Белогвардейщина. Параллельная история Гражданской войны - Валерий Шамбаров

И заключен был Брестский мир. С условиями, далеко не такими, как начальные. Кроме Финляндии, Польши, Литвы и Латвии, как предполагалось в декабре, от России отторгались Эстония, Украина, Крым, Закавказье. Россия демобилизовывала армию и разоружала флот. Оккупированные области России и Белоруссии оставались у немцев до конца войны и выполнения Советами всех условий договора. На Россию налагалась контрибуция в 6 млрд. марок золотом. Плюс уплата немцам убытков, понесенных в ходе революции, – 500 млн. золотых рублей. Плюс кабальный торговый договор. Германии и Австро-Венгрии доставалось огромное количество вооружения, боеприпасов и имущества, захваченное в прифронтовой полосе, возвращались 2 миллиона пленных, позволяя восполнить боевые потери. Фактически Россия попадала в полную экономическую зависимость от Германии, превращалась в базу Центральных держав для продолжения войны на Западе.

Что касается Украины, то правительству, сидевшему в Житомире, было уже не до Галиции и Буковины. И голодающим австро-германцам некогда было ждать нереальной победы над красными. Выход нашелся в договоре о взаимопомощи. Солдаты погрузились в эшелоны и поехали оккупировать Украину. Украинские и донецкие большевики митинговали, шумели о защите революции, клялись стоять насмерть – и бежали. Очень характерно, что не по кратчайшему пути в Россию, на север, где, казалось бы, украинская Красная гвардия была нужнее, чтобы прикрыть границу от немцев. Нет, граница оставалась голой, а все красногвардейские части планомерно направлялись на восток, в казачьи области. Зачем – понять нетрудно.

28 февраля красные сбежали из Киева, а на следующий день в город вошла украинская армия – несколько сотен «сечевых стрельцов» Петлюры. Немцы деликатно пропустили их вперед, а сами приехали следом. Первое, что германцы сделали в столице Украины, – это мобилизовали баб и приказали горячей водой с мылом вымыть вокзал. Его захаркивали, пачкали, заплевывали семечками, мусорили и ни разу не убирали целый год – с самой Февральской революции.

19. «Новый порядок»

Вот чем уж коммунисты всегда славились, так это умением решать задачи «комплексно», то бишь извлекать партийную выгоду из любой ситуации. Скажем, полезли немцы Россию захватывать. Бедствие? А Ленин тут же издал декрет «Социалистическое отечество в опасности!». А в декрете указал «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Конечно, по России уже расстреливали – и поодиночке, и по демонстрациям. Но как бы нелегально. Исподтишка. Официально-то смертная казнь считалась отмененной. А тут ситуация развязала руки – все немцы, будь они неладны… Ну а до кучи – «контрреволюционных агитаторов». И кто разберет, за что он агитировал, если убит на месте? Пользуясь случаем, Ленин юридически узаконил коммунистический террор.

В том же декрете сказано о трудовых батальонах.

«В эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев. Сопротивляющихся – расстреливать».

А в «Дополнении» к декрету добавлено: «Без двух разрешений иметь оружие запрещено. За нарушение этого правила кара – расстрел. Та же кара за сокрытие продовольственных запасов».

Тут же, комплексно, продолжается обкладывание флажками недочеловеков-«буржуев». Служащий или представитель «богатых классов» (причем ценз «богатости» снижен, это теперь владелец суммы свыше 500 рублей) обязан носить при себе рабочую книжку, купленную им по месту работы за 50 руб. А «неимение рабочей книжки или неправильное, а тем более лживое ведение записей карается по законам военного времени». Значит, попутно вторжение немцев помогло Ленину во внедрении его старых проектов трудовой повинности. Опять же, под угрозой немцев правительство большевиков сделало то, на что не решился Керенский, – переехало в Москву, избавившись от давления гарнизона и рабочих, которых сами же большевики прежде разложили. И укрылось от народа за стенами Кремля.

Брестский мир. Казалось бы – позор, беда… Как бы не так Правда, ратификацию протащили еле-еле. Даже на искусственно подобранном IV съезде Советов из 700 голосов 300 были против. Зато левые эсеры в знак протеста вышли из правительства, т. е. Совнаркома, чтобы во ВЦИК составить «парламентскую оппозицию» вместе с меньшевиками, анархистами и правыми эсерами. Исполнительная власть стала целиком большевистской! После Октября и разгона Учредительного Собрания март 18-го стал третьей ступенькой к однопартийной власти.

