Россия: мы и мир - Сергей Алексеев

И дело тут вовсе не в наших хитрых и коварных «партнерах» – они-то как раз ведут себя естественно, сообразно своему потребительскому нраву. Причина сокрыта в нашей сути: мы все еще пытаемся запрячь в одну повозку коня и трепетную лань, а поэт сказал – «не можно». Так что до завершения витка исторической спирали мы будем пока что все еще приспосабливаться к окружающему нас миру, познавая его известным и очень русским способом – мордой об лавку. И, не приспособившись, сначала начнем отступать с тяжелыми боями. Как обычно, до Москвы, чтобы потом...

Но надо ли повторять этот путь, дабы еще раз наступить на те же грабли? Нужна ли нам сегодня западная потребительская модель общества, ее магнитное поле и новый замкнутый круг? Не слишком ли это великая роскошь, особенно на стыке витков спирали – все время кого-то догонять?(А нет ничего хуже, чем ждать и догонять – говорит народный опыт.) Помните лозунги сорокалетней давности, когда мы пытались обогнать Америку? В результате даже не догнали, хотя в то время имели в активе государственный капитализм, неограниченные материальные и финансовые ресурсы, позволяли себе в пятилетку строить по одной плотине на Енисее или Волге, по несколько атомных энергоблоков, собирать космическую станцию, за счет своих углеводородов содержать целый соцлагерь с Варшавским блоком да еще десятки развивающихся стран.

А не смогли и никогда не сможем сделать этого только из-за сопротивления нашего пространства, обладающего иными, «не магнитными», свойствами поля. Ну право же, хватит экспериментов. Мы со своим историческим опытом, со своим высоким потенциалом Духотворности способны изменить или хотя бы ослабить магнитные поля полюсных культур, ориентированных на необузданное Потребление. Потребление, которое заводит развитие человечества в тупик, а нашу Емлющую Огонь планету превращает в безжизненную пустыню. Если все возрастающие аппетиты пожирающих плоть Земли просуществуют еще 50—70 лет, ее недра превратятся в Пустоту. И никто еще на свете не знает, что произойдет с Матерью-Сырой-Землей, когда из нее вынут и сожгут «углеводородное сырье» – кровь и дух; никто даже не догадывается, что происходит, когда из Мантии Земли изымают, а самое главное, перемещают все виды металлов, от железа до золота.

Мы со своим историческим опытом, со своим высоким потенциалом Духотворности способны изменить или хотя бы ослабить магнитные поля полюсных культур, ориентированных на необузданное Потребление.

Например, после сращивания сломанной ноги человека на месте раны образуется хорошо видимый шов, эдакий шрам, костный нарост, по своим физическим качествам более крепкий, чем сама кость. А геологам известно, что все месторождения полиметаллических руд приурочены к глубинным разломам земной коры (в России это Урал, Норильск). Риторический вопрос: что происходит, когда мы, внедряясь в этот разлом карьерами и шахтами, изымаем костный нарост? Ломаем кость по живому и добываем свинец, цинк, никель, золото, медь, серебро, кадмий, индий, олово и т.д.? Да еще из руды получаем квинтэссенцию – металл и, продавая, перевозим его в другую часть света? А потом слышим, что близ берегов Таиланда или Малазии «проснулся» древний глубинный разлом, в результате чего возникло цунами, погибли люди, города и 40% ВВП как корова языком слизнула?

Если вы думаете, что эти вещи не взаимосвязаны, значит, живете на этом свете в первый раз, то есть младосущи по своей сути...

Наша планета устроена точно так же, как голова человека, поэтому Мантия, твердая ее часть, которую мы каждый день ощущаем под своими ногами, называется Земной Корой (ко-Ра – часть дерева, обращенная к солнцу). Еще один риторический вопрос: что будет, если в голове человека сверлить отверстия и чуть ли не каждый день делать ему трепанацию черепа, извлекая оттуда «полезные ископаемые»?

Ведь не случайно Провидение, расселяя народы по Земле, отпустило нам сушу, состоящую из устойчивых, мощных и самых непоколебимых материковых плит-платформ (Восточно-Европейская, Сибирская), да еще и начиненных огромными (но исчерпаемыми!!!) богатствами. Не случайно и вовсе не для того, чтобы жить на ней, как живут паразиты. То есть это вовсе не значит, что добывать полезные ископаемые из недр нельзя – напротив, можно и нужно, однако исключительно для собственных нужд, в тех жестко регламентируемых количествах, которые позволят не жировать, но существовать ныне живущим и тем, кто придет за нами. И так до скончания веков. Остальное наше «потребление» сокровищ планеты, Емлющей Огонь, мы обязаны добывать не с помощью шагающего экскаватора, а посредством нашего чувственного разума. Например, топливо из воздуха, вино из воды, хлеб из земли. А иначе зачем же мы созданы по образу и подобию?

