И опять Пожарский - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дуня подошла к стоявшему в сторонке ляху и сказала, что у неё есть гостиниц для княжича.
– Оставь мне, я потом передам. Не видишь, княжич занят. – Лях был сердитый.
Но и Дуня была не робкого десятка.
– Позови Петра Дмитриевича, пан, – упёрла руки в бока Фомина.
Лях оценивающе посмотрел на неё, заржал, как жеребец, и окликнул княжича.
– Здравствуй, Дуня, – признал княжич бойкую бабу.
– И тебе доброго здоровьица, князь-батюшка. Вот, по совету твоему сделала я масло ореховое и мёду ещё чуть для сладости добавила. Отведай. – Дуня протянула Петюнюшке корзину с двумя горшочками.
Пётр достал один горшочек, повертел его в руках, разглядывая белок, потом передал первый ляху, а сам стал вертеть второй.
– Красота! – наконец произнёс он и, сняв тряпицу, зачерпнул прямо пальцем ореховое масло. Покатал его во рту и произнёс загадочную фразу: – «Нестле» отдыхает.
– Кто отдыхает, князь-батюшка? – не поняла Дуня, но видела, что угощение Петюнюшке понравилось.
– Это тебе, Дуня, знать не положено. Это военная тайна! – И подмигнул сконфузившейся Дуняше.
– Понравилось ли маслице, князь-батюшка? – решила уточнить Фомина.
– Это ты всё сама сделала? И масло приготовила, и горшки у иконописцев заказала? Дай я тебя расцелую, Дуняша! – И княжич троекратно чмокнул совсем зардевшуюся молодку в щёки. – Спасибо тебе. Сильно ты меня порадовала! – И ещё раз расцеловал Дуню.
Она и не помнила, как до дому добралась. На вопросы мужа только рукой махнула, обняла детишек и разревелась, выпуская тревоги всех прошлых дней. Понравилось княжичу. Смогла и она ему добром за добро отплатить.
Только история на этом не закончилась. В понедельник к ним на двор заявилось целое посольство во главе с князем. Лях и стрельцы остались во дворе, оглядывая разросшееся хозяйство Фоминых, а княжич с ещё одним богато одетым мужиком зашёл в дом. Дуня как раз укладывала детей после обеда спать, а Тихон возился в большой горнице, приделывая к окну занавески.
После всех поклонов и здравствований княжич предложил:
– Садитесь-ка напротив меня, дорогие мои.
Тихон пытался что-то сипеть, что невместно, но второй мужик подошёл и насильно усадил супругов напротив княжича.
– Прости меня, Дуня, не смог я такую красоту себе оставить. Захотелось мне узнать: а за сколько на самом деле можно то маслице продать в Нижнем Новгороде на торгу? – Княжич залез за пазуху и положил на стол перед Дуняшей что-то завёрнутое в красивую тряпицу.
– Раскрой, Дуня. Это тебе.
Дуняша, ничего не соображая от неожиданного визита, развернула тряпицу и взвизгнула от испуга. Там лежали две большие золотые серёжки. Они стоили гораздо дороже всего их дома вместе с банькой и пристроем. Это-то Дуня понимала.
– Вот, – начал княжич, – отвёз я твои горшочки на торг и попросил знакомца Василия Полуярова, – княжич кивнул на пришедшего с ним мужчину, – купца Табунова продать твоё маслице. Он и продал. Да не просто, скандал целый вышел, две купчихи сцепились, еле их разняли. Продали каждый твой горшочек в итоге за десять рублёв. Вот я и решил на те деньги купить тебе подарок. Носи. Ты их заслужила. Не сидела на печке и не мечтала, когда же на тебя деньжищи посыпятся, а взяла и судьбу свою сделала. В церковь обязательно в них приди. Пусть люди поймут, что инициатива имеет инициатора!
– Чево? – пискнула Дуняша.
– Я говорю, что под лежачий камень вода не течёт. А кто эти каменюки не боится ворочать, тот обязательно рано или поздно под ними клад найдёт.
– Благодарствую, князь-батюшка, – упала на колени Дуня.
– Это не всё, Дуняша, встань. – Княжич помог женщине подняться. – Завтра к вам приедет Василий, – Пожарский снова кивнул на Полуярова, – он мой управляющий. Обсудите с ним, где будете маслобойню ставить, как и где орехи и мёд покупать, как молоко в твою маслобойню доставлять. Сколько тебе помощниц из девок набрать, где горшки будете закупать, за сколько те горшки иконописцы расписывать возьмутся и так далее. Все по порядку обсудите. Только договоримся, что десятая часть прибыли мне пойдёт, десятая, как положено, церкви, а оставшуюся прибыль пополам поделите, одну часть – себе, вторую – всему обществу, на развитие. Как тебя по батюшке величают, Дуняша?
– Разве же я смею по батюшке величаться? – снова упала в ноги перепуганная молодка.
– У твоего отца что, имени не было? Он жив у тебя? – спохватился княжич.
– Проклом кличут. Жив он, здоров, слава Богу.
– Передай, Дуняша Прокловна, отцу поклон, что такую боевую да разумную девку воспитал, – поклонился Дуне княжич. – А будешь ты теперь, Дуня Прокловна, первая в Пурецкой волости купчиха. Давай я тебя снова расцелую. Позволишь ли, Тихон?
Тихон только глаза выпучил. Пётр троекратно вновь поцеловал окончательно сомлевшую молодку и откланялся, оставив деткам гостинцы, пряники медовые.
Фомины сидели за столом в горнице и смотрели на серьги целую вечность. Правду, оказывается, говорил Петюнюшка, что каждая баба в Пурецкой волости будет в золотых серьгах щеголять. Просто она, Дуня, самая бойкая.
Потом Тихон встал, прошёлся по горнице и неожиданно засветил Дуняше затрещину. А потом заорал:
– Дуняша! – И, подхватив на руки, долго кружил по их новому дому.
Событие тридцать четвёртое
Лукаш Донич покрутил в руках последнюю изготовленную сегодня ручку и устало прикрыл глаза. Это был сумасшедший месяц. Чернильницу, по договору с Петром Пожарским, ювелир изготовил только одну. Просто для того, чтобы понять, как её делать, и чтобы проверить, что она действительно непроливайка.
Намучился с загибом Лукаш от души, пока не понял, как это сделать. Первая и пока единственная в мире непроливайка была изготовлена из серебра. И она действительно не позволяла выливаться чернилам при опрокидывании. Наверное, это незаменимая вещь для капитанов и штурманов кораблей: в море ведь всегда качка.
При работе писцов такая чернильница будет скорее модной диковинкой. Можно подшутить над клиентом или подчинённым, опрокинув как бы случайно чернильницу на важный документ. От случайного опрокидывания был давно придуман пусть и менее надёжный, но всё-таки довольно эффективный способ – массивное основание. Тем не менее ювелир был уверен, что в Англии, Испании, Португалии, Голландии и Франции спрос на эти чернильницы будет очень большим. Нужно только изготовить их побольше и сделать так, чтобы все они попали в лавки купцов одновременно. Только с чернильницами это вопрос будущего.
Сейчас Лукаш сосредоточился на перьях. Тоже сначала не все получалось, но княжич вселял уверенность в упавшего духом ювелира. И у них, в конце концов, всё получилось. Догадались очень тщательно шлифовать кончик пера и сделать на нём небольшое утолщение. Методом подбора определили оптимальную кривизну. Этим же способом нашли ширину пропила. Перья писали. Не надо было затачивать их постоянно, как гусиные. Перья не делали клякс, вернее,
