Моя фамилия Павлов - Айзенберг Александр "Берг Александр"

Силы были немалые, вся моя ставка была на превосходство над противником в количестве и качестве техники, а также на то, что ему будет прервано снабжение войск, хотя в любом случае, игра шла на грани фола. Утром 3 ноября фон Клюге, который выдвинулся в свои войска и расположился со своим штабом в Гусино, километрах в двадцати от Смоленска, начал штурм города. Но атаковавшие наши позиции немцы оказались под сосредоточенным артиллерийским огнем, не пройдя и половины расстояния до наших позиций, противник был вынужден отступить.

Одновременно с этим нанес свой удар и я, первый и второй мехкорпуса с легкостью смяли коридор, пробитый немцами, и захлопнули мешок, и это было самым легким в операции. Так как основные силы противника уже ушли вперед, то тут моим войскам противостоял второй эшелон немцев из менее боеспособных частей и при почти полном отсутствии бронетехники.

Оба мехкорпуса почти не почувствовали сопротивления, после чего первый мехкорпус стал в оборону, заткнув собой и двумя другими дивизиями фронта прорыв, а кроме них тут была и одна сибирская дивизия, 10-я. Второй мехкорпус, развернувшись на Смоленск, двинулся вперед, попутно уничтожая все попадающиеся на его пути части противника. Расположившиеся по флангам пехотные дивизии, по мере подхода к ним мехкорпуса, также вливались в его состав, таким образом, уже к вечеру 3 ноября они достигли Красной горки, где встретили сильное сопротивление противника.

Когда фон Клюге понял, что попал в мешок и что с тыла к нему приближается большая масса русской бронетехники, то немедленно прекратил атаку Смоленска и принялся перебрасывать 2-ю танковую группу Гудериана в свой тыл. Я все это время держал свой штаб в Смоленске, и именно сюда постоянно стекалась вся информация о ходе операции. К сожалению, с ходу атаковать штаб фон Клюге было нереально. Хотя до него от передовых частей второго мехкорпуса было всего-то километров двадцать, но немцы успели перегруппироваться, благо дороги стали проходимыми и расстояния были небольшими.

Наступал вечер, и мы, и противник взяли паузу до утра, так как никто из нас не был готов дальше вести бой. По всей логике, фон Клюге должен теперь пробиваться назад, так как он отрезан от поставок топлива и боеприпасов, а оборона Смоленска, как он уже успел убедиться, очень сильная, и без подвоза припасов, да еще с нашим усиленным мехкорпусом в тылу, ему уже ничего не светит. Теперь бы ноги унести назад, а то с каждым днем его положение будет все ухудшаться. Нам тоже была необходима короткая передышка, и не только для отдыха бойцов, но и для пополнения топливом и боеприпасами нашей техники. За день боев танки и бронетранспортеры расстреляли минимум по паре боекомплектов, вот и требовалось срочно их пополнить, чем экипажи и занимались весь вечер и ночь.

Утро 4 ноября выдалось туманным, в 7 часов утра местами туман очень сильно затруднял видимость, но к началу девятого он стал рассеиваться, и тогда загрохотали орудия. С собой в прорыв фон Клюге взял только легкие 10,5-сантиметровые гаубицы, которые можно было легко и быстро транспортировать, а более тяжелые орудия остались на старых позициях, и теперь он не мог создать сильный огонь по русским. В отличие от оппонента, наша артиллерия была более сильной. Кроме собственной артиллерии мехкорпусов, а орудия шестого мехкорпуса были временно переданы второму, мы еще усилили ее новыми гаубицами М-10 и М-30, которые можно было быстро транспортировать. Вот немцев и встретила вся эта мощь, а кроме нее еще пять дивизионов тяжелых минометов и шесть дивизионов «Смерчей».

Сначала поле, по которому двигались танки Гудериана, накрыла артиллерия, а затем вперед вышли наши танки. Не спеша, то и дело делая короткие остановки, они непрерывно вели огонь. В первом ряду шли КВ, чуть поотстав от них, двигались уже Т-34 и противотанковые самоходки, а уже в третьей волне – Т-28 и бронетранспортеры. Все поле покрылось чадящими кострами из немецкой техники, причем порой от немецких танков оставались лишь обломки, если в чешские «Праги» или немецкие Т-3 попадал фугас «Костолома», пара дивизионов которых были в составе моего фронта. Тяжелый, 152-миллиметровый фугасный снаряд корабельного калибра просто разносил эти легкие танки на части.

