Тайный преемник Сталина - Владимир Добров

Социалистическая экономика первых советских десятилетий была двухуровневой. На ее верхних этажах, в сфере производства средств производства, движущей силой были государственные рычаги; на нижних, в сфере производства и товарного обращения, как между промышленностью и сельских хозяйством, так и в торговле потребительскими товарами — действовали факторы рынка, хотя и не в такой степени, как в капиталистических странах.

Отход от социализма, адекватных его природе методов развития и качественного совершенствования производства начался с расшатывания общественной собственности, ключевую роль которой во всей экономической системе нового общества Сталин подчеркивал неоднократно.

«Капитализм не мог бы разбить феодализм, он не развился бы и не окреп, — писал он, — если бы не объявил принцип частной собственности основой капиталистического общества, если бы он не сделал частную собственность священной собственностью, нарушение интересов которой строжайше карается и для защиты которой он создал свое собственное государство. Социализм не сможет добить и похоронить капиталистические элементы и индивидуально-рваческие попытки, навыки, традиции (служащие основой воровства), расшатывающие основы нового общества, если он не объявит общественную собственность (кооперативную, колхозную, государственную) священной и неприкосновенной. Он не может укрепить и развить новый строй и социалистическое строительство, если не будет охранять имущество колхозов, кооперации, государства всеми силами, если он не отобьет охоту у антиобщественных, кулацко-капиталистических элементов расхищать общественную собственность».

«Отбить охоту», увы, не удалось. «Индивидуально-рваческие попытки, навыки и традиции», которые так и не сумело перебороть послесталинское руководство, расшатали основы социализма и привели к реставрации капитализма. Политика этого руководства, как в хрущевский, так и в брежневский периоды, шла как раз в направлении противоположном тому, на которое указывал Сталин. И еще удивляются, почему так легко в Советском Союзе рухнул социалистический строй. Да потому что игнорировали его закономерности, пошли в совсем другую сторону, и начало такому губительном для социализма движению было положено еще при Хрущеве. «Разрыхление» общественной собственности начал именно он, и именно он своими дурацкими — другого слова нет — реорганизациями и «новациям» способствовал развитию «индицидуально-рваческих» тенденций», хотя на словах и был за «коммунизьм».

Впрочем, почва для проявления таких тенденций сохранялась еще в сталинский период. Товарно-денежные отношения все-таки действовали, оказывая неизбежное влияние как на саму хозяйственную жизнь, так и на настроение, поведение, сознание людей, в которых и так было немало «родимых пятен» прошлого. Они подпитывали обывательско-потребительскую психологию, способствовали стремлению к незаконному обогащению, спекуляции, взяточничеству, хищениям государственной собственности. Что там говорить, даже некоторые прославленные советские военачальники присваивали захваченное в Германии трофейное имущество и вагонами вывозили его на свои квартиры и дачи.

Денежная реформа 1947 года во многом обесценила незаконные доходы, оздоровила обстановку в стране, но проблема борьбы с антисоциалистическими мелкобуржуазными и даже буржуазными тенденциями и веяниями сохранялась, более того, становилась все более острой и актуальной. Но решать ее, конечно же, следовало комплексно и всесторонне, на путях «дальнего», стратегического подхода, имея в виду конечную цель социалистического развития — коммунизм.

Сталин выдвинул три основных предварительных условия перехода к коммунизму: 1) непрерывный рост всего общественного производства с преимущественным ростом производства средств производства, 2) постепенное перерастание колхозной собственности в общенародную, главную роль в этом должна сыграть постепенная замена товарного обращения системой продуктообменом, 3) культурный, образовательный и духовный подъем общества, «который обеспечит всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии».

