, — окликнул от костра Меральд.

Запрокинув голову, Наль позволил огненной воде пролиться в глотку, стиснул зубы, стараясь поменьше морщиться.

— Не прибегай к этому утешению слишком часто, — заметил, проходя мимо, один из старших воинов. — Иначе оно превратится в твое проклятье.

Наль закрыл глаза.

Они вынуждены были перенести помолвку. Молодой Фрозенблейд вскоре проявил себя как превосходный воин, и стал востребован на самых разных границах и полях сражений. Оживление орочьих контактов с троллями заставило умножить дозоры. По одному из городов путников не выпускали. В воздухе повисло глухое ожидание приближающейся бури. Он вернулся из похода всего на несколько дней, чтобы увидеть близких и снова вернуться в строй.

Как же затрепетало сердце, когда Амаранта кинулась ему навстречу! Влюбленные застыли совсем рядом, восторженно разглядывая друг друга. Она была еще прекраснее, чем до разлуки, и присутствие ее смягчало и успокаивало душу. Внимательно, заботливо сверкающие глаза голубого хрусталя отмечали свежий шрам на его подбородке, чуть уловимую тень между бровей и заострившийся взгляд. Счастливо улыбнувшись, она доверчиво протянула Налю руку, и он готов был уже принять ее, но застыл, не коснувшись кончиками пальцев.

— Я теперь не тот… что уходил. Ты должна знать…

— Так происходит с каждым эльнором после первого боя. Это не делает тебя чужим или менее дорогим для меня.

Несколько мгновений он медлил, вглядываясь в бесконечно дорогое лицо, а потом закрыл глаза, осыпая ее руку жаркими быстрыми поцелуями.

Он надеялся обрести дома покой, но в мирной тиши исналорской ночи, нарушаемой разве что лаем собак и редким смехом подвыпивших гуляк, спать оказалось труднее, чем на земле в походе.

В ушах эхом звучали крики истерзанного воина, которого они с Дероальтом нашли за деревьями на опушке. Подбежав, Дероальт склонился над телом и торопливо расстегивал ремень, чтобы найти и зажать хотя бы одну пригодную для этого рану. Нанесший все эти увечья намеренно издевался вместо того, чтобы сразу лишить поверженного противника жизни. Какое-то время юноши безуспешно боролись с кровотечением. Травм было слишком много, одна хуже другой, и вмешательство только причиняло новые страдания. Все было алым — и руки по локоть, и ткани, и судорожно вздрагивающее тело, и земля вокруг. Бросив бесполезный ремень, Наль опустился у изголовья, схватил несчастного за руку.

— Ты не сможешь! — закричал Дероальт.

— Нельзя же совсем ничего не делать!

Он изо всех сил старался сосредоточиться на брате по оружию, который так нуждался в помощи и похоже, уже не понимал, враги рядом с ним или друзья. Третий юноша убежал за помощью. Наль не замечал, как на лбу выступили капли пота, а голова начала кружиться. Стоны раненого стали тише и протяжнее. Дероальт кратко переглянулся с Налем. Расположенный лицом к опушке, тот первым заметил приятеля с лекарем и помощницей. Подбежав, все трое остановились. Наль вскочил. Отчего-то прибывшие не спешили занять его места.

— Что вы стоите! — закричал Наль. — Вот же он здесь! Быть может, можно еще что-то сделать!

Лекарь и девушка одновременно молча склонили головы, прикладывая руку к груди. Наль в отчаянии обернулся на тело. Истерзанный воин молчал, и неподвижный взгляд его, обращенный к небу, наконец-то был спокоен…

Лесная опушка исчезала в липкой тьме, и наступал из нее на Наля огромный оскаленный орочий воин, что оказался недостаточно скор перед эльфийским клинком. Первая победа или жертва? Наля захлестывало кровью, она начинала подниматься и от земли, охватывала лодыжки, приближалась к коленям. Бежать было некуда, он был один в этой удушающей стихии смерти. Он ронял оружие и поднимал к лицу руки: те были сплошь в чужой крови. Он садился на постели с криком, дико оглядываясь, не веря своим глазам. Вновь поднимал руки, белеющие в темноте спальни, смотрел на них, пока не начинало двоиться в глазах, потом сжимал пальцами пульсирующие виски и понимал, что ладони жгут чьи-то утекшие в землю жизни.

Изморозь так и не растаяла. От костра послышались отрывистые голоса. Устало поведя плечами, Наль отложил бутыль. Воины вставали, оставляя деревянные кружки вокруг котла с заваренными в кипятке сушеными листьями черной смородины, проверяли снаряжение, устремлялись к командиру. В каждом сне юноши в бой их вел Лаэллет. Заслышав воинственный рык выстраивающейся на другом конце поля орды, Наль мрачно усмехнулся.

* * *

Уцелевшие орки обратились в бегство, когда последний их взводник понял, что не желает присоединиться к павшим товарищам. Норды яростно преследовали отступающих. По разным концам поля догорали последние схватки. Наль гнал своего противника до самого края равнины и далее, за