Однажды в Марчелике (СИ) - Сухов Лео

– Пристроить? – отец Иоахим устало вернулся за стол, допил вино и снова налил полный бокал. – Пристроить… Хорошо, я их пристрою. Но есть условие!..

– Какое? – с опаской спросил Дан.

– Ты убьёшь эту сволочь, Стивена, до того, как я с ним поздороваюсь! – строго ответил местами святой, а по большей части очень даже не святой отец. – Я не хочу его слышать и видеть в этом городе, но готов посмотреть на его труп! И не надо задавать глупых вопросов, парень! Хочешь, чтобы я помог бывшим членам номада? Убей Стивена! Тебя учили убивать, и учили хорошо! Я в тебя верю! Чуть меньше, чем в Господа Бога нашего, но чуть больше, чем в жителей этого сонного городка. Такая пакость, как Стивен, не должна жить на свете… И твоя работа – отправить её на Суд Божий раньше отмеренного срока.

– Не слишком ли? – удивлённо спросил Дан. – А как же там прощение, и всё остальное?..

– Пф-ф! – священник отхлебнул вина и посмотрел на парня. – Бог простит, а я грешный человек… Конечно, я его и за предательство, и за убийство моих друзей прощу. Но только после того, как он сдохнет!..

– Хорошо. Я сделаю, как вы хотите, – всё ещё удивлённый Дан кивнул. – Есть ещё кое-что…

– Что?

– Надо сбыть добычу из Подковы Сборщика, – решился парень.

– Завтра днём привози к скупщику. Я подойду и помогу всё сбыть, – отмахнулся отец Иоахим. – Тоже мне беда… Сам-то что делать будешь, парень?

– Попробую найти Старика. Ну или отомстить за него… – не стал скрывать своих планов молодой человек. – Может, вы знаете, что означает татуировка в виде буквы «дельта»?

– Дельта? Это греческая буква, – ответил отец Иоахим. – А что такое?

– Ничего, – Дан покачал головой, а потом вытащил из-за пазухи револьвер и положил на стол. – А вам Старик не показывал вот это?

– Револьвер? – поднял брови Иоахим, прекрасно узнав оружие, которое сам же Старику и отдал. – Нет… А что в нём такого?..

Тут, конечно, святой отец понял, что явно переигрывает, с учётом наличия под рясой «райо». И весьма достоверно изобразил внезапную догадливость:

– Ах, вот оно что… Курка нет. А как же взводить? Откуда это?

– Нашёл у Старика в тайнике, в фургоне, – признался Дан.

– Парень, может, ну его всё?.. – устало спросил Иоахим. – Старика уже не вернёшь, похоже… Месть… Зачем себе портить жизнь местью? Отправляйся-ка на север, начни всё сначала… Ты, помню, всегда был хорошим касадором…

– Нет, – Дан покачал головой, бережно взял револьвер и спрятал его под плащ. – Нельзя такое прощать. Стивен – дурак, его и упустить было бы не жалко. Но вот тех, кто всё это устроил…

– Что ж, тут я тебе не советчик… Поступай, как знаешь! – вздохнул отец Иоахим. – Ладно, время позднее, Дан. Давай-ка выпьем за упокой души Рональда Айвери и, видимо, Старика… Чтоб на том свете за ними нашлось бы, кому приглядеть…

Дан осушил бокал с виски, а Иоахим допил вино.

– Завтра жду тебя с добычей, – напомнил он. – А про Стивена помни… Если он не помрёт – никого, кто с ним пришёл, в Стеинхольвег не пущу. И город тут ничего не сделает, сам знаешь…

– Знаю, – кивнул Дан. – Стивен умрёт, святой отец.

– Вот и договорились, стало быть… Извини, провожать не буду. И так весь день на ногах на службе…

– Всего хорошего, святой отец! – попрощался Дан и вышел из дома.

Отец Иоахим всё ждал, не попросит ли парень благословения, но так и не дождался. Дан Старган не знал веры и «не умел» в обрядность. И старый священник отлично это видел.

– О молодое поколение… Слезами станет вам потеря веры!.. – задумчиво произнёс он, а потом хлопнул себя по лбу и кинулся к шкафу, открывая защёлку на его дверце.

Створка шкафа распахнулась, и на пол, ругаясь на чём свет стоит, вывалился плотный господин в аккуратном костюме, а сверху на него приземлился немолодой касадор с очень внимательными глазами. В момент приземления он, правда, тоже неистово ругался… Зато на ноги встал первым и помог подняться крепышу в костюме.

