Кромешник и его светлое чудо - Лана Ежова

А что? Мне нравится. Пусть слово с древнего языка, но у людей на слуху: маги-природники, которые специализируются на насекомых, так и называются — маги-инсекторы. Их услуги бесценны для землевладельцев.

Кто же откажется приобрести карманный инсектор?

— Названия... У меня с ними большие проблемы. В день, когда впервые встретились с тобой, я безуспешно пыталась продать новый защитный артефакт — бронесисю. Ой!

Опять выскочило это дурацкое слово...

Я спрятала в ладонях пылающее стыдом лицо. Опять опростоволосилась! Боги, за что вы меня сделали косноязычной?

— Точнее, бронегрудь. Но этот артефакт все равно никому не нужен...

— Это что-то из защитной магии? — сдавленно спросил Мэттхольд.

Понятно. Я его рассмешила, но он постарался скрыть смех, чтобы не обидеть. Великодушно с его стороны.

— Да, это мощный щит на весь корпус, ведь по статистике, большинство заклинаний направлены туда. — Я машинально принялась перечислять особенности своего детища.

— Бронежилет.

— Что?

— Больше подходит это название, если артефакт защищает корпус, — объяснил кромешник.

У меня не было слов!

Я создаю артефакты уже несколько лет. Назвать их — это сложнее всего, почти физические муки. Без названия не продашь, а не продашь — не будет возможности делать следующие артефакты, и я утрачу независимость.

Как-то так.

Нет, меня поддержит брат, назначив финансовое содержание, сестра тоже не останется в стороне. То есть от голода не умру. Но буду ли создавать артефакты? Ежеминутно помня, что провалилась, не справилась без посторонней помощи?

А идти в чью-то мастерскую рядовым артефактором... Сложно да и неприятно.

 Для женщины артефакторика — чаще всего бурная река с подводными камнями.

И сейчас я смотрела на потрясающего мужчину, который за несколько минут общения дал имена уже двум моим изобретениям. Шикарные названия — емкие и отражающие суть. Сокровище, а не мужчина!

Я ощутила себя драконом-коллекционером из иномирских сказок. Выкрасть и спрятать!

— Филиппа, твой взгляд меня пугает, — явно с усмешкой произнес кромешник и взял чашку с чаем.

Белый фарфор в сильных смуглых пальцах — красиво.

— Размышляю, как лучше сделать тебе неприличное предложение, — призналась я честно.

Поднятая чашка на миг зависла в воздухе, затем продолжила траекторию движения.

— Филиппа, какое предложение? — осторожно уточнил Мэттхольд и сделал глоток. Половина чашки исчезла во тьме капюшона.

— Я хочу тебя, — сообщила я важное и сосредоточилась на половинке чашке.

Как тьма сказывается на ее свойствах? Никак? Тот же плащ — он исчезает-появляется, потому что видоизменился под воздействием? Или изначально соткан из тьмы? А вдруг это тогда часть мужчины, как татуировки? И потрогать за край плаща — достаточно интимный жест?

— Фил, — тихо окликнул кромешник, и чашка в его руке вдруг раскрошилась.

Брызг было немного, он почти допил чай.

— Что? — Я уставилась во все глаза.

— Повтори, что ты сказала, — терпеливо и очень медленно произнес Мэттхольд.

Да что я там такого сказала?

— Я хочу тебя — ужасно сильно хочу! — пригласить к себе в помощники, уж очень здорово вышло с названиями! — выпалила я на одном духу.

— Кхм, — озадаченно прокашлялся кромешник.

Лежащий возле стола Барт выдал странный звук, еще и лапой прикрыл морду, пряча нос и глаза.

Ну вот, я же была права и предупредила! Странное предложение.

— И да, я понимаю, что предложение неприличное. Кромешному лорду нельзя работать у артефактора.

— Почему нельзя? — уточнил Мэттхольд, но отстраненно, будто думал совсем о другом.

Наш разговор его тяготит? Заболтала я своими глупостями?

— Статус кромешника, гордость и запреты ордена, — со вздохом перечислила я. — Все понимаю, но как же мне нужна помощь с названиями!

— Помощь с названиями, — эхом повторил кромешник. — Ничего неприличного не вижу в помощи.

— О! Правда? Тогда заключим договор на проценты с продажи, так будет справедливо, — предложила я.

Боги, как же мне повезло! Я подавила желание запищать от радости.

— Странные у тебя понятия о справедливости, — удивился Мэттхольд. — Брать плату только за названия... Хм. Слишком щедро и, уж прости, глупо, Фил. Я просто помогу.

Хотелось поспорить, что это он неправ. Без удачного названия изобретение будет валяться на полке в пыли, его не возьмет лавочник, не купят люди.

А я так хочу, чтобы моими артефактами пользовались, чтобы они приносили пользу! Я бы спокойно творила дальше в удобных для себя условиях... Видимо, чересчур много хочу.

Мэттхольд внезапно насторожился — не видя лица, я все же поняла это по изменившимся позе: в плечах появилось напряжение. Мужчина будто к чему-то прислушивался, не доступному мне. А у меня ведь тонкий слух, острее, чем у среднестатистического человека.

— Филиппа, тебе пора подремать после завтрака, — вдруг заявил кромешник и вышел из-за стола. — Я провожу тебя в спальню.

— Да я и сама смогу, — возразила, старательно давя любопытство.

Что происходит? Может, его вызвали побратимы? Или я устала, и мне кажется, что Мэттхольду нужно срочно уйти.

Сидящий Барт неожиданно взмахнул хвостом, укладывая его прямо на моем пути.

Опасаясь наступить, уклонилась и предсказуемо споткнулась.

— Осторожно!

Кромешник подхватил на руки — я обвила его за шею рукой.

— Ой...

— Прости, не подумал, что ты слабенькая после болезни, — с сожалением повинился Мэттхольд.

Я же с досадой посмотрела на шмыря сверху вниз. Это же он специально подсунул свой хвост! Чего только добивался? Чтобы меня понесли в спальню на руках?

На руках... О, а ведь это шанс!

Коварно, некрасиво с моей стороны, но как удержаться?

Я осторожно потянула за капюшон плаща.

Пальцы прошли сквозь тьму. Я даже губу прикусила, чтобы не выдать стон разочарования.

— Филиппа, — с укоризной протянул Мэттхольд.

— Любопытство сильнее меня. Извини.

Кончиками пальцев погладила, куда дотянулась. Щеку. Выбритую гладко. О, крохотная