Вскоре подвернулась и четвертая. Множились ряды анархистов. В основном это были те, кто до Октября называл себя большевиками – буйная солдатско-матросская вольница, уголовщина. Повиноваться большевикам-победителям охоты у них не было, вот и стали перекрещиваться в анархистов. Жили, как и большевики, революционно, т. е. грабежами. Но по-большевистски вводить грабежи в организованное русло не желали. По обвинению в грабежах 11 апреля особняки, занятые анархистами на Малой Дмитровке, Поварской, Донской – всего 25 мест в Москве, – были окружены латышами, чекистами, рабочими отрядами. Произошли бои. На Малой Дмитровке воевали сутки, с той и другой стороны гремела артиллерия. Арестовали более 400 человек, кого расстреляли, кого разослали по фронтовым частям. И как политическую партию анархистов тоже прихлопнули. Вывели из ВЦИК.

Быстро укреплялся карательный аппарат Советской власти. Росли штаты чрезвычаек ЧК расползались по всем городам, станциям железных дорог. Шла реорганизация армии. Подавляющее большинство еще составляли прежние части полупартизанская вольница, остатки некоторых прежних полков. Но появились крепкие, дисциплинированные части, главным образом – инородческие. Латышские и эстонские полки. Привлекали китайцев. Царское правительство во время мировой войны навербовало и привезло их для тыловых работ – нечто вроде стройбатов. Многим китайцам возможность стать властью и поживиться казалась более заманчивой, чем пресмыкаться перед властями и нищенствовать дома.

Еще в декабре Троцкий распорядился набирать в армию добровольцев из числа военнопленных. Хочешь выйти из лагеря, получить винтовку – пожалуйста. После Брестского мира число таких добровольцев значительно возросло – Россия стала союзницей Германии, поэтому дома обвинение в измене больше не грозило. А вернуться на родину – значило попасть в мясорубку Западного фронта. Здесь же служба была легкой, сулила все удовольствия и даже обогащение. Немцы, австрийцы, венгры потекли в Красную армию. Они были грамотны, дисциплинированны, многие неплохо разбирались в социалистическом учении и быстро выдвигались, занимая командные должности в войсках, ЧК и совдепах. Всего через Красную армию прошли более 300 тысяч таких «интернационалистов».

Параллельно с образованием регулярной Красной армии по всей стране началось расформирование и разоружение Красной гвардии и военно-революционных комитетов. Они сослужили свою службу, а теперь их, как и анархистов, брали к ногтю. Не везде этот процесс протекал гладко. Например, в Пятигорске красногвардейский командир Нижевясов поднял мятеж. Располагая 4 тыс. штыков, арестовал совдеп. Однако в город вошли бронепоезда, мятежники сложили оружие, и зачинщиков расстреляли по обвинению в… шпионаже.

Советскую власть слепило чувство безнаказанности. С немцами – мир. Все очаги сопротивления подавлены. Горстка деникинцев где-то скиталась по станицам – несерьезно. И большевики, уже однопартийное правительство, начинают реализовывать ленинскую программу строительства нового общества – общества принудительного труда и централизованного распределения. В феврале в «черновых набросках проекта программы» партии Ленин ставил задачу на «уничтожение парламентаризма». Ключевыми моментами нового порядка являлись также всеобщая трудовая повинность, хлебная монополия, уничтожение свободной торговли.

В начале апреля, характеризуя основные задачи Советской власти, Ильич под № 1 приводит «доведение до конца национализации промышленности и обмена», а под № 3 – «принудительное объединение населения в потребительские общества» – вот и первый росток коллективизации. Даже метод указан – принудительный. Есть и начало политики раскулачивания. 13.04 в телеграмме съезду Советов Донской республики вождь отмечает: «Особенно горячо присоединяюсь к словам о необходимости закончить на Дону борьбу с кулацкими элементами казачества. Именно такая борьба и по всей России стоит на очереди».

Да, это считалось главным – чтобы кусок хлеба можно было получить только у одного «хозяина», который решит, кому дать и сколько, а кому подыхать с голоду. Универсальный способ властвования. Но для этого надо зерно с «подаренной» земли у крестьянина отобрать и увезти в город. Поэтому большевики начинают готовиться к новой войне – против русского крестьянства. На заседании ВЦИК от 20.05.18 председатель этого органа Яков Мовшович Свердлов сказал: «… Только в том случае, если нам удастся расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии – только в этом случае мы сможем сказать, что сделали для деревни то, что смогли сделать для города…»