Кремль - Сергей Сергеев

– Какие у вас еще вопросы к Лабинскому? – неожиданно мягко спросил президент.

Если он видел неуступчивость собеседника, то обычно давал ему возможность изложить весь набор претензий, а потом суммировал их и предлагал пакетное решение. Или ничего не предлагал, а вежливо, с ледяной улыбкой прощался. Эта привычка осталась со времен работы в бизнесе. Правда, тогда предлагать приходилось чаще. А сейчас участники переговоров до откровенного разрыва старались не доводить.

Гранин знал об особенностях переговорной тактики президента, но деваться было некуда. Не будет же он молчать с обиженным видом. Нужно говорить и доказывать – чем больше, тем лучше.

– Нас не устраивает, что действия менеджмента Лабинского дезорганизованны. Мы предлагаем решения, а они ссылаются на то, что не имеют полномочий. Все рычаги в руках Лабинского, а он часто недоступен. Личной ответственности по долгам не несет, а вести переговоры не хочет. Как черепаха: спрячет голову и выжидает.

– Я могу позвонить Лабинскому, и он встретится с вами, – предложил президент.

– Спасибо за предложение, но мы уже встречались. Результатов это не принесло. У меня сложилось твердое убеждение: он не собирается платить по долгам. Просто не хочет и тянет время. Самым циничным образом. Мог бы заложить активы или поделиться собственностью.

– Да ладно! Что мы будем рассказывать друг другу небылицы. Давайте начистоту. Нечего ему закладывать. Сами прекрасно знаете. Лучше согласитесь на рассрочку. Так реальнее.

Гранин замолчал. Доверительный тон президента лишал его возможности резко обвинять Лабинского. Получилось бы слишком театрально. Но соглашаться он тоже не хотел. Не мог переступить через себя.

– Вы наверняка думаете, а почему это президент впрягается за Лабинского? Поясню. Он допустил определенные просчеты как предприниматель, но ведь мы сами толкали его к внешней экспансии. Я этого слова не боюсь. Экспансия – это нормально. И он во многих странах занял мощные позиции. Это государству выгодно? Вне всякого сомнения. За трудности его бизнеса государство тоже несет ответственность. Нужно быть справедливыми. А иначе нам никто верить не будет.

– Мы тоже выполняли социальный заказ государства и работали на внешних рынках. Раз уж зашел такой откровенный разговор, я бы не стал все валить на государство. Бизнес сам хотел развиваться. Но нужно было делать это с умом, – подхватил тему и тут же повернул ее в свою сторону Гранин.

– Хотел бы сказать одну важную вещь. Поделиться. Составлен список из трехсот системообразующих, жизненно важных для экономики предприятий, – напомнил президент.

Гранин насторожился. Предприятия, связанные с «Омега Групп», как и холдинг Лабинского, были в первых строчках списка.

– Так вот. Кризис оказался глубже и тяжелее, чем мы ожидали. Всем предприятиям из этого перечня государство помочь не сможет.

«Сейчас скажет, что получим деньги, если проявим солидарность и не будем трогать Лабинского», – подумал Гранин. Но он ошибся.

– Мы не станем выделять средства из государственного бюджета для металлургических предприятий Лабинского. Решение практически принято. Автомобилистам поможем, а металлургам уже не получится. Поэтому крайне важно, чтобы вступило в действие соглашение о реструктуризации его долгов. Обидно будет, если проведенная с участием государства работа даст сбой из-за судебных исков вашего банка.

Гранин молчал. А что он мог возразить? Его не заставляли, не угрожали лишить обещанных денег – по крайней мере пока. А только просили и при этом делились информацией, которую, возможно, еще и сам Лабинский не знает. Хотя вряд ли. Кто-либо из кремлевских чиновников уже донес. К гадалке не ходи!

– Я вас понял. – Гранин кивнул. – Мы притормозим иски к металлургической компании Лабинского.

– Автостроителей тоже не трогайте. А то получится: государство поддерживает, а вы их топите.

– Согласен. Но я рассчитываю, что потери будут компенсированы.

– Я рад, что вы проявили социальную ответственность, – удовлетворено заметил президент. Но ничего не обещал. Словно не услышал намека.

– Я тоже рад, – сказал Гранин.

И это была правда. Основная задолженность приходилась не на металлургические и автомобильные заводы Лабинского, а на строительный бизнес.

И уж тут Гранин твердо вознамерился вернуть свои деньги.

Глава 23

Третий лишний

– Израэль, – сказал Сильвер, – твоя башка очень недорого стоит, потому что в ней никогда не бывало мозгов. Но слушать ты можешь, уши у тебя длинные.

