Пари для простаков - Десмонд Бэгли

Раки, немного смущаясь, сказал:

— Согласен, мистер Фоллет.

— К черту мистера Фоллета, — сказал Фоллет. — Мы тут все друзья. Я просто Джонни, это — Энди Тоузьер, а вот и Ник Уоррен. Джентльмены, позвольте вам представить: Джавид Раки, лучший покерист во всем Тегеране. Я не шучу.

Уоррен без особого восторга посмотрел на Раки и поздоровался. Фоллет продолжал:

— Энди, не покупайте выпивку. Пойдемте-ка сразу на ристалище. Там у меня все готово — и выпить, и закусить.

Они поднялись в комнату Тоузьера, в которой телевизор был передвинут к окну. Фоллет действительно размахнулся: на столе стояли холодные цыплята, сосиски разных сортов, салаты и неоткупоренные бутылки виски. Все было явно рассчитано на долгие бдения. Уоррен незаметно взглянул на свои часы. Они показывали почти двенадцать, то есть отставали на полчаса. Он недоумевал, каким образом Фоллет сможет перевести стрелки на дорогостоящих часах, которые сверкали на худом запястье Раки, незаметно от их владельца.

Фоллет вынул из ящика стола нераспечатанную колоду карт.

— Держите, Джавид. Сдавайте первым. Это — привилегия гостя, хотя скоро вы будете своим среди нас.

Уоррен разлил в четыре стакана виски и поставил их на стол. Раки тасовал карты. Делал он это весьма искусно, но все же, как заметил Уоррен, далеко не так, как Фоллет, в этом не было сомнений.

— Мы будем играть только в покер, джентльмены, — объявил Фоллет. — Это серьезная игра для серьезных людей. В ней нет места всяким сомнительным штучкам. Так что играем в покер.

Раки сдал карты — по пять каждому. Уоррен взглянул на свои. Он не был игроком, хотя и знал правила. «Это не имеет значения, — сказал ему Фоллет, — вам ведь не нужно выигрывать». Но он все же преподал Уоррену несколько очень серьезных уроков.

К концу первого часа Уоррен проиграл почти четыре тысячи реалов — где-то около двадцати двух фунтов. Тоузьер тоже проиграл, но не так много. Фоллет был в небольшом выигрыше, а весь куш сорвал Раки, который разбогател на пять тысяч реалов.

Теперь тасовал Фоллет.

— Что я вам говорил! — воскликнул он, весело начиная сдавать. — Этот малый может играть в покер. Кстати, Джавид, что за часы у вас на руке? Можно взглянуть?

Раки был воодушевлен успехом и не был так скован и стеснителен, как раньше.

— Конечно, — сказал он с готовностью и снял часы с руки.

Когда они оказались в руках Фоллета, Уоррен сказал:

— Вы прекрасно говорите по-английски, Джавид. Где вы учили его?

— В школе, Ник. Потом еще ходил на вечерние курсы. — Он улыбнулся. — А практиковался я за покерным столом.

— У вас здорово получается.

Тоузьер отсчитал свои деньги.

— Вот и играй в покер, сплошной убыток.

Фоллет ухмыльнулся:

— Я же говорил вам, что Джавид возьмет ваш бумажник.

В этот момент часы, которые он держал, как-то выскользнули у него из рук и упали на пол. Фоллет отодвинул стул, и послышался хруст.

— Ах, черт! — воскликнул он в ужасе. — Я, кажется, разбил их. — Он наклонился, поднял часы и приложил их к уху. — Но они идут. Поврежден только циферблат.

Раки протянул руку.

— Не огорчайтесь, Джонни, ничего страшного.

— Как это ничего страшного! — сказал Фоллет и положил часы в карман рубашки. — Я их разбил, я их и починю. Нет, нет, я настаиваю на этом, не возражайте. Чья очередь сдавать?

Раки подчинился, игра продолжалась и успех был по-прежнему на его стороне. Он действительно неплохо играл, и Уоррен не думал, что Фоллет как-то незаметно подыгрывает ему, но с полной определенностью судить об этом не мог. Он знал только, что сам регулярно проигрывает, хотя старался изо всех сил. Тоузьер восстановил свои потери и держался теперь где-то на нуле. Фоллет был в некотором проигрыше.

Сигаретный дым в комнате становился все гуще, у Уоррена начала побаливать голова. Такое субботнее времяпрепровождение было ему не по душе. Он взглянул на свои часы. На них было полтретьего. Бен Брайен в соседней комнате должен был уже записывать телевизионную передачу.

Без четверти три Тоузьер хлопнул себя рукой по колену и воскликнул с беспокойством в голосе:

— Эй! Пора звонить!

Фоллет посмотрел на часы.

— Боже, совсем забыл. Уже без четверти три. — Он встал и подошел к телефону.

— Я думал, сейчас уже больше, — заметил Раки с некоторым удивлением.

Уоррен достал свои часы и показал их Раки.

— Нет, так и есть.

Когда Фоллет поднял телефонную трубку, Тоузьер резко сказал:

— Не с этого, Джонни. Позвоните из холла. — И многозначительно кивнул головой в сторону Раки.

— Да нет, с Джавидом все в порядке, — непринужденно сказал Фоллет.

— Я сказал, позвоните из холла.

— Вы зануда, Энди. Перед вами молодой человек, у которого хватило честности вернуть вам ваш кошелек, когда он и понятия не имел, кто вы такой. Ему вполне можно доверять.

Уоррен добавил:

— Ведите себя прилично, Энди.

Раки переводил взгляд с одного на другого в полном замешательстве. Он ничего не мог понять. Тоузьер картинно пожал плечами.

— Пожалуйста, мне-то что. Я просто думал, вы сами не хотите это афишировать.

— Ничего страшного, — опять сказал Уоррен спокойно. — Мы уже знаем Джавида, с ним все в порядке. Звоните, Джонни. А то уже поздно. Пока мы тут будем спорить, пропустим время.

— Ладно, — сказал Фоллет и стал набирать номер. Он заслонил телефон собою. Выждав паузу, он сказал:

— Это ты, Джамшид?.. Да, знаю… сейчас все так скверно… в этот раз я непременно выиграю, обещаю… еще есть время до заезда… поставь двадцать тысяч реалов на Аль Фархи. — Он с улыбкой повернулся к Раки. — Да, как договорились… и, знаешь что, поставь еще две тысячи за моего друга. — Он положил трубку. — Ставки сделаны, ребята. Шансы — восемь к одному. И ваших две тысячи поставлено, Джавид.

— Но, Джонни, я не играю на скачках, — запротестовал Раки, — две тысячи реалов — огромная сумма.

— Ничего, это за наш счет, — великодушно заявил Фоллет, — Энди сделает ставку в знак покаяния.

— Идите к черту! — огрызнулся Тоузьер.

— Не волнуйтесь, Джавид, — я поставлю за вас, — сказал Фоллет и повернулся к Уоррену. — Пусть молодой человек останется и посмотрит. Мы языка не знаем, вот он нам и скажет, какая лошадь выиграет. — И добавил небрежно: — Будто мы этого сами не знаем.

— Ну что вы все болтаете! — сказал Тоузьер раздраженно.

— А что тут такого, Энди? — вмешался Уоррен. — Джонни прав. Вы порядочный скупердяй. Сколько у вас было в бумажнике, когда вы его обронили?

— Около ста тысяч реалов, — нехотя выдавил из себя Тоузьер.