Настоящий американец 3 - Аристарх Риддер

— Никто на тебя не нападет, перестань, — подсела к ней Сьюзан и принялась успокаивать.

— Фрэнк, сделай что-нибудь! — потребовала Донна, обнимая кузину с другой стороны.

— Что сделать? — не понял я.

Вместо ответа Донна закатила глаза.

— Можно организовать патрули, — выдвинул предложение Билли.

— Да так и надо сделать, — поддержал его Дерек.

— Я завтра уезжаю в Европу, — сказал я совсем не то, что от меня ожидали.

— Фрэнк, как ты можешь?! — на меня наехали сразу все дамы.

— Да не могу я больше эту поездку откладывать! — я впечатал сигарету в пепельницу и вновь налил себе выпить.

— Фрэнк бизнесмен, а искать преступников — дело полиции, — сделал попытку меня обелить Билли.

— Я подключу к патрулированию города охрану своих заводом, — откупился я.

Взгляды большинства присутствующих дам потеплели, а вот Джессика осталась обиженной.

Нет, а что она хотела? Что я буду ночевать под ее окнами и оберегать ее шевелюру? Так у меня есть дела поважнее. Меня детектив в Париже ждет. Видимо, что-то уже нарыл раз прислал телеграмму на абонентский ящик. А дальше у меня в планах Швейцария, нужно посетить штаб-квартиру Международного Олимпийского Комитета, а после — Бельгия. Проверю как идет ремонт замка, да и встретиться там кое с кем надо.

* * *

Париж встретил меня дождем. Я посчитал это добрым знаком. Заселился в Le Meurice, оставил объемные чемоданы американского миллионера Фрэнка Уилсона в сьюте с видом на парк Тюильри, и, захватив с собой лишь небольшой рюкзак с вещами Теодора Петрова, направился в мотель намного проще, где не требуют документов.

Через два часа в новом образе я был в офисе детектива.

Жан Стекольникофф, он же Иван Матвеевич Стекольников встретил меня без особого воодушевления. Попытался продавить взглядом пока я усаживался в кресло для посетителей, затем вздохнул, словно смиряясь с чем-то неизбежным, и полез в сейф за документами.

— Ваша информация подтвердилась, — сухо уведомил он меня, а далее начал рассказывать о своем расследовании, которым занимался эти полгода на территории Австралии и Новой Зеландии. О многочисленных плантациях, на которых наравне с мигрантами из Азии трудились дети-сироты из Великобритании, о публичных домах, где детей-сирот заставляли обслуживать клиентов, о кладбищах, где не выдержавших издевательств детей хоронили пачками. — Здесь фотографии и негативы, показания местных жителей и бывших сирот, тех кто выжил, — закончил детектив безжизненным голосом, пододвигая ко мне объемную папку. — Месье Петров, такого ужаса, в который мне пришлось окунуться, выполняя ваше задание, я нигде и никогда не видел, — Стекольников поднял на меня глаза, они горели праведным гневом. — Эти нелюди, сотворившие все это с детьми не должны остаться безнаказанными! Видзоры должны заплатить за все сполна!

— Так я и пытаюсь вознести им по заслугам. — Он что думал, я с ним спорить начну?

— Я в деле! Раз уж влез в это дерьмо. У меня есть связи среди журналистов, которые не побояться все это опубликовать, — детектив бросил наполненный праведным гневом взгляд на папку. — Правда, только здесь во Франции.

— То, что нужно. Лишь Франция в состоянии бросить вызов английскому королевскому дому, у остальных стран кишка тонка, так что вряд ли где-то в Европе, кроме как во Франции эту информацию осмеляться опубликовать порвыми, а вот перепечатать французскую прессу вполне могут, — не раздумывая, принял я его помощь.

Пора уже заканчивать с этим делом о сиротах. Самому от него становится дурно. Разошлю копии собранных детективом документов по газетам в США, там еще о канадских сиротах информацию добавлю и, надеюсь, те, кто навязал мне это дело удовлетворятся сделанным. А может дело не в высших силах, а просто у меня шизофрения? Нас же двое в теле. Фрэнк эмоциональный малый, вот разрыл в моей памяти информацию о бедных сиротках и впечатлился, да так, что мне покоя не дает. Может и на Сару это он напал? А почему нет? Он на нее сильно обижен, вон даже вешаться решил. И сейчас мстит. От Торонто до Мидлтауна ехать всего три часа, так что вполне мог за ночь обернуться, пока я спал.

— Брр, — я помотал сырой от дождя головой. Задумался и даже зонт забыл раскрыть, когда вышел на улицу. Огляделся по сторонам в поисках такси. Велел себе не страдать фигней, а делом заняться. Нужно было возвращаться в дешевый отель, снять маскарад, и вообще пора уже лететь в Швейцарию. Благо авиарейсы между Парижем и Лозанной регулярные, да и время в пути составляло какие-то час с небольшим. Удобно, что Европа такая компактная.

МОК образца 1955 года совсем не тот, который я помнил. Он еще не набрал того веса, что в мое время. Но все же с улицы к президенту Комитета было не зайти. Пришлось использовать связи, которые я приобрел в те времена, когда бороздил с Вайлетт Средиземное море.

Как только добрался до отеля, того, который фешенебельный с видом на парк, а не на помойку, отыскал в визитнице нужный мне прямоугольник плотного картона и набрал номер.

— Спасибо что позвонили в Посольство Соединенных Штатов Америки в Итальянской республики. С вами говорит помощник атташе по культуре Джош Цукерберг. Чем могу помочь?

— Джош, добрый вечер, это Фрэнк Уилсон. Могу я поговорить с Уильямом Патерсоном?

— Прошу прощения мистер Уилсон, но мистер Патерсон с недавних пор переведен на должность второго заместителя посла Соединенных штатов в Швейцарии. У вас какой-то личный вопрос или я могу вам помочь?

— Спасибо за информацию, Джош. Вы можете подсказать телефон, мне нужен именно мистер Патерсон.

— Конечно, мистер Уилсон, записывайте.

Правильно я решил, что дождь — это добрый знак. Вот и первая удача — мой старый знакомый Билл Патерсон, который здорово помог мне в деле со статуями оказывается теперь работает в Швейцарии, что существенно упрощает дело.

Очередной звонок и вот я снова слышу голос сотрудника американского посольства, но уже в Швейцарии.

— Билл, привет! — воскликнул я, когда в трубке, наконец, заговорил Патерсон.

— О, Фрэнк, рад тебя слышать! Чем могу помочь?

— Поздравляю с переводом в Швейцарию.

— Спасибо! Честно сказать та история со статуями здорово в этом помогла, так что я в некотором роде твой должник, — рассмеялся он.

— Это хорошо, потому что я сейчас