Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена) - Василий Сергеев

МАЛЬТА

В 1769 году две русские эскадры под командованием генерал-аншефа Алексея Орлова и адмирала Г.А. Спиридова вокруг Европы прошли в Средиземное море. Екатерина, которая не особенно заботилась о вероисповедании потенциального союзника, через своего поверенного при Мальтийском ордене, офицера русского флота, грека Антония Псаро согласовала свои действия с гроссмейстером Мальтийского ордена, принцем де Роганом; его флот, под началом бальи Флексландена, должен был принять участие в совместной кампании. Впрочем, Людовик XV сумел остановить мальтийский флот, пригрозив конфискацией имущества ордена на территории Франции; однако мальтийцы передали русским ландкарты Эгейского моря и иных восточных регионов.

26 июня 1770 года русские, в Чесменской бухте близ о. Хиос уничтожив турецкий флот,

«стали во всем Архипелаге господствующими»,

– доносил Спиридов в Петербург. Было захвачено побережье Мореи, Итилон, Наварин и другие города. Восстание народов Греции и Албании против турецкого владычества привело к тому, что январе 1771 года 25 островов Архипелага стали российской территорией, а их население – российскими подданными.

Прибавилось у России территории и на Западе. 25 июля 1772 года Россия, Австрия и Пруссия подписали Соглашение о разделе Польши. Австрия получила Галицию, Пруссия – ряд воеводств, в том числе на территории Великой Польши, а Россия – польскую Ливонию и часть Белоруссии, не говоря о том, что и сама Польша теперь управлялась не королем, а русским послом в Варшаве...

Участвовала в разделе и Мальта, с которой у России складывались сложные, но достаточно благоприятные союзные отношения. В 1609 году последний представитель рода князей Острожских, Януш, чьи обширные владения простирались на Волыни, учредил майорат в пользу своей дочери Евфросинии. Она была замужем за Александром Заславским, но детей Бог им не дал. Род князей Заславских угас в 1673 году. В завещании было предусмотрено, что, в случае прекращения рода, майорат должен был стать командорством Мальтийского ордена. Однако некий князь Сангушко, возводивший род свой к Ольгердовичам, в конце XVII века завладел майоратом, несмотря на неоднократные протесты Мальты. Уполномоченный ордена Сакрамозо обратился к Екатерине II, и та, нажав на Понятовского, в ходе раздела смогла добиться решения дела в пользу рыцарей. Завещание князя Острожского было приведено в исполнение. В Польше возникло великое приорство76*Наречия или Языки Мальтийского ордена подразделялись на Великие приорства, эти – на бальяжи во главе с бальи, а последние – на командорства.* Мальтийского ордена.

***

В 1774 году Россия продиктовала Турции условия Кючук-Кайнарджийского мира. Крым, северное Причерноморье и Приазовье стали независимыми от Блистательной Порты, Россия получала Азов, Керчь, устья Днепра, Дона, Буга и контрибуцию – 4,5 млн рублей. Официальное присоединение Крыма к России стало вопросом времени.

Однако контрибуция покрыла лишь десятую часть расходов на войну (45 500 000 рублей). Российская экономика переживала тяжелое время. Повышением существовавших налогов удалось добыть лишь около 20 млн. Увеличение подушной и оброчной податей, питейного и соляного сборов, даже введение новых пошлин и налогов не дало желаемых результатов. И тогда правительство решило заняться алхимией, превращая бумагу в серебро и золото. Впервые был начат выпуск бумажных денег, не подкрепляемых содержимым пустеющей на глазах казны. В 1769 году в связи с началом выпуска в России бумажных денег (ассигнаций)77*И это было только начало... При Екатерине II – и при всех сменивших ее правительствах, независимо от их деклараций и собственного о себе представления – государственный кредит, как внутренний (ассигнации, к которым сегодня добавились ГКО), так и внешний (иностранные займы), стал постоянной составной частью финансового хозяйства страны и только возрастал. Впрочем, печатали бумажные деньги тогда «с бережением», инфляция была по сегодняшним меркам смешной: за все свое царствование Екатерина II опустила курс ассигнационного рубля всего лишь вдвое, до 68 1/2 коп. золотом.* в Москве и Петербурге образованы Ассигнационные банки (в 1786 преобразованы в единый Государственный ассигнационный банк).