– Ну, Святоша! – плотный господин тут же погрозил отцу Иоахиму кулаком. – Ну ты у меня доиграешься!..

– Сам видел, Усы, я не один пришёл! – оправдался святой отец. – Да и новости слышал из шкафа…

– Не так уж там хорошо слышно, между прочим! – ответил господин, усаживаясь на стул. – Хороший шкаф, добротный!..

– Старик и Вождь мертвы, а номад Айвери перестал существовать, – пояснил Иоахим.

– Так… Вот тут давай поподробнее! – мрачно потребовал Усы, а касадор с внимательными глазами присел рядом.

– Одна просьба, Усы! – попросил Иоахим и кивнул на касадора. – Отправь Сыча потом приглядеть за парнем. Чую, наломает он дров…

– Слышал, Сыч? – спросил Усы, обернувшись к касадору, и тот молча кивнул. – Ну давай, пересказывай…

И во второй раз за ночь в доме священника зазвучал рассказ о последних днях номада покойного Рональда Айвери…

Лагерь варсомада Дана, Стеинхольвег, Марчелика. 1 мая 1935 года М.Х.

Несмотря на то, что Дан поздно вернулся от отца Иоахима и проспал всего часа четыре, глаза он открыл рано. Его работу за него никто здесь не сделает.

Лагерь вокруг потихоньку просыпался. Луиза и ещё одна женщина, дальняя родственница Иоганна, вместе готовили завтрак. Они о чём-то переговаривались, и, даже не слыша слов, любой бы мог понять, что это было своего рода прощание. Обычно так бывает, когда долго с кем-то путешествовал или просто бок о бок жил – и вот он, последний день. Вроде бы ещё прощаться рано, а люди в разговорах уже вовсю начинают подбивать итоги…

Две семьи – из тех, кто не предал Рональда Айвери – собирались отправиться на побережье. Дан выпотрошил запасы Старика и часть казны, которую отобрал у Стивена, чтобы честно выкупить у них фургоны.

Ещё одно семейство собиралось отправиться на поиски родственников, которые кочевали в другом номаде. Они свой фургон продавать отказались бы, да и денег на его покупку было откровенно жалко.

Впрочем, пока все держались вместе, потому что Дан пообещал разделить добычу из Подковы Сборщика. Конечно, тем, кто собирался уходить и не путешествовал с юным Старганом, доли были обещаны небольшие – по сравнению с тем, что должны были получить молодые касадоры и их родственники. Однако и это тоже были деньги, от которых, как известно, отказываются только дураки.

Конечно, Дан мог бы и не делиться – но как ни велика Марчелика, да узок мир. Где-то кто-то обмолвится, где-то кто-то шепнёт на ухо – и вот уже скачет по пыльным равнинам, обгоняя роллфельды, вместо касадора его репутация. И если репутация чиста, то и в пути не запылится, а если запачкана, то станет ещё грязнее. Обмануть тех людей, кто остался до конца верен Рональду, Дан просто не мог. Их и так выжило всего ничего. У многих из них погибли родственники и близкие.

Сейчас, спустя пять дней после того, как Дан и его спутники догнали номад, улеглись эмоции, и чуть отпустила скорбь, поселившаяся в душах. И теперь можно было строить планы на будущее. Своё будущее Дан видел, как и признался накануне Иоахиму, в поисках Старика и попытке отомстить за него. И за Рональда. Да и за номад бы отомстить не мешало…

И Дан почти не кривил душой, когда говорил, что не очень хотел убивать Стивена. Он понимал, что этому глупцу и так жизнь будет не в радость после того, что произошло. Нет, мёртвый брат ему во сне не привидится – во всякое такое Дан никогда не верил. Просто каждый божий день Стивен Айвери вспоминал бы те двое суток, что был предводителем номада – и страдал бы оттого, что так быстро лишился своей власти.

И ещё Дан прекрасно понимал, что наука Стивену впрок не пойдёт. Виноватыми всегда будут другие люди – чем Айвери-младший и будет сам перед собой оправдываться. Но однажды Старик сказал Дану, что, даже обманув самого себя, никогда не убежишь от правды. И Дан проверял – и впрямь не убежишь. Где-то в глубине души правда всегда будет точить броню лжи.

Вот и Стивен мог бы оправдываться перед собой хоть до посинения. Но правда была в том, что младший Айвери настолько бездарен и глуп, что неспособен управлять даже своей никчёмной жизнью. Стивен всегда был тенью брата, его жалким подпевалой – и это преследовало бы его до конца жизни, причиняя невыносимые страдания. Куда более невыносимые и долгие, чем обычная пуля в лоб…