Танковые рейды - Амазасп Бабаджанян

В сорок третьем эти доводы еще не приводились для оправдания неудач на Восточном фронте. В это время вермахт и Гитлер уповали на свою военную звезду, еще веровали в успех готовящегося ими наступления под Курском под кодовым названием «Цитадель».

Чем окончилась для Гитлера Курская битва, сейчас знает каждый школьник. Это была катастрофа, знаменовавшая собой закат военной звезды вермахта.

О Курской битве сложены уже легенды. О ней написали, пишут и еще будут писать повести и романы, ей посвящают кинофильмы. Может быть, автор будущей «Войны и мира» сумеет рассказать о ней не хуже, чем Льву Толстому удалось поведать о Бородине. Впрочем, ему будет сложнее, ибо это, если перефразировать слова поэта, «битва посерьезнее Бородина»…

Я не писатель и никак не ставлю перед собой литературной задачи, но вместе с тем не могу избавиться от возникающих ассоциаций.

«Солдаты! С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну… И вы должны знать, что от успеха этого сражения зависит все…»

Это из обращения Гитлера к своим войскам 4 июля, накануне Курской битвы.

Удивительно знакомо. Я это уже читал когда-то, давным-давно, еще в юности.

«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас… Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске…»

Такими словами начинался приказ Наполеона перед Бородином, свидетельствует Толстой в «Войне и мире»[13].

Как и Бородино, Курская дуга давно стала достоянием историков.

«Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна». Это снова Толстой.

Сокрушаясь об «утерянных победах», генерал-фельдмаршал Э. Манштейн валит все на Гитлера:

«Командование группы армий (группа „Юг“. — А. Б.), однако, полагало, что если уж мы предприняли упреждающий удар, то надо было сделать все для достижения полного и быстрого успеха операции „Цитадель“. Если бы нам удался этот удар, если бы были уничтожены отрезанные на Курской дуге войска противника и, кроме того, в этом сражении была разгромлена значительная часть его оперативных резервов, то тем самым был бы сделан первый шаг для достижения столь желанного ничейного исхода войны» (Манштейн Э. Утерянные победы[14]).

Осенью не делается весна, господин фельдмаршал. Позволю себе дальше процитировать из моей любимой книги:

«Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого»[15].

Весной 1943 года на советско-германском фронте наступило относительное затишье. Впрочем, тишина эта была зловещей — обе стороны готовились к решающим летним сражениям.

1-я танковая армия в составе Воронежского фронта сосредоточилась неподалеку от Курска, близ города Обоянь. Танкисты, как и другие советские войска, начали планомерную подготовку к предстоящим летним сражениям. Особое место в этой работе занимала морально-политическая и психологическая подготовка войск.

Два года боев с фашистскими захватчиками не прошли даром для советских воинов. Сейчас они окончательно осознали свое, пользуясь выражением Толстого, «нравственное превосходство» над противником. Но даже в начальный период войны, период наших неудач, они внушали захватчикам, как и в первую Отечественную, «чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв ПОЛОВИНУ войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения»[16].

Толстой пишет об истощении «нравственной силы атакующей армии». Так было и с гитлеровцами, несмотря на заверения их фюрера: «До сих пор достигнуть того или иного успеха русским помогали их танки. Мои солдаты! Наконец вы имеете теперь лучшие танки, чем они!..»

Про какие «лучшие танки» взахлеб кричит фюрер? О, их к моменту Курской битвы у него целый «зверинец» — тяжелые танки: «тигр», «пантера», штурмовое самоходное орудие «фердинанд».

Всерьез говоря, это было действительно грозное вооружение. «Тигр», ощерившийся 88-миллиметровой пушкой и двумя пулеметами, заслонившийся лобовой броней толщиной в 10 сантиметров, огромный, весом до 60 тонн, в самом деле казался неуязвимым для противотанковой артиллерии. Рядом с ним коварно рычала более маневренная, несколько меньше весом — 45 тонн — «пантера» с 75-миллиметровой пушкой. И, наконец, «фердинанд» — самоходное артиллерийское орудие.

Танкисты шутят: «Самоходное орудие — испорченный танк». Это потому, что у него нет вращающейся башни, и, чтоб изменить направление стрельбы, самоходка должна разворачиваться как бы своим туловищем. Все так. Но коли на самоходке орудие калибром 88 миллиметров, лобовая броня 20 сантиметров и весит вся эта махина до 70 тонн, тут есть чего опасаться.

Стремясь угнаться за качественным и количественным ростом советской танковой техники, гитлеровское военное руководство после провала под Сталинградом отказывается от попыток модернизацией имеющихся моделей выйти из кризиса, встает на путь создания новых. Вот и появляются «пантера», «тигр», самоходка «фердинанд».

Однако Курская битва и последовавшие за ней сражения подтвердили, что немцам так и не удалось добиться превосходства над советскими машинами. В отличие от своих предшественников (T-III и T-IV) новые немецкие танки имели более сильное бронирование и вооружение. Однако резкое увеличение толщины брони привело к чрезмерному увеличению размеров и веса танков, а это, в свою очередь, — к снижению маневренности и повышению уязвимости.

Ошибочное стремление укрыться за броню в ущерб другим качествам еще более проявилось в «королевском тигре» (T-VI B), созданном немцами в 1943 году. Броневая защита его достигала 18 сантиметров, а вес 68 тонн.

В конце концов немцы создали сверхтяжелый (180 тонн!) танк с двумя пушками (75- и 128-миллиметрового калибра) и броневой защитой в 21 сантиметр.

Самое занятное, что этот огромный танк получил игривое название «мышонок». Может быть, это было сделано в целях закодирования, только толку от этого не вышло. Германия была повержена, «мышонок» так и не вышел на поле боя.

Впрочем, один экземпляр его можно увидеть в своеобразном советском танковом «музее», где хранятся трофеи, захваченные Красной Армией в боях Великой Отечественной.