GENUBJAHRE*

[Павел] вовсе не был сумрачным и подозрительным тираном, каким его умышленно представляют. Напротив того, природные его качества были откровенность, благородство чувств, необыкновенная доброта, любезность и весьма острый и меткий ум. Когда он был в хорошем расположении духа, нельзя было найти более приятного и блестящего собеседника, никто в этом отношении не мог сравниться с ним...

ЛЮБОВЬ

Развратная государыня развратила свое государство.

*Отрадная пора (нем.).*

#русский посланник Гольц, знавший Павла в молодости, свидетельствует, что у того

«душа превосходнейшая, самая честная и возвышенная и вместе с тем самая чистая и невинная, которая знает зло только с отталкивающей его стороны, и вообще сведуща о дурном лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его и не одобрять его в других. Одним словом, невозможно довольно сказать в похвалу Великому Князю».

«Хотя фигура его была обделена грациею, он далеко не был лишен достоинства, обладал прекрасными манерами и был очень вежлив с женщинами....Он обладал литературной начитанностью и умом бойким и открытым, склонным был к шутке и веселию, любил искусство; французский язык знал в совершенстве, любил Францию, а нравы и вкусы этой страны воспринимал в свои привычки. Разговор он вел скачками, но всегда с непрестанным оживлением. Он знал толк в изощренных и деликатных оборотах речи. Его шутка никогда не носила дурного вкуса и трудно представить себе что-либо более изящное, чем короткие милостивые слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия. Я говорю это по опыту, потому что мне не раз, до и после замужества, приходилось соприкасаться с Императором»,

– пишет княгиня Доротея Ливен.

Андрей Кириллович Разумовский, сын генерал-фельдмаршала, президента Петербургской Академии наук и гетмана Украины Кирилла Григорьевича Разумовского, стал другом Павла. Павел, понимая, что часто бывает неуравновешенным, однажды сделал ему трогательное признание:

«Долой химеры и беспокойство; моя цель – уравновешенное поведение. Imperare sibi maximum imperium est78*Повелевать собою – величайшая власть (лат.).*.

Я буду счастлив, если достигну ее». И с ним же он поделился секретом первой своей любви...

Его первой пассией стала Вера Николаевна Щеголкова, одна из фрейлин Екатерины. С каким изяществом она приседала в реверансе! Он танцевал с ней на балу. Его сердце бешено билось. Нежный женский взгляд и маленькая ручка, сжимающая его руку, казались несказанным счастьем... Уже утренняя заря гасила звезды, а он все не мог уснуть в своих покоях. Он мечтал... О чем? Женский образ носился перед ним, куда-то маня, чего-то обещая...

На следующий день его можно было видеть у шкафа с книгами. Он развернул тяжеленный «Энциклопедический словарь» и читал-перечитывал статью «Любовь».

В его жизни, беспокойной и суровой, как он считал, появилось что-то новое, яркое и неожиданное. Кроме уроков, молитв, коварных вопросов его учителей и долгих размышлений о своем положении, у него возникла потребность видеть ее, говорить с нею... Богословие, которое преподавал ему архимандрит Платон, уроки танца жеманного мсье Гранже, геометрия и арифметика Симона Порошина, рисование Грекова, скучные занятия административным управлением и перечисление событий, происходящих в Европе, которыми забивал его голову Теплов, – все это исчезало в каком-то серо-розовом тумане, и он вновь с трепещущим сердцем думал о Вере. Он рисовал ее и свои инициалы, соединяя их вместе...

Что-то, как утренняя свежесть, развеяло его тягостное одиночество.

– А почему бы вам не сказать о чувствах своих девушке? – хладнокровно заметил Андрей Разумовский. – Она была бы бесконечно польщена тем, что вы обратили на нее внимание!

Павел промолчал. Совет хорош, но как им воспользоваться? В присутствии Веры у него отнимался язык...

Вера, милая блондинка, которая, впрочем, не отличалась особенной красотой, зато, как все женщины, была очень конкретной и практичной, вовсе не прочь была принять ухаживания августейшей особы. Всеми доступными ей способами она давала понять Павлу, что его ухаживания приятны ей и она многого ждет от развития их отношений. Не могла же она, на самом деле, прямо сказать ему, что головка ее сладко кружится при мысли о титуле великой княжны! Но, ах, как тупы мужчины! Он ничего не мог понять!