Жатва - Тесс Герритсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Столько всякой еды. Даже не знаю, что мне с ней делать, — послышался за спиной голос Элейн.
Эбби не заметила ее появления.
— Я заказывала угощение на сорок человек. Наверное, ресторатор не поняла для чего. Для свадьбы было бы в самый раз. На свадьбах много едят. Но кому захочется есть после похорон?
Элейн взяла тарелочку с красиво нарезанной редиской.
— Посмотрите, какие чудеса сотворили повара. И все ради того, чтобы мы отправили это в рот.
Она поставила тарелочку обратно и любовалась редиской, как произведением искусства.
— Элейн, я вам так сочувствую, — сказала Эбби. — Если бы хоть какие-то мои слова могли принести вам утешение…
— Мне нужно не утешение. Ясность. Он никогда не говорил ничего такого. Никогда не заикался, что он…
Элейн проглотила слюну и покачала головой. Потом открыла холодильник, убрала туда несколько подносов и захлопнула дверцу.
— Вы ведь говорили с ним по телефону. В ту ночь. Может, в его разговоре проскользнуло что-то такое…
— Мы говорили исключительно о нашей пациентке. У нее начались осложнения после операции. Аарон хотел убедиться, что я все делаю правильно.
— И это все, о чем вы с ним говорили?
— Да. Аарон всегда говорил со мной только на профессиональные темы. У той женщины поднялась температура, и его это очень беспокоило. Элейн, я и представить не могла, что он…
Эбби замолчала.
Элейн рассеянно смотрела на тарелку с другим кулинарным чудом — затейливо нарезанными и красиво разложенными колечками зеленого лука.
— Скажите, вы не слышали об Аароне ничего такого… о чем бы вам не хотелось мне рассказывать?
— Я не совсем вас понимаю.
— В клинике не было слухов о… других женщинах?
— Никогда, — покачала головой Эбби и добавила уже тверже: — Никогда.
Элейн кивнула, однако чувствовалось, что слова Эбби мало ее утешают. Она убрала в холодильник еще часть кушаний.
— Свекровь во всем упрекает меня. Она думает, что это я виновата. Наверное, не она одна так думает.
— Никто не может заставить человека покончить с собой.
— И ведь никаких намеков. Ничего, что могло бы натолкнуть меня на тревожные мысли. Совсем ничего. Аарон тяготился своей работой. Постоянно говорил, как ему хочется уехать из Бостона и вообще распрощаться с медициной.
— А что его тяготило?
— Он не говорил. Раньше, когда у него была частная практика в Нейтике, мы постоянно говорили о его работе. Потом его пригласили в Бейсайд. Предложение было слишком выгодным, чтобы отказаться. Но когда мы переехали сюда, Аарона словно подменили. Он возвращался с работы и, будто зомби, сразу садился перед своим чертовым компьютером. Весь вечер играл в видеоигры. Бывало, что и за полночь засиживался. Я иногда проснусь и не могу понять: откуда эти странные щелчки и попискивания? Потом вспоминаю: это Аарон в какую-нибудь игру режется.
Элейн покачала головой. Она смотрела на очередной кулинарный шедевр, который, скорее всего, тоже не будет съеден.
— Эбби, вы были одной из последних, кто с ним говорил. Может, вы вспомните, не насторожило ли вас что?
Эбби смотрела в окно кухни и вспоминала подробности своего телефонного разговора с Аароном. Обычный служебный звонок, ничего отличающегося от множества таких же ночных звонков. И голос Аарона ничем не отличался от монотонного хора голосов, требовавших от безмерно уставшего доктора Ди Маттео сделать это или то.
Мужчины возвращались с прогулки по саду. Они снова прошли через террасу и оказались на кухне. Бутылка виски в руках Цвика опустела наполовину.
— Очень приятный садик, — заметил Арчер. — Эбби, вам бы тоже не мешало прогуляться.
— Я с удовольствием. Элейн, может, вы мне составите компанию…
Элейн возле холодильника уже не было. Она ушла с кухни. На столах по-прежнему стояли тарелки с угощениями. Ветер играл полиэтиленовым пакетом, торчащим из открытой картонки.
Возле койки Мэри Аллен молилась женщина. Она сидела здесь уже полчаса, склонив голову и смиренно сведя руки. Женщина вполголоса обращалась к доброму Господу Иисусу, умоляя его излить дождь чудес на немощное тело Мэри Аллен.
— Господи, исцели ее, укрепи ее, очисти ее тело и нечестивую душу, дабы она наконец смогла принять слово Твое во всей его неувядающей славе…
— Простите, — тихо сказала Эбби. — Мне очень неловко, что помешала вашим молитвам, но я должна осмотреть миссис Аллен.
