Конец российской монархии - Александр Дмитриевич Бубнов

словами: «На, возьми и передай это государю. Здесь копченая колбаса и пармезан, которые он любит. Только смотри, дай слово, что передашь ему лично, а то иначе все слопают придворные лакеи и до него ничего не дойдет».

Признаться, такое поручение меня озадачило едва ли не больше, чем вся моя дипломатическая миссия, ибо вот так за здорово живешь вручить императору и самодержцу всероссийскому кусок колбасы и сыра — дело не простое.

По возвращении в Ставку в тот же день я получил приглашение к царскому столу. Но хотя обещание, данное Веселкину, и не выходило у меня из головы, я все же не решился взять с собой его «подарок», желая посоветоваться сначала с кем-либо из придворных.

После завтрака во время «серкля» государь подошел ко мне и спросил о результате моей командировки. Окончив доклад, я замялся, не решаясь «при всем честном народе», состоявшем из высших сановников и придворных, докладывать о колбасе с сыром. Государь заметил мое состояние и со свойственной ему проницательностью вывел меня из замешательства, спросив: «Должно быть, Веселкин мне что-нибудь прислал?» Ответив утвердительно и доложив, в чем состоит посылка Веселкина, я рискнул прибавить, что обещал Веселкину вручить ее лично его величеству.

Государь улыбнулся и сказал: «Напишите Веселкину, что я его благодарю и что свое обещание вы исполнили, а пакет передайте графу Бенкендорфу».

После завтрака я снес пакет гофмаршалу графу Бенкендорфу, который записал торжественно колбасу и сыр Веселкина в толстую книгу подарков, «на высочайшее имя приносимых», и после этого привезенные мною колбаса и сыр долгое время не сходили с царского закусочного стола.

Выше было уже сказано, что позиционная война на нашем сухопутном фронте сковала свободу маневрирования и свела верховное оперативное руководство к целесообразному выбору времени и места для лобовой атаки в целях прорыва фронта.

Но так как наш сухопутный фронт непрерывно тянулся от моря и до моря, возникал вопрос о возможности использования этих морей для широких стратегических маневров на флангах и в тылу неприятельского фронта, опиравшегося параллельно нашему на побережья этих морей.

История дает нам много примеров успешного и даже решающего использования для этих целей морей в больших войнах. Так, например, искусное маневрирование английских войск по морю в Испании и Португалии во время Наполеоновских войн привело к поражению французов на фронте Пиренейского полуострова и, по признанию самого Наполеона и заключению военных историков, положило начало крушению всей наполеоновской империи. В Первой мировой войне распадению военной мощи Тройственного союза положила начало Салоникская экспедиция, которая представляла собой не что иное, как стратегический маневр по морю в глубоком тылу общего расположения сил всего этого союза. И наконец, крушению германской военной мощи во Второй мировой войне положил начало искусный и грандиозный маневр англо-американских войск по морю, приведший к образованию после высадки в Нормандии «второго фронта».

Однако для широкого и искусного использования моря в целях стратегического маневрирования верховное оперативное руководство должно уметь согласовывать действия двух совершенно разнородных элементов — суши и моря — и правильно оценивать оперативные возможности двух столь разнохарактерных по своим свойствам вооруженных сил, как армия и флот.

Здесь верховный главнокомандующий должен обладать, помимо обычных свойств выдающегося полководца, глубоким знанием обстановки ведения войны и на суше и на море, умением руководить маневрированием как сухопутных, так и морских во-оружейных сил, способностью правильно оценивать боевые свойства армии и флота и, наконец, иметь незаурядное стратегическое мышление, позволяющее решать вопросы об использовании моря для маневрирования всеми вооруженными силами, во главе которых он стоит.

Наш сухопутный фронт протянулся от Балтийского до Черного моря.

На Балтике, где господствовал немецкий флот, всякая возможность широкого стратегического маневрирования была исключена. Но зато она была полностью обеспечена на Черном море, где мы в 1916 г. уже имели транспортную флотилию, способную перебросить на неприятельское побережье в один прием целый армейский корпус усиленного состава, а впоследствии обеспечить снабжение и питание высаженной в два-три приема десантной армии силой до трех армейских корпусов со всеми их тыловыми учреждениями и службами.

Овладение Босфорским проливом, которое, как мы знаем, должно было иметь решающее влияние на исход всей войны, могло быть достигнуто лишь широким десантным маневром по Черному морю. Однако, к великому сожалению, наше Верховное командование не решилось осуществить этот маневр главным образом потому, что генерал Алексеев и его сотрудники не обладали достаточно широким размахом стратегической мысли, свойственным выдающимся военачальникам, и к тому же не отдавали себе ясного отчета об оперативных возможностях морской вооруженной силы.

Черное море в Первую мировую войну фактически использовалось лишь для простых перевозок более или менее крупных войсковых частей и небольших десантных операций тактического характера на участке прибрежного фланга турецкого фронта, инициатива проведения которых всецело принадлежала главнокомандованию на Кавказском театре военных действий, где эти операции проводились.

ВЕРХОВНОЕ ОПЕРАТИВНОЕ РУКОВОДСТВО ВОЕННЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ НА МОРЯХ. НАЗНАЧЕНИЕ АДМИРАЛА А. В. КОЛЧАКА КОМАНДУЮЩИМ ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ

За все то время, пока государь оставался на посту Верховного главнокомандующего, и до самого конца войны командующий Балтийским флотом был подчинен главнокомандующему Северо-Западным фронтом, а потому директивы Верховного командования этому флоту имели лишь общий оперативный характер.

Балтийский флот должен был прочно оборонять подступы к столице с моря и для этого воспрепятствовать проникновению противника в Финский залив, а также оборонять правый фланг нашего фронта от нападений со стороны моря и для этого препятствовать проникновению противника в Рижский залив, на который этот фланг опирался. Эту директиву командование Балтийского флота расширило по собственному почину ведением наступательных операций внезапного характера в средней и южной части Балтийского моря.

В общем, военные действия на Балтийском море в 1916 г. были продолжением тех операций, которые велись на нем в 1915 г., но объем их и успешность значительно увеличились, ибо за зиму 1915/16 г. сила флота и оборонительная способность Балтийского театра войны значительно возросли. В строй вступили четыре мощных броненосца, несколько больших быстроходных эскадренных миноносцев, несколько подводных лодок и разные вспомогательные суда. Кроме того, за зиму было возведено множество батарей и укреплений на берегах и островах обоих заливов, что обратило эти заливы в сильно укрепленные районы, дополненные многочисленными минными заграждениями.

В течение 1916 г. немецкий флот не сделал ни одной попытки прорваться в Рижский залив и вести там операции для поддержки сухопутного фронта. Между тем части нашего флота, оперировавшие в этом заливе, оказывали мощную поддержку приморскому флангу бомбардированием судовой артиллерией большого калибра позиций немецких войск на берегу и внезапными высадками небольших отрядов в тыл приморского фланга немецкого фронта.