Смерть под парусом - Чарльз Сноу

— Верно, — тихо произнес Финбоу. — И зачастую это приносит нам пользу.

— А еще, — прибавила она, — чрезвычайно развлекает слушателей.

— Откровенность всегда интересна, — бесстрастно сказал Финбоу. — А откровенность привлекательной женщины отличается особым очарованием.

— Премного благодарна, — ответила она. — Надеюсь, я была достаточно откровенна, чтобы доставить вам удовольствие.

— Для этого недостаточно нескольких слов. Но если вы будете откровенны со мной теперь, то доставите мне огромную радость. Полагаю, вы должны гордиться, что в вашей власти сделать меня счастливым.

— Подобное я уже слышала раньше, — презрительно бросила Эвис. — От тех гадких мужчин, которые домогались меня. «Это доставит мне удовольствие, а вам не принесет вреда». Мне кажется, мистер Финбоу, вы себя переоцениваете.

Я пытался уловить хоть какой-то смысл в их быстром диалоге. И задавал себе вопрос: какая Эвис настоящая — холодная молодая женщина, дающая достойный отпор Финбоу, или хрупкое создание, готовое расплакаться в любую секунду? Ответ Финбоу убедил меня, что в ней уживаются оба этих существа.

— Мне кажется, вы переоцениваете свою неуязвимость.

Лицо Эвис стало несчастным — и милым.

— Вы хотите сказать, что полиция может… — запинаясь, произнесла девушка.

— Я хочу сказать, что если вы не будете откровенны с двумя безобидными пожилыми джентльменами, то вам придется беседовать с людьми, не обладающими подобным тактом, какой присущ нам с Йеном.

Эвис немного помолчала. Затем, кажется, приняла решение.

— Вам действительно нужно знать о моих сердечных делах?

— Боюсь, что да, — ответил Финбоу.

Эвис прикусила губу и вдруг выпалила:

— Я никогда не была влюблена.

— К несчастью для многих мужчин, — вставил Финбоу.

— Некоторые мне нравились, и мне очень нравится Кристофер. Возможно, когда-нибудь я смогу его полюбить — по-своему. Знаете, почему я с ним обручилась?

— Хотелось бы.

— Чтобы Роджер прекратил меня преследовать, — взволнованно сказала она. — Чтобы кто-то помог мне отделаться от Роджера. Чтобы Роджер не вился вокруг меня целыми днями, не приглашал каждый вечер на ужин, не звонил в любое время. Это было невыносимо. — Эвис немного успокоилась. — Роджер давно хотел жениться на мне, но я всегда его терпеть не могла. Нет, конечно, он был хорошим другом… А теперь, когда с ним произошло такое, я жалею, что плохо к нему относилась…

Уголки губ у нее опустились, глаза стали печальными. Я с тревогой смотрел на нее, в ушах звучали слова Финбоу, сказанные вчера: «Она хорошая актриса!»

Я вспомнил предположение Финбоу о том, что Эвис ненавидела Роджера. А теперь считает своим долгом оплакивать его смерть. Разволновавшись, я вплотную приблизился к берегу. Не без труда мне удалось выровнять шлюпку.

— Разумеется, это было ужасно, — сказал Финбоу. — Когда он сделал вам предложение?

— Последние три года он делал мне предложение примерно раз в месяц, — с печальной улыбкой ответила она. — С тех пор как мне исполнилось двадцать.

— Но вы с самого начала решительно отказывали ему? — вскинув брови, улыбнулся Финбоу. — Полагаю, да, поскольку точно знали, что он повторит попытку?

— Мистер Финбоу, — искренне, почти со слезами на глазах запротестовала она, — я никогда с ним не флиртовала. Честное слово. Мне делали предложение четверо…

— Очень мало, — заметил Финбоу.

— И за троих я могла выйти замуж, — взглянув на него, продолжала Эвис. — Один из них Кристофер, и, наверное, я все-таки соглашусь стать его женой. Не буду отрицать, с этими троими я немного флиртовала. Понимаете, очень трудно удержаться.

— Не сомневаюсь, — признал Финбоу, — что искушение было очень сильным.

— Но я никогда бы не смогла стать женой Роджера и никогда не флиртовала с ним. Ни разу. Даже во время танца! — с жаром заявила она.

— Яснее не скажешь, — пробормотал Финбоу. — Йен, пора поворачивать к дому, или мы опоздаем к ленчу и миссис Тафтс будет швырять в нас тарелки.

Мы неспешно поплыли назад, влекомые легким ветерком, который слабел с каждой минутой. Я понимал, что Финбоу выпытал всю нужную ему информацию, и с волнением гадал, к каким выводам он мог прийти. Похоже, Эвис удивлялась, что он перестал расспрашивать ее; она сидела неподвижно с нервной улыбкой на губах, словно собиралась с духом, перед тем как что-то сказать. Когда вдали показалось бунгало, она прерывисто вздохнула:

— Мистер Финбоу, разве вы не хотите спросить меня о завещании? Теперь, после смерти Роджера, я унаследую кучу денег.

