Мальта без вранья - Ада Баскина

Вдова, никогда не работавшая, получает примерно половину от пенсии мужа.

Последние данные показывают, что, по сравнению со средним мальтийцем, пенсионеры тратят больше денег на еду, напитки и табак, а также на поддержание здоровья. Они сегодня больше, чем раньше, увлекаются туризмом, чаще уезжают за границу. Неудивительно и то, что большинство стариков живет в собственных домах. При этом ремонт в доме – от починки крана до сооружения еще одной комнаты – тоже субсидирует государство.

Материальная независимость – это хорошо. Но этого, как считает профессор Формоза, еще недостаточно, чтобы создать у пожилого человека чувство душевного комфорта.

Мужчина, который всю жизнь привык утром вставать и идти на работу, целый день трудиться и лишь вечером возвращаться домой, чувствует себя на пенсии неприкаянным. Он томится от безделья. Ему не хватает общения с коллегами, разговоров на профессиональные темы. Ему непривычно осознание того, что он вдруг перестал быть кормильцем семьи. Все это создает психологическое напряжение, может привести к депрессии.

Я не случайно отношу все эти переживания к мужчинам. У женщин, если они не работали, с возрастом перемены в жизни не происходит. А если работали, то они, выйдя на пенсию, начинают активно помогать взрослым детям – нянчатся с внуками, берут на себя часть хозяйственных забот. Правда, когда вырастают и внуки, некоторые бабушки тоже чувствуют себя несколько потерянными.

Словом, и тем, и другим нужна помощь. В своем исследовании профессор Формоза обращает особое внимание на два вида организаций: Центры дневного пребывания и клубы. Первые чаще создаются муниципалитетами, вторые – частным бизнесом. Так сложилось, что в Центры приходят в основном пожилые женщины, в клубы – мужчины. И те, и другие активно общаются друг с другом, обретают новых друзей. Здесь обмениваются новостями – бытовыми, политическими, культурными. Обсуждают телепередачи, готовятся к праздникам (а их, как я уже говорила, несчетное множество). Устраивают на природе пикники. Группами посещают церковь. И конечно, вместе молятся, для этого и в Центре, и в Клубе выделяется отдельное помещение.

В последнее время большую популярность получила игра в боччи (bocci), слегка похожая на боулинг. И я часто вижу в деревнях мужчин, игроков и болельщиков, собравшихся у игровой площадки. Женщины больше любят другую игру – бинго.

Центр дневного пребывания

Обычно на Западе этим термином – Центр дневного пребывания – называют дошкольные учреждения, по-нашему – детский сад. На Мальте это место, где на попечении сотрудников находятся не дети, а старики.

Недалеко от церкви Сакре Кёр на одной из улиц висит большой транспарант. На нем крупно, каждое слово с заглавной буквы, выведено: DAY CARE CENTER.

Я знаю, что тут собираются старые люди со всей округи, и, честно говоря, не очень спешу навестить это грустное заведение. Почему грустное? Ну а каким еще может быть дом, где средний возраст гостей 75 лет?

Но… Я вхожу в очень чистое, нарядно убранное помещение и окунаюсь в атмосферу шума, шуток, веселья. Да, этим людям действительно по многу лет, но они оживлены и смешливы почти по-детски.

Мне навстречу выходит Джозетт Велла, директор этого Центра. Голубоглазая, полноватая, пухлые щеки с ямочками от постоянной улыбки. Движения плавные, в голосе все время слышится легкий смех. Даже если бы я увидела ее одну, то и тогда бы решила, что она удивительно подходит для такой работы – опеки над стариками. И я в этом убеждаюсь, видя, как к ней буквально липнут гости Центра. Их здесь человек семьдесят. И с каждым она находит время минутку постоять, что-то спросить, на что-то ответить, пошутить. А некоторым готова уделить и больше внимания.

К нам буквально подбегает сильно накрашенная старушка. Ее платье украшено разноцветными стразами. На запястье огромный браслет, в ушах большие серьги, на шее крупные бусы.

– Можно я вас поцелую, Джозетт? – спрашивает она и чмокает директрису в подставленную щеку. – А вас я могу поцеловать? – неожиданно обращается она ко мне. И, проделав со мной тот же ритуал, довольная удаляется.

– Это Маргарет Бордж, – объясняет Джозетт. – У нее сильная стадия депрессии.

– По виду не скажешь, – удивляюсь я. – Мне показалось, она вполне довольна жизнью.

– Да, это сейчас, а полгода назад, когда она только пришла, была в полной «отключке». Она сама говорит, что в нашем Центре лечится от своей хандры.

– А почему она так разодета, словно на бал?

– Это тоже средство борьбы с плохим настроением.

– А откуда такая любовь к поцелуям?

– Это даже не любовь, а потребность.

– Она одинока?

– Нет, есть муж, сын, внуки. Но вряд ли они испытывают к ней теплые чувства. Знаете, это такой замкнутый круг. Она не чувствует их привязанности к себе и от этого впадает в депрессию, жалуется. А чем больше хандрит и жалуется, тем труднее ее любить. Я стараюсь уделить ей каждую свободную минуту.

– Она моя мама, – вдруг откуда-то сбоку возникает опять Маргарет в своем бальном платье. – Да, пусть она на двадцать лет моложе меня, но со мной так нежно только мама разговаривала.

Из кухни доносятся манящие запахи печеных пирожков и кофе. Гости рассаживаются за столами, официантка разносит ланч.

Джозетт подводит меня к другой посетительнице Центра, Касси. Эта женщина одета поскромнее, но на руках у нее маникюр, на голове аккуратная прическа. Она с ходу мне объясняет:

– Я дома почему-то все время сплю. Знаете, как это бывает? С утра наденешь халат, позавтракаешь, да так в этом халате и тянет обратно в постель.

Вполне миловидная дама, Стелла, беседуя со мной, не перестает вязать пушистый шарф из мохера кремового цвета. Я думаю, он очень подойдет к ее костюму, подобранному с хорошим вкусом, – коричневый свитер, бежевые брюки.

– Мне семьдесят шесть лет, – говорит Стелла. – Я никогда не была замужем.

– Довольно странно при вашей внешности, – замечаю я. – Неужели никто не предлагал выйти замуж?

– Предлагали. Но у меня было серьезное препятствие. По нашей традиции обзавестись семьей должны сначала старшие дети. Я была младшей, но, когда обе сестры вышли замуж, а брат женился, оказалось, что за старыми родителями некому ухаживать. Мужчине, которому я тогда нравилась, надоело ждать, он женился на другой, а когда родители умерли, мне было уже шестьдесят пять.

– Да, время любви прошло, – сочувствую я.

А она вдруг лукаво подмигивает:

– Ну, не так чтобы совсем прошло.

Оказывается, у 76-летней Стеллы есть бойфренд, моложе ее на семнадцать лет. Они вместе проводят вечера – гуляют, заходят в кафе. А днем…

– Днем я стараюсь приходить в этот Центр. Мой друг, хоть и моложе меня, все время жалуется на жизнь, на здоровье, на возраст. Он вообще немного, как это сказать, занудлив. Вот я и прихожу сюда одна. Здесь всегда весело… и о своем возрасте забываешь.