Женщина не отреагировала. Скорее всего, она не слышала. Эбби уже собралась повторить свою просьбу, но тут женщина произнесла «аминь» и подняла голову. У нее были тусклые каштановые волосы, начинающие седеть. Во взгляде сквозило раздражение.
— Я доктор Ди Маттео, — представилась Эбби. — Лечащий врач миссис Аллен.
— Я тоже стараюсь… излечить ее душу, — сказала женщина и встала.
Она стояла, обеими руками прижимая к груди Библию. Обмениваться рукопожатием с доктором Ди Маттео она не собиралась.
— Бренда Хейни. Я племянница Мэри.
— Не знала, что у Мэри есть племянница. Теперь вы сможете навещать тетю.
— Я всего два дня назад узнала о ее болезни. Никто даже не удосужился мне позвонить.
Эбби почувствовала, что упрек в первую очередь адресован ей.
— У нас сложилось впечатление, что у миссис Аллен нет близких родственников.
— Как видите, вы ошиблись. Главное, что я пришла. — Бренда взглянула на свою тетку. — И теперь с нею все будет в порядке.
«Исключая тот печальный факт, что дни Мэри сочтены», — подумала Эбби.
Она подошла к койке.
— Миссис Аллен.
Мэри открыла глаза:
— Я не сплю, доктор Ди Маттео. Просто отдыхаю.
— Как вы сегодня себя чувствуете?
— Подташнивает.
— Это может быть побочным эффектом морфина. Мы подберем вам лекарство, снимающее тошноту.
— Вы что, колете ей морфин? — насторожилась Бренда.
— Да. У вашей тети сильные боли.
— А разве нет других способов их снять?
— Миссис Хейни, вы бы не могли на время выйти из отсека? — попросила Эбби. — Мне нужно осмотреть вашу тетю.
— Мисс Хейни, — поправила ее Бренда. — И я уверена, что тете Мэри очень приятно мое присутствие.
— Не сомневаюсь. Но это больничная палата. А я врач, и мне нужно осмотреть пациентку.
Бренда покосилась на тетку, ожидая, что та начнет возражать. Мэри Аллен молча глядела перед собой.
— Тетя Мэри, я буду рядом, — пообещала Бренда, плотнее прижимая к себе Библию.
— Господь милосердный, — прошептала Мэри, когда за племянницей закрылась дверь. — Должно быть, это мне в наказание.
— Вы о своей племяннице?
Мэри устало поглядела на Эбби:
— Как вы думаете, доктор, мою душу нужно спасать?
— Это знаете только вы, и больше никто, — ответила Эбби, разматывая трубки стетоскопа. — Я могу прослушать ваши легкие?
Мэри послушно села и задрала больничный халат.
Ее дыхание было приглушенным. Выстукивая ей спину, Эбби слышала характерное бульканье. С момента последнего осмотра жидкости в легких Мэри прибавилось.
— Как вам дышится? — спросила Эбби.
— Нормально.
— Довольно скоро нам придется снова откачивать жидкость из грудной полости. Или ставить еще одну дренажную трубку.
— Зачем?
— Чтобы вам легче дышалось. Это скажется на самочувствии.
— Только для этого?
— Миссис Аллен, телесный комфорт очень важен.
Мэри снова опустилась на подушки.
— Когда мне его захочется, я дам вам знать, — прошептала старуха.
Как Эбби и предполагала, племянница не ушла. Бренда явно собиралась снова войти в отсек.
— Вашей тете необходимо поспать. Может, вы навестите ее в другое время?
— Доктор, мне нужно кое-что с вами обсудить.
— Слушаю вас.
— Я тут поговорила с медсестрой. Насчет морфина. Неужели он так необходим?
— Учитывая состояние, в каком находится ваша тетя, да.
— Но морфин вгоняет ее в сонливость. Она только и делает, что спит.
— Мы стараемся, насколько возможно, избавить ее от болей. К сожалению, весь организм вашей тети изъеден раком. Ее кости. Ее мозг. Это самая ужасная боль, какая только существует. Мы не в силах вылечить вашу тетю. Мы можем лишь облегчать ее состояние, чтобы она ушла, испытывая минимум страданий. Это высшее проявление доброты, доступное нам в данной ситуации.
— Что значит «ушла, испытывая минимум страданий»?
— Миссис Аллен умирает. И мы не в силах этому помешать.
— То есть вы помогаете ей умереть? Так я должна понимать ваши слова? Вы для этого колете ей морфин?
— Морфин мы колем для снятия болей. Было бы жестоко обрекать ее на излишние мучения.
— А вы знаете, доктор, что мне уже приходилось сталкиваться с подобными случаями? Это касалось других моих родственников. Закон запрещает врачам помогать больным в совершении самоубийства.