О новых судебных исках Лабинский узнал по дороге в офис из сообщений по радио. На какой-то момент водитель переключил его любимый музыкальный канал, и Лабинский чуть не выпрыгнул из автомобиля от возмущения.

«В чем дело? Гранин обещал, что подождет. Обманул?»

Не поздоровавшись с секретарями в приемной, Лабинский ворвался в кабинет, бросив на ходу:

– Юристов ко мне, членам правления собраться через тридцать минут.

Запыхавшийся директор юридического департамента Супрунов, взъерошенный и злой, появился через несколько мгновений, словно ждал «хозяина» в шкафу, куда секретари вешали плащи и прочую «мягкую рухлядь».

– Какие новости? – Лабинский, не садясь в рабочее кресло и не повернувшись к Супрунову, быстро просматривал лежащие на столе свежие документы.

– Через суд Гранин добился взыскания с нашей строительной компании основной суммы долга. Кроме того, металлургическим заводом получена телеграмма с требованием в пятидневный срок вернуть кредит, включая неустойку за просроченные выплаты.

– Он нарушает свои обязательства. Нужно срочно информировать президента.

– Письмо мы подготовим, но есть одна тонкость, – переминаясь с ноги на ногу, глухо, как из колодца, отозвался Супрунов.

– Говори прямо.

– Газеты подают дело таким образом, что Гранин обещал президенту не трогать автопромышленные и металлургические предприятия. А строительный сектор не обсуждали, чем он и воспользовался. Я, конечно, точно не знаю, какие были договоренности на высшем уровне. Не присутствовал. Но так говорят.

Лабинский с возмущением посмотрел на юриста:

– Неправильно говорят. Он же возобновил атаку на металлургический комбинат. Покажи документы.

– Если придерживаться фактов, то он направил требование на предприятия. Это угроза. Но исков в суды не подавал.

– Подать может?

– Кто его знает, чего он может? Я бы не расслаблялся, – вздохнул Супрунов.

Нужно было немедленно информировать Кремль о «неспортивном поведении» Гранина. Но ситуация выглядела запутанной и требовала пояснений. А это сразу ставило Лабинского в невыгодное положение.

Он провел рукой по подбородку и поморщился от колкой щетины.

На столе надрывался мобильник. Отвечать не хотелось. Звонили не те, не вовремя и не по делу. А тот, кто мог бы помочь, звонить не будет.

Вот и думай!

– С большим интересом прочитал сегодняшнюю прессу. – Голос Проскурова звучал по телефону удивленно и несколько ворчливо.

«Прочитал без всякого удовольствия, так нужно понимать», – подумал Лабинский и легко представил себе брезгливо сжатые губы Проскурова.

– Что понравилось?

– Могу зачитать. Не все, конечно. Но вот уважаемое издание пишет, что минимум странно выглядит миротворческая инициатива президента по урегулированию долгового спора между Граниным и неким господином Лабинским, который задолжал упомянутому банкиру кругленькую сумму. Этот шаг уже окрестили первой ошибкой президента. Раньше он в корпоративные разногласия не вмешивался. В чем сила, брат?

– В правде.

– Не уверен. Некоторые правдивые газеты вопрошают: а нужно ли вообще спасать бизнес господина Лабинского? Ничего, что я о тебе в третьем лице? В общем, неприятная волна поднялась. Может, не стоило просить президента о публичной поддержке? Как-то поделикатнее надо было эту проблему решить? Без особого шума.

– Гранин понимает только жесткий разговор, – возразил обеспокоенный Лабинский. Он уже и сам был не рад, что так получилось.

– Жаль, что ты со мной не посоветовался. Я из чего исхожу? В государстве сейчас нет единого центра принятия решений. Поэтому резко возрастает цена ошибки. Мне кажется, эта ситуация будет нам дорого стоить.

«Дорого будет стоить мне, а ты, как всегда, вывернешься. – Лабинский почувствовал раздражение от менторского тона Проскурова. – Поучать легко. Лучше подскажи, что делать. К тому же о встрече с президентом он знал заранее. Я, кажется, говорил».

– Какие ближайшие планы? – поинтересовался Проскуров.

– Что будем делать с мегапроектом? Тормозить или согласимся? – вопросом на вопрос ответил Лабинский.

– А ты что предлагаешь?

– Соглашаемся на условия Рашидова. Нужно объединяться, иначе передавят поодиночке.

– Хорошо, – сказал Проскуров, оставив Лабинскому возможность гадать, что он имеет в виду.