Сталинский план перерастании колхозной собственности в общенародную вызвал наибольшее число обвинений в «утопичности» и «авантюризме». Микоян, например, как уже отмечалось выше, расценил его как «невероятный левацкий загиб». А ничего «авантюрного» в нем не было. Сталин не Хрущев. Предусматривался постепенный и осторожный переход, учитывающий существовавшие тогда реальности. Вот как он был изложен в «Экономических проблемах»:

«У нас нет еще развитой системы продуктообмена, но есть зачатки продуктообмена в виде «отоваривания» сельскохозяйственных продуктов. Как известно, продукция хлопководческих, льноводческих, свекловичных и других колхозов уже давно «отоваривается», правда, «отоваривается» не полностью, частично, но все же «отоваривается». Заметим мимоходом, что слово «отоваривается» неудачное слово, его следовало бы заменить «продуктообменом». Задача состоит в том, чтобы этих зачатки продуктообмена организовать во всех отраслях сельского хозяйства и развить их в широкую систему продуктообмена с тем, чтобы колхозы получали за свою продукцию не только деньги, а, главным образом необходимые изделия. Такая система потребует громадного увеличения продукции, отпускаемой городом деревне, поэтому ее придется вводить без особой торопливости, по мере накопления городских изделий. Но вводить ее нужно неуклонно, без колебаний, шаг за шагом сокращая сферу действия товарного обращения и расширяя сферу действия продуктообмена.

Такая система, сокращая сферу действия товарного обращения, облегчит переход от социализма к коммунизму. Кроме того, она даст возможность включить основную собственность колхозов, продукцию колхозного производства в общую систему общенародного планирования».

Спрашивается, где здесь «авантюризм», когда Сталин прямо требует постепенности и осторожности в переходе к продуктообмену, где «утопичность», если уже зачатки продуктообмена имелись во многих сельскохозяйственных отраслях и речь шла лишь об их постепенном расширении? Приходится говорить скорее о косности и рутинерстве тех, кто был неспособен оценить и воспринять новаторских сталинских подходов, о боязни трудностей и осложнений у тех, кто привык к легким и проторенным путям. Разве не «авантюристичными» и «утопичными» признавали «благоразумные» политики и экономисты, считавшие вечными и естественными для человеческой цивилизации стихийные рыночные процессы, социалистическую индустриализацию и коллективизацию сельского хозяйства?

Касаясь проблемы преобразования колхозной собственности в общенародную, Сталин выступил против поспешных, непродуманных шагов в этом направлении. В своем ответе экономистам A.B. Саниной и В.Г. Венжеру он подчеркнул недопустимость продажи машинно-тракторных станций (МТС) колхозам, так как этом случае они могли бы понести убытки, которые не смогли бы восполнить в течение 6–8 лет. Он высказался также против передачи средств производства (машин) колхозам, поскольку «такое положение могло бы лишь отдалить колхозную собственность от общенародной собственности и привело бы не к приближению к коммунизму, а, наоборот, к удалению от него». Но как говорится, «дуракам закон не писан». Впоследствии Хрущев осуществил передачу МТС колхозам, что крайне негативно сказалось на их экономическом положении и подорвало проведение единой технической политики государства по отношению к ним.

Главным пунктом сталинской программы, однако, был переход к прямому продуктообмену, то есть бестоварному производству, наиболее адекватному новой, коммунистической формации, идущей на смену капиталистическому строю. В «Экономических проблемах социализма в СССР» отсутствует анализ того, как это произойдет, в каких формах и каким путем этот переход будет осуществляться. Как отмечал в своих воспоминаниях Молотов, Сталин работал над продолжением своей книги, но после его смерти написанный текст бесследно исчез. Но то, что он ставил вопрос о таком переходе в практическую плоскость, не вызывает сомнений. Речь шла о качественном скачке в развитии социалистического общества, который, в случае его успешного осуществления свидетельствовал бы о полной и бесповоротной победе социализма на решающем направлении его экономического соревнования с капитализмом — в сфере эффективности и качестве производства. Здесь невольно напрашивается аналогия с отказом от НЭПа, который способствовал преодолению послевоенной разрухи и оживлению хозяйственной жизни страны, но к концу 20-х годов превратился в тормоз экономического развития страны. Выход был найден в развернутой программе социалистического строительства. Ее стержневым направлением стала индустриализация, которая, по сути, и спасла Советский Союз. В новых исторических условиях начала 50-х годов, говорил Сталин, подобным мощным средством ускорения развития страны и был бы переход к бестоварному производству.