Мы не самые лучшие на Земле, но нам одним, принадлежащим к Духотворному Миру, известно, что Твердь под нами, это Мать-Сыра-Земля – ни у одного народа более нет подобного определения. Так уж назвали ее наши «неумные, необразованные» предки...

Так не пора ли внять их голосу и, уподобившись трудникам, начать чистить свои РОСЫ – оросительные каналы, выпустив воду на нивы?

Вместо послесловия

Более двадцати лет назад я в одиночку странствовал по Северному и Приполярному Уралу в надежде отыскать следы цивилизации, некогда существовавшей в этих ныне диких и холодных местах. Все лето, ползая с горки на горку, иногда на четвереньках, обследовал самые потаенные склоны, уступы, распадки, редкие каньоны и речки, перебирал камни в осыпях с надеждой обнаружить следы обработки, бил шурфы, чтоб добраться до материковой скалы, – все впустую. Ледник снес, срезал, перемолотил все в валуны, в песок, в глину и сровнял древний ландшафт, похоронив его под мощной мореной.

И вот уже осенью, по первому снегу, голодный, простывший насквозь, я выбрался в жилые места и в полузаброшенном поселке бывшего лесоучастка попросился у первой встречной бабушки на постой, чтобы отлежаться пару дней и двигать дальше, в цивилизацию. Но старушка мне бесцеремонно отказала и послала к учительнице, указав на небольшой домишко с палисадником из горбыля. Учительница оказалась во дворе – мела мокрый снег с крыльца. Легенда у меня была отработанная и много раз проверенная: я турист-одиночка и рыбак (для чего таскал с собой спиннинг, блесны, крючки и прочий хлам), а то ведь скажи про древнюю цивилизацию – подумают, ненормальный. То же самое я сообщил и пожилой учительнице, как мне показалось, полностью слепой, ибо она легкими движениями пальцев ощупала мое лицо (к стыду, от неожиданности я отдернулся). Разглядеть она толком меня не сумела ни глазами, ни руками, хотя всегда точно смотрела в лицо большими и будто бы внимательными глазами и вроде бы поверила в легенду. Внешне она явными следами былой красоты напоминала Маргариту Терехову, но сильно постаревшую. Однако под приятным внешним обликом четко угадывался строгий и даже жесткий характер, особенно в речи – голос был хрипловатый и властный. Или это срабатывал еще школьный инстинкт: перед всеми учителями я до сих пор ощущаю некоторую робость.

– Баня за огородом, – сказала она. – Топи и мойся. Потом накормлю.

Я пропарился в бане, после чего наелся огненных щей с настоящим домашним хлебом и лег спать на горячую печь, хотя пасмурное солнце еще было высоко. А моя суровая хозяйка наугад достала навесной замок с полатей, демонстративно замкнула сундук, собралась, взяла палку и куда-то пошла вдоль деревни.

На закате же я сам проснулся с сильной головной болью и мокрый от пота. Слез с лежанки и без особого любопытства стал рассматривать пустые, беленные известью стены старушечьего одинокого жилья. Бросилось в глаза, что нет обычных для деревни фотографий родственников, а также полное отсутствие книг и учебников. Очки на круглом столе с толстыми линзами (что-то все-таки она видела), клубки ниток, спицы, крючки, в одном углу на стуле – гармошка, в другом какой-то несуразный, безыскусный резной столбик, назначение коего вообще было непонятно. Единственным украшением дома были цветы на окнах и разноцветные салфетки с плетением по кромке – что-то наподобие макраме. Они лежали всюду: на столе, спинках старых стульев, на гармошке и даже на деревянном сундуке.

И еще я заметил на полу возле этого сундука брошенный лист вощины, которую используют пчеловоды, но какой-то серый, старый, с неровными краями. Должно быть, хозяйка уронила и сослепу не заметила. Я поднял лист, хотел положить на стол и тут увидел, что это не вощина, а просто тонкая пластинка воска с ровными и выпуклыми строчками какого-то совсем незнакомого письма – будто положили ее на деревянное клише и откатали резиновым катком. Ни одной буквы прочесть не удавалось, поскольку письмо напоминало неразборчивую арабскую вязь, а сами знаки походили на несколько запятых и черточек, сцепленных вместе в разной конфигурации. Я подошел к окну, долго вертел под всякими углами, пока случайно не узрел отражение восковой пластины в зеркале, висящем в простенке...