К началу десятого передовые части Гудериана прекратили свое существование, а второй мехкорпус продвинулся вперед километров на пять. Сделав небольшую остановку для пополнения боезапаса, корпус двинулся дальше и вскоре уперся в наскоро построенную немцами полевую оборону. Они успели за это время выкопать окопы и теперь готовились в обороне перемалывать наши части.

В небе шла своя битва. Облаков хватало, но авиации было достаточно комфортно работать, вот немцы и вызвали авиаподдержку, а наши самолеты им мешали и сами бомбили противника. В первую очередь, по моему приказу, летуны охотились на немецкую артиллерию, и скоро она практически перестала мне досаждать, хотя свою роль тут сыграл и снарядный голод, ибо имевшиеся запасы немцы расстреляли, а новые привезти уже не смогли.

Вскоре и оставшиеся две пехотные дивизии сибиряков вступили в дело, а кроме них двинулся вперед и шестой мехкорпус. Мы не особо торопились, у нас, в отличие от немцев, снарядов хватало, а потому танки вперед не рвались, а поддерживали пехоту, методично уничтожая огневые точки противника и попутно выбивая всю оставшуюся у него бронетехнику.

Артиллерия тоже активно вносила в это дело свою лепту, и хотя численно немцев было больше, но вот решающее преимущество в бронетехнике было за нами. Что могли сделать немецкие пехотинцы против нескольких сотен бронетранспортеров, которые просто выкашивали их своим пулеметным огнем? Немецкие противотанковые пушки почти все выбили еще в первый день боев, и теперь противник остался практически без средств ПТО.

Вечером 6 ноября фон Клюге, поняв полную бесперспективность продолжения сопротивления, несмотря на вопли своего фюрера, сдался. Температура воздуха была минусовой, теплой одежды в его войсках было очень мало, так как немцы не рассчитывали воевать в холода в чистом поле. Кроме того, постоянный обстрел нашей артиллерией за пару дней сократил поголовье арийцев почти на сто тысяч. За это время техника израсходовала практически весь запас топлива, к концу стали подходить и боеприпасы.

По своей значимости эта операция вполне была сопоставима с разгромом немцев под Москвой в моем мире. Теперь точно можно было сказать, что наступление немцев на Москву полностью провалилось, после таких потерь требуется значительное время для приведения войск в порядок. Завтра парад на Красной площади, и у меня есть отличный подарок для товарища Сталина и всего советского народа.

Глава 11

7 ноября 1941 года, Красная площадь, Москва

Несмотря на сильную облачность и легкий снег, мое настроение было хорошим, а сам я, совершенно неожиданно для себя, в данный момент стоял на трибуне мавзолея в свите товарища Сталина.

Вчера вечером меня удивили, сильно удивили, причем два раза. Первый раз, когда во второй половине дня фон Клюге решил сдаться. Это очень сильно меня поразило, так как было совершенно не похоже на немцев. Даже в окружении они не спешили сдаваться и воевали на совесть, а тут прошло всего каких-то несколько дней, а они уже сдаются. Да в том же Сталинграде они стояли до последнего, а тут как в сказке, не успели их окружить, как они уже лапки кверху подняли.

Ну а второй раз меня удивили, когда после немедленного доклада наверх о сдаче немцев меня срочно вызвали в Москву. Летел я туда не один, вместе со мной затребовали наиболее отличившихся бойцов и командиров. Учитывая жуткий цейтнот, я захватил с собой первых попавшихся, но не штабных, а из боевого состава. Пришлось задействовать еще четыре транспортных самолета для этого, ну и, разумеется, пленных немцев из штаба фон Клюге, это еще с полсотни рыл, и, следовательно, три дополнительных транспортника.

Главным отличием этого парада было то, что в его завершение по Красной площади под конвоем провели с полтора десятка немецких генералов во главе с генерал-фельдмаршалом фон Клюге и три десятка высокопоставленных немецких офицеров. Это имело огромный психологический и пропагандистский эффект, показав всей стране, что наша армия хоть и отступает, но достаточно сильна и может бить противника.