Они были мелкие и золотокрылые - Юлиана Лебединская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говоря, она дошла до выхода, нацепила пальто. Ещё и улыбнулась самодовольно на прощанье, мерзавка.
– Посмей только кому-то рассказать о нашем разговоре! Никакой код тебе не поможет! – рявкнул Филип, прежде чем она вышла.
Ничего, ничего.
Он доберётся до этой курицы и уж тогда так общипает! Перья полетят во все стороны. И он ещё от души насладится её испуганным квохтаньем, пусть только время придёт.
Экая мерзость: «Личный код доктора Юрия Гандза». Ну, допустим, есть такой докторишка-первополосник. На ТиВи часто маячит с бредовыми идеями. И с владельцем «Жасминового тумана», вроде бы, дружит. И да, имеется у первополосников такая забава – брать под крыло сирых да убогих и как-то влиять на их жизни. Программу с «кодами опеки» этот же Гандз и запустил. А мерзопакостная Аколитус одобрила. Надо бы проверить, действительно ли он предоставил код девке или наврала с перепугу? Но, скорее всего, предоставил. Филип видел, как сегодня она его обслуживала, а потом сидели, шушукались нос к носу. В ущерб его персоне, между прочим. Не исключено, что с подачи Гандза курицу и заметили вообще… Таких хитрозадых и замечают. Девочки из его салона и то честнее.
Но неужели она думает, что покровитель с первой полосы будет вечно с нею возиться? Да через неделю уже о ней забудет и код аннулирует. Или через месяц. Пусть даже через год. Или два.
Филип дождётся.
Никто не смеет его так унижать. А паршивая третьеполосница – и подавно.
Ничего, ничего.
Успокоиться. Выбросить неблагодарную квочку из головы. Подумать о деле…
Впрочем, через несколько дней Филип на какое-то время забыл о предательнице-официантке. Потому как получил письмо. Очень любопытное письмо. Пришло оно к нему окольными путями.
И, пожалуй, пришло не напрасно…
«Истина в глазах златокрыла»
Доктор Гандз, май 41 года н.к.э., начало путешествия
«Я смотрю в глаза своему златокрылу и вижу в них истину. Истину, которую большинству людей не под силу понять, и которую даже понимающие не в состоянии выразить словами. Я и сам не очень-то справляюсь. Я смотрю в глаза удивительного существа, и словно бы тону в бескрайнем океане. Златокрылы – это океан. Чистый, удивительно-прекрасный, исцеляющий. Люди же в своем большинстве похожи на фонтаны. В лучшем случае. Иногда – даже работающие. Но что будет, если соединить фонтан с океаном? Вдохнёт это в него новую жизнь или разорвёт на части?
Кучка «чисто-лЮдей» кричит, что златокрылам не место на Земле.
Другие отчаянно изучают златокрылов, доказывая обратное.
Я же хочу изучить людей.
И для этого задумал я некоторое время пожить на третьей полосе, попутешествовать там, пообщаться с людьми. Ибо – как можно понять инопланетное существо, если мы не всегда понимаем друг друга?
Знаю, что желание это странное для человека моего положения. Я мог бы послать кого-то из своего окружения, и он бы с радостью согласился. Но это не то же самое, что увидеть и прочувствовать всё самому. Я не боюсь быть узнанным – на ТиВи третьих полос не говорят о жизни под куполом. Если моя физиономия когда-то и появлялась на их экранах, то не более чем в качестве скромного межпланетного психотерапевта.
Своего златокрыла, голубоглазого Артура, я оставлю с женой и дочерью. К счастью, он с ними прекрасно ладит. Как и со златокрылкой моей супруги. И всех их на время своего путешествия спрячу там, где не найдёт ни один человек, ни даже Аколитус. Не хочу подвергать риску тех, кого люблю больше всего. Да и мне ни к чему лишнее внимание. Думаю, одинокий путник вызовет гораздо меньше вопросов. И сможет задать гораздо больше своих…»
Глава шестая
Где-то вне времени, Я-Медь
Я-Медь берёт её за руку. У неё – тёплые и мягкие пальцы, от прикосновения становится спокойнее. Я-Медь ведёт её к двери в конце кафе, за которой обычно бывает туалет или кухня. Но выходят они совершенно в другое помещение.
Зарина удивлённо смотрит на широкий и светлый полукруглый коридор – одна его стена обычна, а вторая складывается из сотен и сотен узких полупрозрачных лент, светящихся бледно-розово-сиреневатым цветом и висящих очень плотно, скрывая всё за собой. Зарина тянется к ближайшим лентам и успевает почувствовать, какие они приятно-шершавые наощупь, прежде чем Я-Медь останавливает её, твёрдо сжимая ладонь. Они идут вдоль стены, идут минут десять – ленты становятся то более розовыми, то более сиреневыми, иногда даже жёлтыми, но в целом картина все та же.
Наконец, они останавливаются, и Я-Медь раздвигает ленты. Зарина видит ресторанный зал с круглыми столиками, вдоль которых скользят официантки в коротких белых туниках. За столиками сидят гости. Кажется, празднуют что-то особенное. Один столик наползает на них, словно камера даёт увеличение. За ним в окружении вычурно одетых дам с разноцветными волосами сидит темноволосый мужчина. Эдуард Орлов – откуда-то знает Зарина.
Играет музыка, древняя и красивая, зал вмиг падает в полумрак, но всё же видна женская фигурка в длинном платье и с длинными волосами. В руках сверкает по кинжалу. И музыка гремит всё громче…
Ленты колышутся перед глазами, скрывая дикий неистовый танец незнакомки. Я-Медь касается плеча Зарины, выводя из транса, и вновь разводит ленты, чуть-чуть левее, чем раньше.
Тот же зал. Те же гости и официантки. Тот же темноволосый мужчина. Но только – музыка другая, и другие танцовщицы. Их и танцовщицами-то сложно назвать. Они просто раздеваются под музыку, демонстрируя себя гостям. Одна неприкрыто предлагает себя Эдуарду. Зарина всей кожей чувствует, как ему это неприятно.
Я-Медь закрывает «окошко».
И открывает новое…
Июнь 41 года н.к.э., доктор Гандз
Гандз сидел у входа в гараж и наблюдал, как высокий крепкий мужчина изучает его флаймобиль. Вообще-то, с последним было всё в порядке, но Гандзу был нужен повод для встречи. О человеке, покинувшем благополучную вторую полосу ради недолговечной любви, он узнал от старого знакомого Валико на второй месяц путешествия. Валико держал сеть ресторанов и в своё время, напротив, перебрался с третьей полосы на вторую. Друга своего, Эдуарда, не понимал, однако искренне им восхищался.
– Если хочешь, дарагой, узнать третий полоса, ступай к Эдуарду Орлову и спроси у него: зачем он, дурной галава, всё, что имел, променял на жизнь в этом захолусте? Пазвани, скажи, что от меня…
– С вашим мобилем всё в порядке, – послышался голос Эдуарда. – Никаких неполадок.
Гандз изобразил удивление на лице.
Мобиль он тоже