— Полагаю, у нас нет необходимости углубляться в такого рода детали, — ответил он.

Глава 13

Обед в полутьме

Последние слова Финбоу растрогали меня. Когда мы вошли в дом, чтобы выпить чаю, я с радостью повторял себе, что наследство — единственный возможный мотив Эвис для убийства Роджера, а если Финбоу не интересует завещание, значит, он скорее всего не считает Эвис убийцей. Испытывая огромное облегчение, я взял чашку с чаем из рук миссис Тафтс и даже заставил себя улыбнуться в ее лицо василиска.

Остальные, однако, оставались такими же мрачными, как во время ленча. Напряжение у всех проявлялось по-разному. Уильям методично поглощал пищу, почти ничего не говорил и большую часть времени читал детективы или журналы, лишь иногда вставляя едкое замечание. Эвис обмякла в кресле, словно силы покинули ее; похоже, она старалась как-то отделиться от остальных и практически не разговаривала. Тоня была агрессивна и хрипло смеялась собственным шуткам — явно пребывала на грани истерики. Кристофер предпринимал попытки спокойно насладиться чаем, но его лоб прорезали глубокие морщины, а лицо выглядело еще более худым. Филипп болтал с Кристофером и Тоней; уныние, казалось, накатывало на него волнами, и тогда он застывал с рассеянным и печальным видом, не отрывая взгляда от Тони.

Лишь старания Финбоу делали чаепитие более или менее терпимым; его упорное нежелание вести себя так, словно произошло что-то необычное, не давало остальным преступить границы вежливости, которые еще как-то держались. Однако в самом конце именно Финбоу спровоцировал вспышку раздражения. Он заварил второй чайник по собственному рецепту и, потягивая напиток соломенного цвета, пробормотал свою неизменную фразу:

— Лучший в мире чай.

— Если вы еще раз это произнесете, Финбоу, я закричу, — громко сказала Тоня.

Уильям кивнул. В его голосе слышались резкие нотки.

— Вам пора бы понять, что манерность — особенно абсолютно бессмысленная и глупая манерность — должна раздражать людей, вынужденных жить в подобных условиях. Неужели вы начисто лишены воображения? Или вы делаете это специально?

— Уильям, — запротестовал я, — Финбоу — мой гость. Я не могу допустить…

— Да, мне известно, что Финбоу ваш гость, — перебил он. — Но хотел бы я знать… — Уильям выдержал паузу, — что он тут делает.

Я увидел, как зрачки Филиппа расширились, а пальцы Тони впились в стул.

— Что он тут делает? — повторила Тоня.

— Зачем он сюда явился? — продолжал Уильям. — Дураку ясно, что в такой ситуации — хуже не придумаешь! — нам ни к чему незнакомцы. Зачем он приехал? Разве что, — Уильям ухмыльнулся, — это его профессия.

Смех Финбоу казался абсолютно непринужденным.

— Вот что бывает, мой дорогой Уильям, — сказал он, — когда читаешь слишком много рассказов об убийствах. Начинаешь подозревать детектива в каждом, кто выглядит не слишком умным. Уверяю вас, что я именно тот, кем представляюсь. Мне нравится наблюдать за Алоизом Биррелом — а кому не нравится? В детективном романе, однако, я бы оказался либо знаменитым сыщиком, либо убийцей. Мне не подходит ни то ни другое.

— Что вы здесь делаете? — отрывисто спросил Уильям.

Финбоу оставался безмятежным.

— Приехал как друг Йена, на случай если смогу быть ему полезен. Кроме того, в моих силах избавить вас от некоторых неприятностей общения с официальными властями. Подробности обо мне можно найти в справочнике «Кто есть кто». Там я появился в основном потому, что редактору требовалось заполнить пробел между Финбергом и Финбургом. Однако если я кого-то раздражаю, то могу вас покинуть. Остановлюсь в деревне.

— Глупости, — сказал Кристофер. — Неизвестность заставила Уильяма забыть о здравом смысле, если он у него когда-нибудь был. Разумеется, вы никуда не уйдете, Финбоу.

— Конечно, нет, — тихо сказала Эвис. — Уильям должен извиниться.

— У тебя все прекрасно, — с горькой улыбкой ответил ей Уильям. — Что бы ни случилось, ты не переживаешь.

— Вы должны остаться, Финбоу. — Филипп выглядел явно бодрее, чем в начале чаепития.

— Останусь, — улыбнулся Финбоу. — Хотя бы ради того, чтобы досадить Уильяму.